— Это не твое дело, как мы живем, понимаешь? Не нравится — катись в свою Америку!
— Но ведь тебе тоже многое не нравится в Советском Союзе! — принялся защищаться Алекс.
— Твоя мать — идеальная женщина? — перебила его Марика. — Скорее всего, у нее все-таки есть кое-какие недостатки: может, нос кривой, может, она у тебя толстая — я не знаю. Но тебе бы понравилось, если б твою маму начали критиковать?
Алекс молчал, не зная, что ответить.
— Родину, как и родителей, не выбирают: и я люблю ее такой, какая есть, — сказала Марика и, оттолкнув Алекса, вошла в Пионерскую комнату.
«Черт!» — снова промелькнуло у него в голове.
— Простите, вы и есть мистер Уилльямс? — произнес кто-то по-английски.
Алекс оглянулся. Перед ним стоял невысокий человек: отличный костюм, шелковый галстук, изысканные очки…
— Меня зовут Валентин Капустин, — представился он. — Тележурналист.
Алекс равнодушно пожал ему руку:
— Очень приятно.
Капустин смерил его заинтересованным взглядом:
— А вы откуда?
— Из Калифорнии.
— О, я был там пару лет назад! Вечное лето, магнолии в цвету… Не скучаете, нет? Наверное, многого не хватает?
— В этой стране всего хватает; другой вопрос, что не всем, — пробормотал Алекс. Пусть этот журналист обижается на его слова — ему было наплевать. Он вообще обозлился на всех русских: сами не имеют своего мнения и другим не дают!
Но вопреки его ожиданиям Капустин живо поддержал его:
— Ну да, это сразу же бросается в глаза! Наше общество поделено на четкие касты: есть высшая — чиновники, они как сыр в масле катаются; есть низшая — пролетариат. На словах ему принадлежит вся страна, а на деле у него ничего нет, кроме плакатов «Слава рабочему классу!» на каждом углу.
В этот момент дверь в Пионерскую приоткрылась и оттуда выглянула Марика.
— Товарищ Капустин! — воскликнула она, заметив журналиста. — А мы и не знали, что вы уже подошли. Вы давно тут? Проходите, проходите скорее! Дети ждут вас!
— А меня они тоже ждут или я могу идти? — осведомился Алекс.
Марика холодно посмотрела на него:
— Ты тоже приглашен.
— Ну, пойдемте! — сказал Алексу журналист. — Посмотрим, какие такие вопросы нам будет задавать подрастающее поколение.
Завидев гостей, пионеры дружно поднялись со своих мест.
— Дорогие ребята! — дрожащим от волнения голосом начала Лена. — К нам в школу пришли два очень интересных человека: это Алекс Уилльямс, американский студент, и всем вам известный тележурналист Валентин Алексеевич Капустин. Тема сегодняшнего заседания: «Борьба прогрессивных сил за мир во всем мире». Сначала я зачитаю вам небольшой доклад, а потом мы послушаем комментарии наших гостей.
Дабы создать неформальную атмосферу во время дискуссии, стулья расставили в кружок. Алекс скосил взгляд на Марику: она о чем-то тихонечко перешептывалась с Капустиным.
«Вот старый козел!» — с досадой подумалось ему.
Тем временем Лена принялась рассказывать о ситуации в Афганистане:
— Душманы совершают диверсии против наших доблестных воинов, подкладывают на улицы детские игрушки, начиненные взрывчаткой…
Алекс даже не пытался вникнуть в смысл ее речи: у него своих проблем хватало. Надо же было Марике подслушать его болтовню насчет политики! Теперь понятно, почему она сразу убежала из общежития. Кто бы мог подумать, что обостренный девичий патриотизм когда-нибудь будет мешать его личной жизни?
В этот момент он заметил, что сидящая рядом с ним пионерка в изжеванном галстуке не отводит от него глаз. Алекс подмигнул ей. Покраснев, та отвернулась, но потом, оправившись от смущения, принялась мигать ему в ответ.
— У тебя есть бумага и ручка? — шепотом спросила ее Алекс. Ему хотелось как можно скорее загладить свою вину перед Марикой, и он решил, что трепетная любовная записка — это как раз то, что надо.
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
— нацарапал он на выданном пионеркой листочке.
Спешил! Летел! Дрожал!
Вот счастье, думал, близко.
Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.
Взор кинув, полный весь огня,
Своей красавице безгласной:
«Прости, не позабудь меня!» —
Воскликнул юноша несчастный.
Сложив листок в несколько раз, Алекс бросил его на колени к Марике. Она развернула его, посмотрела. Через минуту послание вернулось к отправителю: красной ручкой были исправлены орфографические ошибки, а внизу стояла оценка — троечка с минусом.
— Мистер Уилльямс! — вдруг обратился к Алексу мальчик в больших пластмассовых очках.— А что вы думаете по поводу ситуации в Афганистане? Ведь это ваши соотечественники науськивают душманов на наших солдат.
Алекс поспешно спрятал письмо в карман.
— Э-э… Ну-у… Мне кажется, что политика — это вообще мерзкая штука. На самом деле и ваша, и наша страна заботятся лишь о том, как бы заполучить побольше влияния и заработать побольше денег.
Он никак не ожидал, что его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.
— Ничего подобного! — возмущенно загалдели дети. — Это все США! Мы этого никогда не делали!
Лена заметалась между стульями:
— Успокойтесь, ребята!
Наконец тишина была восстановлена.
— А вы что думаете, Валентин Алексеевич? — обратилась она к тележурналисту.
Тот повернулся к Алексу, но теперь в его взгляде не было ни доброжелательности, ни симпатии.
— Не судите всех по себе, молодой человек, — строго произнес он. — Наша партия и правительство делают все возможное для того, чтобы установить мир во всем мире.
— И дело не в деньгах! — тут же поддержала его Марика. — В отличие от американцев, мы помогаем другим странам бескорыстно. Что может дать СССР Куба? Ничего!
— Ничего, кроме базы для атомных подводных лодок и аэродромов для военных операций в Африке, — пробурчал себе под нос Алекс.
Капустин окаменел лицом:
— Мы не стремимся ни с кем воевать. Коммунисты всего мира борются за права трудящихся, а не за власть и не за деньги. Возьмите, к примеру, Коммунистическую партию США. Разве у нее столько средств, сколько у республиканцев или демократов?
Его слова вконец разозлили Алекса. Чего они все на него напали?
— Коммунисты США — это очень маленькая и слабая партия, которую никто не воспринимает всерьез. Потому-то у нее ничего и нет, — упрямо произнес он.
— Маленькая партия?! — изумленно переспросила Лена. — А кто же устраивает забастовки и демонстрации?!
— Как правило, профсоюзы.
— Не может быть! Рабочие всего мира знают, что их интересы в полной мере могут представлять только коммунисты!
— Кроме рабочих Венгрии, которых коммунисты давили танками в пятьдесят шестом году, кроме рабочих Чехословакии, которым тоже досталось во время Пражской весны. А рабочие Западной Европы и Америки и вовсе считают коммунизм опасной заразой, которую нужно всячески искоренять.
В Пионерской комнате повисла тягостная пауза. Присутствующие смотрели на Алекса как на совершенно больного человека.
— Валентин Алексеевич, — прервал тишину звонкий голос Марики, — да скажите же вы ему!
— А я вам скажу! — ледяным тоном отозвался журналист. — Вы еще ответите за эту провокацию! Устроить в школе подобный бедлам — это… Я еще поговорю с вашим начальством! Идем, дочь! — приказал он девочке, подмигивавшей Алексу, и, схватив ее за руку, кинулся к двери.
Алекс простоял у Пионерской комнаты около часа. Дети давно разошлись, но Марика и Лена все не выходили.
«Глупость какая! Из-за подобной ерунды устроили целый скандал!» — ворчал про себя Алекс. Он никого не оскорбил, ничего не наврал… Он просто высказал свое мнение. Ведь его, собственно, за этим и пригласили на этот диспут!
Хотя, с другой стороны, он же знал, что с русскими нельзя обсуждать политические темы.
А Капустин какой дрянью оказался! Сначала улыбался Марике и Лене, вел себя джентльменом, а потом разом свалил на них все беды человечества: «Вы за это ответите!»
