что помешал.
Я повернулась и увидела на пороге Севку.
— Пойдем, — сказала ему Кеший после короткой паузы. — Все, Маш, отдыхай. Напишу потом.
Он вытащил Севку за рукав в прихожую. Дверь за ними закрылась. Я присела на облезлую табуретку у кухонного стола и стиснула ладонями виски. Хоть и выпила пару глотков, не больше, в голове творилось что-то неописуемое. Вряд ли от вина, скорее, от всего в комплекте. Какой-то совершенно нереальный день, больше похожий на путаный сон.
Хоть бы у них там без драки обошлось, что ли!
Встала, посмотрела в окно, которое выходило на дорожку у парадной. Вот они. Вышли и тут же скрылись за кустами. Вроде как мирно. Может, Кеший ему прояснит хоть что-нибудь?
Ой, мамочка…
Мамочка? Нет у меня мамочки, и ничего с этим уже не поделаешь. И подруги тоже нет. Хотя после мамочки это уже такая мелочь. Тем более где-то внутри я, наверно, была к этому готова. В каком-то фильме говорили: там, где появляется мужчина, женская дружба заканчивается. И ведь наверняка понимала Криська, что это не ее парень. Что не нужна она ему. Но цеплялась за него… как матушка моя за своего Виталика. Никогда мне этого не понять.
Все, что случилось сегодня… Это было как водоворот, в который затянуло с головой. Вчера закончилась моя детская жизнь. Сегодня началась совсем другая — взрослая. Вроде бы я уже наметила себе вешки на будущее, и вдруг все так резко изменилось.
Даже если я каким-то чудом поступлю на бюджет, жить в следующие шесть лет придется очень и очень скромно. А если на платное в колледж — тем более. Это кажется, что сумма большая. Сейчас для меня просто целое состояние. Богатая, блин, невеста. А если поделить на шесть лет и на двенадцать месяцев… Бабушки пенсию больше получают. Только-только на коммуналку и самую простую еду.
А если отложить минималку на год и открыть вклад? Какой там, интересно, самый большой процент? Сколько набежит? Я попыталась сосчитать, но тут же запуталась.
Великий, блин, математик! И поспорила, что хорошо сдам ЕГЭ? Пробник еле-еле на сорок баллов написала зимой.
Тут меня снова жаром залило — как в тот момент, когда он мне на ухо шепнул, чего хочет, если проиграю. Я тогда такая злая была, и на Криську, и на него. Дернуло же за язык — спорнем, мол. А потом задний ход уже поздно было давать. И явно все всё поняли. Только один Леха вслух ляпнул, за что и схлопотал.
И Кеший тоже понял?
«У меня такое чувство, Машка, что ты спецом решила ему проиграть» — так он сказал.
О боже-е-е…
А что, если он прав? Могла ведь просто послать на хер. Да не могла — должна была. Ладно бы еще не сомневалась, что выиграю. А так вероятность если не нулевая, то очень близко к тому.
Черт, что я делаю? Что вообще происходит-то?
Я вдруг почувствовала себя так, будто потерялась в большом универмаге. Было у меня это жуткое детское воспоминание — одно из первых, еще до того, как уехали к отцу на север. Дикий ужас, растерянность, беспомощность.
Я-то уже давно перестала притворяться перед собой, что влюблена в Севку. А он — что это было-то? Он… тоже? Или просто троллит меня, как раньше? Может, думал, что я пошлю его лесом? Видуха у него была самая обалделая, когда я попросила Кешего разбить.
Я ничего не понимала, абсолютно ничего. И просто тупо разревелась. Выплакала все напряжение этого сумасшедшего дня. А когда слезы кончились, решила, что утро вечера мудренее. Подумаю обо всем позже. Я терпеть не могла Скарлетт и была рада, что Ретт ее бросил. Но ее фишечке «подумаю об этом завтра» страшно завидовала, потому что у меня так не получалось. Просто сейчас уже больше не было сил. Ни на что. И на мысли тоже.
Коробки громоздились в углу, я не помнила, куда что сложила, поэтому не стала ничего искать. Почистила зубы пальцем, застелила диван бельем, которое подарила Марго, и легла. Впереди было целых три выходных — чтобы разобрать вещи и хотя бы на минималку разложить по полочкам мысли.
Сева
Мы стояли, подперев спинами противоположные стены лифта и глядя друг на друга исподлобья. Как на дуэли.
— Она тебе нравится? — подчеркнуто спокойно спросил Кеший.
— А тебе? — отбил я.
— Я Марго люблю, — ответил он так, будто любить училку — самое нормальное дело.
— Мне этого не понять, — я пожал плечами. — Она, конечно, красотка, но все равно тетка на десять лет старше.
— На шесть, — поправил Кеший. — Мне тоже многое непонятно. Например, когда нравится одна, а гуляют с другой. Так что останемся каждый при своих непонятках.
— Ну так и ты любишь Марго, но при этом с Машкой.
Это и правда было как дуэль. На шпагах. Я выдержал его взгляд — тяжелый, темный. Только сейчас рассмотрел, что глаза у него темно-карие, почти черные. Впрочем, никогда и не вглядывался. Воспринимал его как клоуна, дурачка, сплошное недоразумение. А он оказался не так уж и прост. Леху, здоровенного жлобину, вырубил одним ударом, хотя на полголовы ниже и вообще — соплей перешибешь.
Лифт остановился, двери разъехались. Мы вышли из парадной, и только тогда Кеший сказал:
— Машке я помогаю с физикой. Она действительно собиралась в колледж медицинский, там нужен хороший средний балл по аттестату, а не ЕГЭ.
— В колледж? — удивился я.
— Да. Причем на вечернее, чтобы можно было работать. Она не хотела, чтобы кто-то знал. Ну наши же снобы такие: фи, как можно в колледж после одиннадцатого, да еще на вечерку. Видел, какую Лидка морду скорячила? А твоя девочка Машку специально слила. Догадываешься почему?
— Она уже не моя девочка, — я жирно напер на это самое «уже», но от темы резко ушел: — А что тогда с институтом?
— Ну кое-что изменилось. Будет поступать. А вот зачем тебе понадобилось ее выстебывать, не знаю. Ну ее тоже психануло. И учти, если она нормально математику напишет, все свидетели. Будешь говно собирать.
Что я мог ответить? Так ревностью бомбануло, что соображалка ушла в закат? Поэтому предпочел промолчать. Но, походу, о моем встречном предложении Машка ему не сказала. И на том спасибо.
Мы вышли на проспект, как раз подъехал трамвай в сторону Просвета. Пару остановок ехали
