И сейчас этот беспорядок сыграл со мной злую шутку.
Спотыкаюсь о Галкины лодочки, попавшиеся мне на пути, и при падении хватаюсь за шубу Тины, висящую сверху напольной вешалки. Но, одежда сменщицы не помогает мне устоять на ногах, и я падаю на деревянный пол, оказываясь погребённая под ворохом разнообразной чужой одежды.
Раздаётся грохот — это металлическая вешалка с шумом бьёт по дереву, и в подсобке раздаётся победный смешок Эльвиры, которая даже не попыталась мне помочь подняться.
— Тебе просто повезло, что блондинка не стала заявлять на тебя. Но я всё расскажу Леониду Яковлевичу, можешь не сомневаться!
— Ну и иди, ябедничай!
— И пойду. Завтра я работаю с утра, и завтра управляющий обо всём узнает. Так что работать тебе осталось последнюю смену. Так тебе и надо!
Выплёвывает едкую фразу, и выходит за дверь, оставив терпкий пряный след от духов, выключив верхний свет в помещении. Я трясусь как в ознобе, лёжа на холодном пыльном полу подсобки, и прикрываю глаза, размазывая по щекам слёзы обиды и отчаяния. Сверху лежит вешалка с многочисленной одеждой всех работников ресторана, и я ощущаю, будто на меня навалилась целая гора разнообразно пахнущих вещей.
Глава 20
— Вот же влипла…
Ну, чёрт, что со мной не так?
В подсобке раздаются тихие шаги, и я нахожу возможность, чтобы приподнять ворох разнообразных, одуряющее пахнущих разными ароматами, вещей.
Напарница Эльвиры, тихоня Валечка, которую в коллективе все зовут Тиной, заходит в плохо освещённое помещение и, по всей видимости, останавливается у зеркала. Что она хочет там рассмотреть в полутьме?
Но Валя не спешит зажигать верхний свет, просто вглядываясь в своё мутное отражение в зеркале. Может, Сатану вызывает таким образом? Или жениха хочет увидеть?
Она странная, я давно заметила.
Я лежу, погребённая под вешалкой с верхней одеждой, и отчаянно соображаю, что делать. Тина, по всей видимости, меня не заметила, и отошла от зеркала, скинув туфли. Тяжёлые лодочки на ужасающе длинных шпильках отлетели в сторону, едва не попав по мне, и опустились где-то совсем рядом, издав зловещий стук.
Валечка начала расстёгивать перламутровые пуговички на белоснежной блузке официантки, видимо, собираясь переодеваться. Она по-прежнему решила не зажигать верхний свет, оставив включённым только настенное бра, тускло освещающее нашу небольшую комнатку.
Пошевелиться? Просто встать, отряхнуться и уйти? Отчего именно я, всегда попадаю в идиотские ситуации?
Да блин, какого чёрта? Не могу же я вот так лежать?
Конечно, нужно было вставать сразу, но я отчего-то не хотела, чтобы Валя или кто-то другой видели меня поверженной, попавшей в дурацкую ситуацию. Но сейчас, видя, что я здесь застряла надолго, решила, всё-таки, встать.
И пофиг.
Охаю, отрывая голову от пола, и пытаюсь сесть. На моей голове — рыжая шубка Валечки, одуряющее пахнущая какой-то хвоей. Вроде Новый Год давно прошёл, так отчего одежда девушки пахнет так, как будто она в ней только что обнимала свежесрубленную ель? Вдыхаю этот аромат и начинаю оглушительно чихать.
Ну вот, опять аллергия разыгралась!
Из глаз молниеносно брызгают слёзы, и я, оглушительно чихая, тут же вспоминаю, что у Валюши дома живёт два кота. А на кошек у меня очень сильная аллергия! Наверное, одежда сменщицы напрочь пропахла животными, и теперь меня аж качает от навалившегося удушья.
Вскакиваю на ноги, отчаянно пытаясь сорвать с себя шубу невинно убиенного животного, и оглушительно чихаю.
Тина оборачивается на меня и с её лица сползают все краски. Я могу видеть её лицо лишь отчасти — мне не удаётся избавиться от шубы, закрывающей меня полностью. И, наверное, сейчас я похожа на огромную рыжую кошку, вставшую на задние лапы и отчего-то чихающую.
Чёрт…
Валюша взвизгивает и принимается орать дурниной с такой силой, будто увидела в подсобке привидение.
— Аааааа! Йети! Горилла! Ужасная! Ааааа! Помогите!
Я выставляю руки из-под шубы наружу, пытаясь хоть как-то успокоить напуганную Валю:
— Это я, Женя, успокойся.
Но из-за аллергии моё горло, видимо, охрипло, и из моей груди вырывается какой-то нечеловеческий бас, парализующий нервную сменщицу. Впрочем, меня ещё очень удивило сравнение с Йети. Насколько я знаю, он должен быть белоснежного цвета, а на мне сейчас — ворох разнообразной одежды, апогеем которой висит рыжая шуба.
— Ааааа! Кто-нибудь! Службу спасения! Пожалуйста!
Тина продолжает орать так, что у меня звенит в висках, и я, качаясь из стороны в сторону, бреду на этот дикий крик, по пути задевая какие-то предметы.
— Тина, успокойся! Мне нужна помощь!
Мне хочется, чтобы Тина помогла мне, наконец, избавиться от этого вороха одежды, а то, неровен час, я ещё задохнусь от жуткого аллергического удушья. Но сменщица, очевидно, сейчас не в состоянии думать — она не слышит моих просьб и не вникает в суть происходящего.
Тут я запинаюсь о другую одежду, лежащую на полу, и падаю на колени, очевидно, прямо под босые ноги насмерть перепуганной Валечке. Это придаёт ей неимоверные силы, и она, размахнувшись, со всей силы пинает меня в бок.
— Вот тебе, мерзкое чудовище!
Я охаю, и изо всех сил начинаю барахтаться, пытаясь, наконец, скинуть с себя вонючую одежду, из-за которой я уже почти ослепла — аллергические слёзы застилают глаза, и я потеряла способность ощущать реальность.
— Тина!
Но Валя, не оборачиваясь, уносится из подсобки, крича на весь ресторан:
— Ааааа! Оно нас всех сожрёт! Помогите!
Сглатывая слюну, качая головой. Под шубой абсолютно нет воздуха, а ещё из-за аллергии у меня уже сбивается дыхание. Вот так я и умру тут, под ворохом чужой одежды.
— Кто?
Слышу я голос Галки и выдыхаю. О, Боже, она пришла! Слава Богу!
Сейчас подруга, не отличающаяся нервозностью, придёт в подсобку, включит нормальный верхний свет и поймёт, что туша, развалившаяся под ворохом чужих вещей, отчаянно чихающая и кашляющая, принадлежит мне.
— Там чудовище!
— Ты фильмов насмотрелась, или обкурилась?
Галина ехидно разговаривает с глупенькой Валей, всё же не решаясь войти в подсобку. Неужели она поверила этой дурёхе? Ведь, насколько мне известно, моя подруга просто обожает смотреть всякие ужастики про глобальные катастрофы и пришествие на Землю всякой разнообразной нечисти.
Так что ж сейчас испугалась?
— Спокойно. Дамы остаются в зале, я пойду сам.
До меня доносится мужской голос, и я цепенею, признав в нём баритон Торопова. Какого чёрта этот недоделанный мачо здесь? Его что, притащила Галка? Зачем?
Теперь ясно, почему Галина не пошла в каморку сама — решила притвориться беззащитной хрупкой девушкой, а полицейский, как настоящий самец, решил защитить всех от нашествия ужасного Йети.
То есть, меня.
Понимая, что сейчас капитан полиции обнаружит меня, погребённой под шубой дурёхи — Валентины, я, продолжая отчаянно чихать, пытаюсь, хотя бы отползи в сторону. Совершенно не понимаю, почему эта дурацкая шуба намертво прилипла к моей голове.
Аккуратно встаю на четвереньки, отклячив зад, и, полностью скрывшись под Валиной шубой, начинаю движение.
Слышу мужские шаги, эхом прокатившиеся по тихой подсобке, и вся покрываюсь липким потом. Чёрт, не успела доползти до угла, остановившись где-то посреди помещения, стоя на четвереньках.
— Какое-то маленькое чудовище.
Я замираю в неудобной позе, и жду, пока, наконец, полицейский вызволит меня из этого мехового плена. Или, он будет издеваться дальше?
— О-па, кто это тут у нас?
Прямо надо мной раздаётся знакомый насмешливый голос Григория Егоровича, и шуба, казалось бы, намертво прилипшая к моей дурной голове, тут же устремляется ввысь. Мне по спине бьёт какая-то металлическая палка, и я понимаю, почему шуба Вали отчаянно не хотела сниматься — я каким-то образом умудрилась надеть её вместе с вешалкой, на которой она висела, и оказалась зажата в меховом, воняющем кошками, плену.
