но до меня все-таки доходит, откуда исходит источник тепла.
Артем. Он обнимает меня. По его спокойному дыханию я понимаю, что он спит.
Привыкнув к темноте, я рассматриваю своего спасителя.
Все те же крепкие плечи и руки, которые я до сих пор не могу забыть и которые сейчас я чувствую и могу дотронуться.
Проведя рукой по груди, нащупываю небольшую неровность прямо под сердцем. Понимаю, что это шрам. Раньше его не было, я бы запомнила.
Осторожно касаюсь его кончиками пальцев, чувствую, как бьется его сердце.
С ужасом осознаю, что та пуля, а я практически уверена, что этот шрам именно от пули, могла быть смертельной и я, возможно, могла бы больше никогда его не увидеть.
От этой мысли на мои глаза наворачиваются слезы.
Перевожу взгляд выше, рассматривая его лицо. Во сне его черты кажутся намного мягче. На лице пробилась небольшая щетина. Мои пальцы непроизвольно дотрагиваются до его лица. Скользят по подбородку, скулам, пробегают по волосам. Они мягкие на ощупь, на висках появилась небольшая седина.
Я утыкаюсь лицом в его грудь, жадно вдыхая, знакомый до боли запах. Как же мне его не хватало.
Я так давно к нему не прикасалась, не была так близко. Непроизвольно прижимаюсь к нему сильнее. Хочу слиться с его запахом, пропитаться им. Практически невесомо дотрагиваюсь губами до его груди. Поглаживаю плечи.
Чувствую, что его руки слегка напрягаются. Поднимаю голову и натыкаюсь на его внимательный взгляд.
Смотрим друг на друга, не отрываясь.
Понимаю, что в эту минуту проявляю непозволительную слабость, но приступы самобичевания отложу на потом, потому что сейчас я ничего не могу с собой поделать, я безумно хочу его прямо здесь и прямо сейчас. Не хочу ни о чем думать. Завтра будет следующий день, а за ним еще и еще…а сегодня…сегодня…
Артем касается моих губ, проводит по ним языком, раскрывая их, и ныряет внутрь, не спрашивая разрешения.
Да я бы и не смогла отказать, потому что сил, да и что уж, желания сопротивляться его напору у меня не осталось. Рукой обнимаю его за шею, пытаясь притянусь сильнее.
Мои глаза непроизвольно закрываются. Встречаюсь с его языком своим. Пробую, вспоминая его вкус.
Чувствую, что его ладонь медленно ползет вниз по спине и ложится на ягодицы, притягивая меня к себе сильнее.
Артем углубляет поцелуй, наши языки переплетаются. Он не спешит, целует меня медленно, слегка покусывает мои губы. Мы будто наслаждаемся друг другом. Пробуем заново.
Внизу моего живота бушует вулкан. Из меня вырывается неконтролируемый стон.
Артем резко переворачивает меня на спину и нависает надо мной, удерживая себя на предплечьях. Чувствую его возбуждение у себя на животе. Тянусь руками, стягивая с него белье.
Он проводит языком по шее, спускаясь к груди.
Быстро справляется с футболкой, в которую я одета. Жадно смотрит на мою грудь. После рождения Анечки она немного увеличилась.
Жадно всасывает сосок, слегка его прикусывая.
Он такой горячий. Я дрожу и слегка выгибаюсь от удовольствия.
Чувствую, как его рука ныряет под резинку моих трусиков, стягивая их с меня.
Я обхватываю его ногами за талию и он, не церемонясь, резко входит в меня. Подхватывает меня под колени, проникая глубже. Комната наполняется нашими звуками и запахами. Мы словно два легкоатлета сдаем стометровку на время. Финишируем практически одновременно.
Лежим, не двигаясь и уткнувшись друг другу в шею. Я отчетливо слышу стук его сердца и чувствую сбившееся дыхание.
Через некоторое время Артем скатывается с меня.
— Ты как? — спрашивает он.
— Нормально, — безбожно вру в ответ.
Какой вопрос такой и ответ, думаю про себя. Это не то, чтобы я хотела услышать после того, что сейчас произошло.
Ненормально, все совсем ненормально, говорю про себя, и мне хочется закричать. С меня сейчас как будто содрали вторую кожу, которую я наращивала последние три с лишним года и верила, что у меня получилось, получилось забыть ЕГО.
— Мне нужно в душ, — говорю ему, прекращая наш бессмысленный диалог.
Я уже не та наивная девочка и понимаю, что то, что сейчас между нами произошло просто последствия стресса и не более. Один раз он уже бросил меня, второго я просто не переживу. Тем более, что теперь у меня есть Анечка и я просто не имею права дать ей привыкнуть к отцу, который может исчезнуть в любой момент. Не хочу, чтобы он подумал, что я имею на него виды, и произошедшее что-то для меня значит.
Понимаю, что этого не должно было произойти, поэтому, чтобы хоть как-то спасти остатки своей гордости я должна сейчас же уехать отсюда, в безопасность, туда, где я смогу переварить случившееся. Понять, что делать со всем этим дальше.
Выйдя из ванной, начинаю одеваться.
Артем наблюдает за мной.
— Что ты делаешь? — наконец-то спрашивает он.
— Собираюсь домой. Пора бы и честь знать, — пытаюсь пошутить, но видимо неудачно.
— Тебе надо выспаться, отдохнуть. Сейчас глубокая ночь. Утром я тебя отвезу — говорит он. — К тому же, нам нужно поговорить.
— Выспалась уже, — говорю ему, игнорируя его намек на разговор. — Да и меня дома ждут.
Вижу легкую ухмылку на его лице.
Мне абсолютно плевать, что он сейчас думает. Пускай думает, что у меня все отлично, что дома меня ждет муж, любовник, да кто угодно, ну а что? У меня же может быть мужчина?
Мне, почему то, становится стыдно и неприятно от того, что именно это он и подумал. Получается, что я готова кинуться в объятия к любому?
Понимаю, что нужно сказать о ребенке, но я боюсь. Боюсь его реакции, того, что Анечка окажется ему совсем не нужна.
Ну и черт с ним, жили без него и дальше проживем. Как говорится, не было, нет и не надо. Уговаривать и умолять никого не буду.
— Артем, послушай, я…очень…очень благодарна тебе за все, — говорю ему, делая акцент на последних словах. Но…
— Что, но? — спрашивает он, выгнув бровь.
— Я тебе очень благодарна, но то, что сейчас произошло…кхм…в общем…давай просто забудем….
— Секс сейчас был в качестве благодарности? — спрашивает он, прислонившись к приталке и скрестив руки на груди.
О чем он, думаю про себя. То, что сейчас произошло, не имеет никакого отношения к благодарности.
— Хочу тебя заверить, Маша, что я не нуждаюсь в такого рода благодарности, — чеканит Артем. — Такие жертвы с твоей стороны абсолютно излишне.
— Если бы не ты…, - пытаюсь продолжить свою мысль, но мои слова путаются, понимаю, что говорю все не то, совсем не то.
— Я это
