в воспоминаниях.
А теперь мне нужно взять трубку и что-то сказать Ярцевой. Вот только что? Лиза свалила. Так же, как моя мать, поверила, что абьюзер раскаялся. Она и дальше будет в это верить, позволяя над собой издеваться.
Прикрыл глаза, сжал челюсти, но принял вызов, готовясь к долгому и непростому разговору.
Ольга
Я сидела у туалетного столика и снимала макияж. Приложенный к уху телефон молчал.
Андрей молчал. Только что он рассказал, что Лиза отказалась от его услуг, а после ушёл в себя.
— Вот, собственно, и все новости, Оля, — закончил он неживым голосом.
Провела ватным диском по щеке, стирая румяна, кожа вмиг стала бледной. Мне бы хотелось сейчас взглянуть на Андрея, сказать, что всё нормально. Реакция Лизы была предсказуема для нас обоих. Вот только Гордину трудно это признать.
Он говорил так, будто извинялся, что не оправдал моих надежд. Это вовсе не так. Что мы, адвокаты, можем сделать с человеком, который не хочет, чтобы его защитили? Разве мы родственники, разве мы можем взять за руку и насильно увести от мучителя? Нет, не можем.
Поэтому перед нами два пути: оставить всё, как есть, или действовать, но с умом. Если мы хотим довести дело до конца, если неравнодушны к беде Елизаветы Антиповой, мы выберем второй вариант.
Я — так точно. Интуиция подсказывала, что и Андрей не останется в стороне. Я не могла понять, по какой причине: связано ли это со мной или он проникся к проблеме домашнего насилия — когда-нибудь я обязательно узнаю правду, но не сейчас.
А сейчас я должна ему всё объяснить.
— У неё случился шок. Когда-то ты тоже испытал шок, впервые увидев мои шрамы. Я пришла просить о помощи, зная, что ты точно не согласишься, и ты не согласился. Но шоковая терапия сработала, я смогла до тебя достучаться. Осознание придёт к Лизе, просто ей нужно время, чтобы всё переварить. То, что она не поверила, — тоже нормально. Смотреть правде в глаза всегда больно и всегда неприятно.
— Жаль, что многие притворяются слепыми котятами, потому что… Стоп. Ярцева! Ты только что призналась, что внаглую мною манипулировала?
— Можно подумать, ты этого не понял.
— Понял, — ожил голос Андрея. — Только вот понадеялся, у тебя не хватит наглости говорить об этом в открытую.
— Плохо ты меня знаешь, Гордин, — кокетливо мурлыкала я.
— Это дело времени. Ты сейчас дома?
— Дома, — устало ответила, заканчивая снимать макияж.
— Говори адрес, — требовательно произнёс он.
Я растерялась от неожиданности.
— Зачем?
— Зачем? — переспросил он, и я услышала, как он поднимается с кресла и идёт к двери своего кабинета. — Затем.
Я ходила по коридору и всё время смотрела на часы. Заламывала пальцы, кусала губы.
«Затем». Как же это в стиле Гордина! И как же меня поражала эта властность в голосе и манерах, а умение идти напролом и нежелание слышать отказ — подкупало, притягивало. Да, меня тянуло к
Гордину. Я перестала себе врать в то самое утро, когда вышла из его машины и направилась в офис.
Тянуло сильно, а с каждым днём — всё сильнее. И сейчас я нетерпеливо вышагивала по квартире, то и дело трогала убранные в хвост волосы. Взглянула в зеркало. Жаль, что уже смыла макияж…
Хотя к чему эта прелюдия? Он уже видел моё лицо голым.
Как и меня саму.
Потянула за ворот белой мешковатой футболки, думая, может, переодеться во что-то приличное?
Шорты и футболка — не тот наряд, в котором нужно встречать симпатичного тебе мужчину.
Мотнула головой. Нет, это лишнее.
В дверь позвонили, я бросилась в прихожую.
— Привет, — поздоровался Гордин, когда я открыла дверь. Не стал входить в квартиру, лишь привалился плечом о косяк.
— Привет.
Мы молча смотрели друг на друга. Оба устали, оба думали о чём-то. Как же мне хотелось проникнуть в его голову, узнать его мысли, понять, что его мучает? Что его привело ко мне поздно вечером?
— Заходи, не стой в дверях.
Он вошёл, снял обувь, но остался в пальто. Медленно прогуливался по квартире, без интереса смотрел, как я живу.
— Будешь кофе? — предложила я.
Он покрутил головой, отказываясь. Запоздало снял пальто и повесил на вешалку.
Прислонился спиной к стене, скрестил на груди руки и впился в меня пронзительным взглядом.
— Ты хотел поговорить? — сказала я тихо и подошла к нему.
Снова покрутил головой. Я неосознанно коснулась своих волос, опомнилась и убрала руку. Андрей скользнул по моему лицу взглядом, положил ладонь мне на затылок и одним движением снял резинку. Распустил волосы, любуясь, пропуская тёмные пряди сквозь пальцы.
— Тогда для чего ты приехал? — прошептала, глядя ему в глаза.
— Зачем задавать вопрос, ответ на который ты и так знаешь?
Не давая опомниться, Гордин резко притянул меня к себе и впился в губы обжигающим поцелуем.
Я упёрлась ладонями в его грудь, надавливала, но сдалась: расслабила руки и скользнула пальцами к его плечам. Юркнула ими под пиджак, с наслаждением и волнующим предвкушением ответила на поцелуй.
Его пальцы ухватились за низ моей жуткой футболки, потянули вверх. Я подняла руки, и уже через секунду футболка полетела на пол. Андрей трогал мою спину, прижимал меня к себе, кусал шею, подбородок, и снова с жадным поцелуем возвращался к губам.
Ловкие мужские пальцы без труда справились с застёжкой бюстгалтера, срывая его.
Слегка шершавые ладони накрыли мою грудь, я разлепила губы, не в силах больше сдерживать стоны.
Не спрашивая моего позволения, Гордин взял меня на руки.
— Спальня — вторая дверь по коридору, — разорвав поцелуй, быстро проговорила я.
— Знаю. Видел.
Мы рухнули на кровать, целовались и гладили тела друг друга. Желание завладело обоими, я срывала с него пиджак, он рьяно стягивал с меня домашние шорты.
Мне нравилось им любоваться, нравилось видеть в его глазах огонь, от которого я тут же загоралась. Мне всё в нём нравилось. Даже сильнее, чем я думала.
Я с каким-то невообразимым удовольствием кусала его губы, царапала ноготками шею, он прохрипел:
— Чертовка…
Улыбнулась, определив его эрогенную зону, припала губами к пульсирующей венке.
Андрей выгнул голову, я надавила ноготками сильнее.
— Что ты со мной делаешь? — зарычал.
Одним рывком подмял меня под себя, сбросил последнюю одежду и, перехватив мои руки, завёл за голову. Я тянулась к его губам, он мучил промедлением. Распахнув чёрные от возбуждения глаза, он навис надо мной и медленно вошёл.
Я инстинктивно выгибалась, полностью отдаваясь наслаждению. Отдаваясь ему. Он удерживал мои руки, набирал темп, подчиняя
