Я (не) буду твоей - Мая Грей

— Нет, это уже слухи, — Алена переходит на шепот. — Говорят, жена ему не дает. Завела себе любовника и требует от него развод.

— Ага, — печально вздохнула я, — не дает, в рот не берет и член чужой в руках держит, — произнесла отрешенно.

— Мне что-то вообще в это не верится, — не обращая внимания на мои слова, продолжила Алена. — Как можно такому мужику не давать? Я бы дала, догнала, еще раз дала бы, потом еще раз догнала и снова дала бы, — она мечтательно закрыла веки, представляя себе картину.

— Ален, ты че?! — удивленно восклицаю. — У тебя же Кирилл есть?

— Да шучу я! — рассмеялась она, подмигнув мне. — Но Раиса точно так сделает.

— Ален, позвони мне, пожалуйста, когда у Рината никого не будет.

— Хорошо, но думаю, это не скоро. Из-за нагоняя главного все ринулись перевыполнять план. У всех документы на подпись к Ринату Маратовичу, — отвечает Алена с легким недовольством в голосе.

— Я буду ждать, — киваю в ответ.

Ждать действительно пришлось долго. Часы тянулись, а мысли о необходимости разговора не оставляли в покое. Уже к концу рабочего дня Алена сообщила, что Ринат один в кабинете.

Он сидел, весь загруженный и мрачный. При прежнем руководстве такого разбора полетов не было, и сегодня все находились, мягко говоря, в шоковом состоянии. Я вижу, что сейчас не самый подходящий момент для разговора, но времени тянуть совсем не хочется.

— Ринат, — сажусь напротив него, словно пришла обсудить вопросы по работе, — я понимаю, сегодня оказался очень тяжелый день, но мне необходимо обсудить с тобой один вопрос. Это касается нашего бракосочетания 28-го. — Набрав воздух в легкие, выдавила: — Давай отменим дату.

Ринат тяжело вздохнул, отложил ручку, которую так неровно крутил в руках, и встал со стола. Он сел рядом, взял мои ладони в свои и нежно поцеловал их.

— Дин, я с ума схожу, как сильно хочу забрать тебя от Асельки и увезти к себе. Нам надо поговорить с ней после визита к моим родителям. Для начала они хотят с тобой познакомиться. Как все нормальные родители, они мечтают устроить настоящую свадьбу с торжественным бракосочетанием в ЗАГСе, с обязательным обрядом в мечети и, разумеется, пышным банкетом на пятьсот человек. А все это требует времени для подготовки. Поэтому 28-го итак отменяется. Вы должны будете назначить дату, когда мы сможем приехать свататься к тебе, и тогда я смогу уже тебя официально забрать к себе. Ты же знаешь наши обычаи: много родственников желают участвовать в сватовстве. Я даже не представляю, как они все вместятся в вашу квартиру. А Аселька вряд ли согласится проводить кудалык в ресторане, да и мои этого не поймут.

— А сколько человек хотят прийти на кудалык? — ошарашенно спросила я.

— Ну, человек двадцать не меньше.

Господи! Зачем я вообще спрашиваю? Какой кудалык? Я же замужем! Сердце так и хочет сказать ему об этом, но разум тормозит его.

— Тогда я скажу Асельке, что 28-е отменяется и что для твоих родителей нужно время для кудалыка, — в душе немного становится легче от того, что дата отменяется не по моей инициативе. Аселька не будет подозревать Дамира.

Хотя, что уже об этом беспокоиться? Может, он уже сам хочет развестись со мной. Член в руке — это ж прям смертный грех. Теперь на мне клеймо падшей женщины. Всем невинных и чистых подавай. Пусть найдет себе такую, а мне развод даст.

— Ринат, а обязательно такой большой кудалык делать? Может, человек три хватит? Объясни им, что я не живу в хоромах. Или давай вообще все отменим! Я не хочу замуж! — злость на Дамира заставляет выплескивать её на Рината.

— Ну ты чего, малыш? — он всмотрелся в мое лицо. — Обиделась что ли? Я не хотел тебя задеть. Просто родители такие люди, не хотят обижать родственников. Знаешь же, разговоры будут потом до скончания века.

— Ну вот чтобы не было разговоров, подождем, когда я заработаю себе на квартиру, в которой поместятся двадцать человек, и тебе не будет стыдно меня оттуда забирать, — раздраженно выпалила я.

К этому времени я буду уже глубоко разведенной и, скорее всего, никому не нужной.

— Ладно, обсудим это потом, после визита к родителям, — сказал он уверенным голосом. — Дин, мне сейчас надо ехать в сторону Талгара. Отец попросил заехать в загородный дом. Я тебя посажу на такси, чтобы ты по автобусам не скакала. Хорошо?

— Нет, не надо, — немного рассеянно ответила я. — Я сейчас доделаю перевод деклараций, потом поеду сама.

Ринат поддался вперед, желая меня поцеловать, но я невольно откинулась назад.

— Что с тобой? — спросил он с легким недовольством. — Ты с утра меня избегаешь. Не хочешь со мной целоваться? ПМС уже и до губ добрался?

— Ринат, я просто нервничаю, — выдохнула я, пытаясь избавиться от нарастающего напряжения. — Не знаю, как твои родители отнесутся к тому факту, что я замужем. Была.

— Они об этом не знают. И говорить им не стоит! — Он посмотрел на меня предупредительным взглядом.

Я тяжело вздохнула и вышла из кабинета, в душе терзала тревога. Ничего не распуталось. Я все еще чья-то невеста и чья-то жена. Для жениха не свободна от мужа, а для мужа — от жениха. Кажется, мужу я действительно уже не нужна. Даже не ищет меня. В таком случае пусть скажет мне это в лицо. Тогда я точно буду знать, от кого или для кого мне надо освободиться.

Я закончила переводы деклараций и, под предлогом оставить их в приемной, отправилась туда. Надии Булатовны не было на месте; возможно, она уже ушла. Время показывало 18:13.

Набираюсь смелости и вдыхаю полную грудь воздуха, пытаясь заглушить сердце, которое в своем сумасшествии шепчет: отдайся, в рот возьми, сделай всё, чтобы простил. Ага, щяяяс! — вопит разум. Пусть сначала простит, потом посмотрим!

Вхожу в его кабинет и вижу Дамира, сидящего в кресле, повернувшегося к стеллажу с книгами. Он опустил голову и смотрит вниз перед собой. Сбоку, у самого пола, из-за края стола выглядывают стройные лодыжки и изящные стопы в туфлях на высоком каблуке, носками упёртыми в пол.

Дамир медленно поднимает голову, бросает офигевший взгляд на меня и замирает в ужасе. В этот момент из-за стола возле него поднимается голова Раисы Сембаевны. Она тоже устремляет свой ошарашенный взгляд, полный растерянности, и с удивлением произносит моё имя:

— Динара?

Сердце просто не выдерживает от такой картины. Оно