Серьезная.
— И какая же? Хотя нет, подожди. Время двенадцатый час, я толком не завтракала, а у тебя есть нечего. Давай где-нибудь присядем, кофе выпьем, и ты все расскажешь. Вон, вроде, пекарня какая-то.
Мы устроились за столиком в маленькой пекарне, Марго взяла нам кофе и слоеных пирожков.
— Проблема в том… — я откусила от пирожка и слизнула с подбородка клубничный джем. — Теперь я могу поступить в мед. В институт. На платное. Но тогда не смогу работать, и мне не на что будет жить.
— Ого! — она быстро подсчитала в уме. — Неплохо для старта. Я бы пошла в церковь, за папу свечку поставила. Так, Маша, у нас с тобой… то есть у тебя, конечно, но я как-то уже прониклась. Так вот у тебя есть три варианта. Даже четыре. Колледж — бюджет и платное. И институт — тоже бюджет и платное. Самый, наверно, простой — пойти в колледж на очное. Даже если не пройдешь на бюджет, все равно на жизнь останется достаточно. Но либо будешь фельдшером, либо врачом станешь годам к тридцати. В институте платное, сама говоришь, не потянешь. Как насчет попробовать в институт на бюджет?
— Да там же проходной лошадиный, я смотрела.
— Маша, что ты теряешь-то? Не пройдешь — колледж никуда не убежит. Я думаю, надо использовать все возможности, по максимуму. А вдруг поступишь?
Вытащив телефон, Марго что-то там поискала.
— Ну вот. В прошлом году в Первом средний балл по ЕГЭ был девяносто три. Универ — девяносто, педиатричка — восемьдесят три, Мечников — восемьдесят один. Ну Первый и универ ладно, а остальные — вполне реально.
— Педиатричка — точно нет, я с детьми… не того.
— Ну Мечников тогда. У тебя же биология и химия на пятерки.
— И русский тоже. А вот математика… Там трояки без вариантов. Я-то физику пыталась вытянуть. Знала бы — лучше бы за математику взялась. Хотя люди вон по два года с репетами занимаются и все равно плохо сдают.
— Маша, делай все, что можешь, — и будь что будет. Главное — без паники. Самое худшее позади. У тебя есть квартира, есть деньги.
Мы обсуждали все это еще долго и к моему новому дому приехали уже к часу дня.
— М-да… как мамай прошел, — сказала Марго, когда мы затащили вещи в квартиру. — Извини, Маша, я бы тебе помогла прибрать, но меня ждут.
— Перестаньте, вы и так уже помогли здорово. Спасибо огромное. Я потихонечку. Кешка еще придет, тоже поможет.
— Вы, смотрю, с ним подружились, — улыбнулась она.
— Ну да. Он мне с физикой помогает. А так…
— А так он твоя подружка. Вместо Вербицкой. Которая вцепилась в Мирского зубами и когтями. А он…
— Маргарита Ивановна, — я почувствовала, что краснею.
— Все, молчу, молчу, — Марго зажала себе рот ладонью, а потом протянула какой-то пакет. — Вот тебе подарок на новоселье и день рождения. Бельишко постельное и пара полотенец. Лишним не будет. А я побежала.
Обняв меня, Марго ушла, а огляделась по сторонам. Квартира была небольшая, но загаженная так, что руки опускались.
«Кеший, ты где?» — написала в воцап.
«Часика через полтора буду», — ответил он.
Я вышла в ближайший магазин, купила продуктов. Натянула старые джинсы и футболку, которые взяла специально для уборки, и принялась за дело. Звонок застал меня в ванной, где я набирала в ведро воду, чтобы мыть окна.
— Машка, с днюхой! С новосельем! Сюрпри-и-из!
В прихожую вслед за Кешим ввалилась добрая половина класса, с цветами и пакетами. Сказать, что я удивилась, — ничего не сказать. Вот только… Севки не было.
Ну и ладно. Ну и хорошо. Не любоваться лишний раз, как на нем виснет Криська.
Но он пришел. Позже. С букетом роз. И с другом.
Сева
Ближе к вечеру мы наконец привели этот микрогадюшник в божеское состояние, и началось веселье. Поляну накрыли прямо на полу, расстелив на ковре то ли покрыло, то ли занавеску. Посуды было мало, в ход пошли одноразовые тарелки и стаканчики. Пять бутылок вина на семнадцать человек — вроде и немного, но некоторым хватило. Той же Криське, которая трещала, как взбесившийся попугай, и липла ко мне. Виктюх, как и обещал, пытался к ней подкатить, но та его упорно игнорила.
А я… я смотрел на Машку. Вот такую вот — лохматую, ненакрашенную, в рваных штанах. Как же она мне нравилась! И как же я ее хотел — не имело смысла притворяться, что это не так. И все чаще мы залипали взглядами — на несколько долгих секунд в ритме сердца.
— Маш, так ты здесь одна будешь жить? — с завистью спросила Лидка.
— Да, — кивнула та. — Это квартира моего отца, он умер давно. Половина моя. По наследству.
Похоже, Машке позавидовали многие — если не все. Пока обсуждали это, Виктюх вытащил меня к мусоропроводу покурить.
— Извини, Мир, — затянувшись, он развел руками. — Ну не шмогла я, не шмогла. Ты уж как-нибудь сам.
И тут вышла Машка с пакетом мусора.
— Маша, — состроил умную рожу Виктюх, — ты такая… необычная. Скажи, у тебя роду японцев не было случайно?
— Японцев? — хмыкнула она, запихивая пакет в мусоропровод. — Не знаю. Мой дед в Питер из Хабаровска приехал. Там все что угодно могло быть. И японцы, и китайцы. Черт, не лезет. Забился, наверно.
Я взял железную палку, которая стояла в углу, и подошел к ней. Машка посторонилась, и как-то так получилась, что задела меня бедром.
Твою же мать!!!
Я буквально втиснулся животом в грязную крышку и изо всех сил орудовал ломом, пропихивая мусор, но чертов стояк и не думал проходить.
— Мир, не знаю, заметила ли она, — хихикнул Виктюх, когда Машка ушла, — но я точно заметил. Четкий торчок!
— Иди на хер! — буркнул я, отряхивая джинсы.
— При всем уважении, на хер я не пойду, даже на такой зачетный. Не та ориентация. Это уж вы как-нибудь без меня.
— Харе веселиться! — психанув, я швырнул бычок в угол и ушел в квартиру.
Пока нас не было, разговор свернул на самое больное: ЕГЭ, поступление. Кто куда идет, где какие баллы были в прошлом году. Машка сидела чуть ли не в обнимку
