чего витаешь во влажных фантазиях? О ком думаешь?
Удивительно, но она никак не связала приоткрытую дверь, явившую миру Скворцова, с моими думами. Ей, видимо, и в голову не могло прийти, что положительная девочка-Арина будет пускать слюни по половозрелому самцу как какая-нибудь школьница. К тому же не просто самцу, а импотенту, как окрестила его сама Люда.
– Да так.
– Романова, кажись, в кого-то втюрилась по самые гланды, – догадалась Ирочка Ливанова, любящая влезть в наш разговор.
Громко так догадалась. Настолько громко, что я испугалась, как бы этого не услышал чертовски соблазнительный директор по информационным технологиям. Тем более любовью там и не пахло.
А вот злым умыслом – за версту.
У меня аж зудело внизу, так сильно хотелось остаться наедине со Скворцовым. Я будто голодная до секса женщина готова была просто сидеть невдалеке от него и стрелять глазками. Представляя, как совсем недавно, на столе в том самом кабинете, творились такие вещи, о которых никому и не расскажешь.
Как жаль, что акция была разовая, и я больше не смогу ощутить в себе твердость Максима.
С другой стороны, почему это не смогу? Он же сам сказал: «захочешь повторить – обращайся». Но нельзя же просто прийти и сказать:
– Раздевайся.
Надо как-то обыграть это. Кажется, чьи-то мозги свернуло набекрень, потому что правильная девочка-Арина сейчас вовсю рассуждала, как будет уламывать босса с ней переспать.
– Я могу сегодня задержаться? – спросила Максима, притащив ему внеурочный кофе.
Судя по всему, мой энтузиазм настолько изумил самого шефа, что он поглядывал на кружку с сомнением и не решался отпить. Я пододвинула её ближе. Скворцов посмотрел ещё задумчивее.
– Кофе отравлен? – улыбнулся он и добавил: – Разумеется, останьтесь. Я найду, чем нас занять.
Прозвучало настолько двусмысленно, что мне стоило всех усилий не покраснеть как спелый помидор. Тьфу! Вот как трудиться в условиях, когда ты любую невинную фразу от начальства воспринимаешь в качестве намека.
– Что, этот тиран опять заставляет работать сверхурочно? – огорчилась Люда, когда я вернулась за стол и взялась писать заявку на дополнительные часы.
– Да, а что?
– Думала по магазинам с тобой прогуляться. Мелкому куртка нужна, а мне – чья-нибудь компания. Я что-то вешаюсь от одиночества. Сдам ребенка бабушке и буду полностью принадлежать тебе.
– Как ты без Артема собралась ему куртку покупать?
– Плохо ты разбираешься в покупке детских вещей. Для этого мне вообще не нужен ребенок.
Я глянула сначала на подругу – с сомнением; затем обратила взор на закрытый кабинет Скворцова (заперся, а я-то специально оставила щелку побольше, когда уходила). Мужики мужиками, но дружба священна. Поэтому вариантов нет.
Вновь постучалась в злосчастную дверь.
– О, хорошо, что зашли. Сделаете презентацию по нашим продуктам? – Скворцов даже не поднял на меня головы.
– Я из дома подготовлю… Максим Степанович, – запнулась. – Появились дела.
Сложно произносить чье-то отчество, когда этой ночью ты всхлипывала «Максим», подмахивая бедрами невидимому любовнику. Стыдоба-то какая. Уж не знаю, о чем конкретно догадался Скворцов по моему затравленному взгляду, но глянул на меня о-о-очень неоднозначно. Приподняв левую бровь, изогнув губы в ухмылке.
Я была бы благодарна высшим силам, если бы небеса разверзлись, и меня ударило молнией прямо посреди кабинета. Если бы пол обрушился, скрыв одну конкретную идиотку от пытливого взора директора. Он сканировал насквозь. Раздевал одними только глазами. Неторопливо, деталь за деталью. Смакуя удовольствие.
Признай, ты и сама не прочь пробраться ему под рубашку и привычным движением очертить кубики пресса. Вдохнуть аромат его кожи, опуститься перед ним на колени, если понадобится…
– Не имею ничего против ваших дел, Романова. Можете быть свободны.
Я мотнула волосами и слабо улыбнулась:
– Спасибо…
– … что довез, – донеслось мне в спину ехидное.
Воспоминания о пятничном марафоне и поездке до дома вновь сдавили грудь стальными оковами. Мне хотелось разорвать их, выдохнуть полной грудью. Обернуться к Максиму и впиться страстным поцелуем в его губы.
Вместо этого я просто ушла за новой чашкой чая с ромашкой. В последнее время только это могло чуть-чуть унять учащенное сердцебиение.
* * *
Люда придирчиво осматривала себя через зеркало кабинки для переодевания. На подруге было надето кроваво-красное платье до колена. Оно облегало так плотно, что не оставляло места для фантазии. Все впадинки и складочки видны и без того – так зачем это самое платье снимать?
Судя по тому, что до детского магазина мы так и не добрались – зато обошли все три этажа торгового центра, – покупка куртки сыну не значилась в списке неотложных дел. А вот полупрозрачных блузок подруга набрала вдоволь.
– Для кого наряжаешься?
– А, так, – неоднозначно дернула плечиком Люда. – Решила доказать всем, что я красивая женщина. В нашей жизни как? Если сам себе не напомнишь – окружающие и не вспомнят.
– Логично. Тебе очень идет это платье, – не слукавила я. – Только не кажется слишком… откровенным?
– Так и предполагалось. Женская сила в сексуальности. Пусть мужчины смущаются, завидев меня. – Люда облизала пухлые губки. – Слушай, красотка, а ты чего весь день такая квелая?
Я замялась перед тем, как ответить. Судя по всему, Люда перечитала статей из глянцевых журналов, потому и философствует на тему красоты и мужчин. Стоит ли делиться с ней хоть толикой правды? Или на меня сейчас обрушится лекция на тему того, какая я неказистая страшненькая дурочка, а ещё и на мужиков какие-то виды имею?
Ай, да и плевать.
– Люд, вот что делать, если тебе очень хочется мужчину, но ты понимаешь, что вам не суждено быть вместе?
– Прям сильно хочется?
– Я готова кончить от одной только мысли о близости с ним.
Прозвучало так непристойно, что я по обыкновению покраснела. Подруга засвистела и, начав выбираться из змеиной кожи алого оттенка, вопросила:
– Н-да, про своего Кирюшу ты ни разу так не говорила, а ведь любила до беспамятства. Кого ты возжелала, детка?
– Да так, ты про него не в курсе, – соврала, не моргнув и
