— Ну да. Вова не против гостей. Как я и говорила, Вадим нравится ему.
И тут ее взгляд становится другим. Холодным.
— И что тебя не устраивает?
— Демид, — выдыхает она. — Вова хочет, чтобы и он был с нами.
Я не могу обвинять маму в том, что она не скрывает сейчас своей неприязни к Демиду. Он всегда плохо к ней относился, и она имеет право не любить его. Но и подбадривать ее у меня тоже не получится. Это будет одним сплошным лицемерием. У нас ведь с Покровским вроде как перемирие. Конец войны. Губы расслабили, шпаги выкинули.
— Не думаю, что он будет грубить тебе при отце.
Это максимум.
Единственные слова, которые я могла сказать в этот момент.
Маме этого хватает. Слава богу.
Мы почти спустились, когда к лестнице подошел Демид.
— Ты готова? — спрашивает он, застегивая часы на запястье. — Поехали.
Я не сразу ему отвечаю. Все силы бросаю на то, чтобы улыбку стереть со своего лица, пока ее никто не заметил.
— Да. Спасибо, что предложил подвезти. Это странно, но мило с твоей стороны.
Брови парни удивленно выгибаются. На губах появляется ухмылка, которая не обещает мне ничего хорошего.
Он точно мне эти слова припомнит.
— Демид, подожди, — останавливает нас мама. — Хотела сказать тебе, что я буду рада, если сегодня вечером ты останешься дома и поужинаешь с нами.
Покровский ехидно подмигивает мне.
— А уж как я рад, что ты рада, Вика, — нараспев говорит он, отворачиваясь от мамы. Затем, когда мы отходим от нее, наклоняется и шепчет мне на ухо: — Ты слышала? Твоя мать мне рада.
— Ага. Слышала.
— Один Рудов грустить сегодня будет.
Он смеется, а мне как-то не до смеха становится.
Глава 17
— Котова! — доносится до меня голос Марины, как только выхожу из машины Демида. — Лучше сама беги ко мне, иначе это сделаю я, но тогда у тебя не останется шанса уйти на заслуженную пенсию. Не доживешь просто.
Эх, звучит как угроза. Угроза становится реальной, когда на звук Маринкиного голоса все студенты начинают оборачиваться и глазеть на нас. Вернее, на меня и на черный, всем уже знакомый автомобиль. Блин, я стала знаменитостью. В плохом смысле этого слова.
— Ты еще громче кричать не пробовала? Пожалей жителей Китая. Они же не услышали. Как они жить дальше будут без твоих новостей?
— Будешь так медленно ползти, меня и морская звезда услышит. И не смотри на меня так. Больше улыбайся. Я вообще не планировала с тобой сегодня разговаривать. Вчера еще переименовала тебя в телефоне, и теперь, когда звонить мне будешь, высветится: «Предательница».
— Почему предательница?
Я оборачиваюсь, машина находится все там же.
— Потому что о том, что происходит в твоей жизни, я узнаю последней, — ворчит Липатова. — Ой, да не спасет он тебя. Не мечтай. Я хоть за ночь и отошла немного, но все равно злости хватит, чтобы и с Демидом справиться.
Когда я поднимаюсь на верхнюю ступеньку, замечаю подружек Горской, одна из которых, пристально смотря на меня, разговаривает с кем-то по телефону.
Понятно с кем.
— А день только начался, — протягиваю я, взглядом показываю подруге на девчонок.
— Ну а чего ты ждала, приехав с Покровским? Еще одна бомба взорвалась. Теперь все еще больше будут шушукаться за твоей спиной. А те, кто посмелее, и в открытую.
— Хочешь сказать, что я сама буду во всем виновата?
— Нет. Но ты должна быть ко всему готова.
Чужие взгляды ужасно раздражают. Интересно, как знаменитости выживают в мире, где каждый прохожий, увидев их, начинает глазеть? Хотя, наверное, на них никто не смотрит с такой брезгливой злобой, как на меня в последнее время. Ой, плевать.
— Так, почему я предательницей стала? — спрашиваю я. — Обидно как-то.
Марина закатывает глаза, мол, ты серьезно не понимаешь?
— Ты еще вчера тусовалась с Покровским, а мне даже в СМС об этом не сказала. Главное, я тебе вчера ночью написала, что ко мне старшекурсник подкатывал, даже про цвет его глаз рассказала, а ты промолчала.
Останавливаюсь, пытаясь прислушаться к себе, чтобы понять, терзают ли меня муки совести, но нет. Со мной все нормально. Пульс, правда, подскочил, но это я просто неосознанно вчерашний вечер вспомнила, а потом еще и утро, так что ничего удивительного.
— Во-первых, вчера я не тусовалась с Покровским. Мы просто оказались в одном месте в одно время. А во-вторых…
— Но уехали вы вместе, — перебивает меня подруга. — Катька видела, как вы сначала около машины ворковали, а потом уехали. Ладно, продолжай. Что там во-вторых?
— А Катька тебе не рассказала, что до этого ко мне рыжий придурок пристал, а потом еще и сумка исчезла?
— Нет, она не рассказала, — кривляется Липатова, быстро снимая с себя куртку. — Об этом я сама узнала. Ты хоть представляешь, сколько историй мне пришлось посмотреть в инстаграме, чтобы узнать, что ты точно была в квартире этого Антона. До сих пор глаза болят.
— Еще и не выспалась, наверное.
— Не выспалась! — гаркает она. — Тебе позвонить собиралась, но подумала, что могу помешать вам с Покровским. Мало ли чем вы там занимались вчера. Поэтому не стала названивать. Ждала. Долго ждала.
Маринка подмигивает, а я сразу понимаю, что она в своей голове уже сама все придумала, и даже страшно становится.
Знаю я, на что способна фантазия этой девушки.
— Не выдумывай.
— Я и не выдумываю. Понять хочу, между вами что-то есть или просто сводные враги стали друзьями?
Пока я пытаюсь придумать хоть какой-то ответ, который удовлетворит подругу, она продолжает пристально смотреть на меня. Бр-р-р. Мороз по коже.
Будто в самый мозг залезла и теперь копается там своей пилочкой для ногтей.
— У нас перемирие, — тут же отвечаю, пока она там чего лишнего не накопала.
Жаль, но я только это могла сейчас вслух сказать.
Марина морщит нос, но никак не комментирует. В этом вся Марина. Она может быть приставучей, настырной, неугомонной, но в самую душу лезть не будет, если видит закрытую дверь. Сейчас на двери висит амбарный замок. Вход воспрещен. Липатова понимающе кивает.
— Теперь ты расскажешь про своего старшекурсника?
Липатова преображается прямо на глазах, рассказывая о том, как на пешеходном переходе задела плечом парня, затем наорала на него, а потом заставила покупать новый пакет, ведь старый порвался из-за этого «слепого крота». Это потом она его разглядела. После того, как трижды прокляла его и весь его род.
— В общем, он меня в боулинг сегодня пригласил, а я знаю, что ты не очень-то горишь желанием возвращаться домой, поэтому ты поедешь со мной.
Я уже открываю рот, чтобы с визгом согласиться, но вовремя одергиваю себя. Во-первых, сразу после универа Демид будет ждать меня в машине. У него сегодня пар нет, поэтому он вызвался побыть моим личным водителем. Во-вторых, как бы мне этого ни хотелось, но мама все равно пригласит Рудова, и ужин состоится в любом случае, даже если я сейчас скажу, что не приду.
— Не могу. Именно сегодня не могу.
— Какие-то планы?
Не пойму, она разочарована или заинтригована?
— Можно и так сказать.
— А Покровский в этих планах присутствует?
— А ты точно не шпион Горской?
Я с трудом сдерживаю улыбку.
— Блин, что ты за человек такой? Конфетку показала, и тут же спрятала ее. А я голодная. Так сложно сказать, что между вами? Ну, так сложно?
— Я уже сказала. Перемирие. Все!
Закатив глаза, Липатова разочарованно выдыхает. Амбарный замок и в этот раз остановил ее.
Ура!
Минут через двадцать, когда лекция была в самом разгаре и вся наша группа слушала монотонный голос Карасева, дверь с грохотом открылась.
Маринка протяжно присвистывает, я же в этот момент продолжаю писать, не обращая внимания на то, как в аудитории вдруг резко стало тихо.
— Котова! — шипит подруга, толкая меня в плечо. — А это точно по твою душу.
Я даже не пытаюсь понять ее слов, просто поднимаю голову и вижу, как Демид идет в сторону преподавателя, тихо-тихо говорит ему что-то на ухо, а затем конец тишине.
