Устинова продаёт им эту информацию в прямом смысле за деньги.
Как только производители узнают, что им что-то там собираются повысить или ухудшить, они тут же начинают искать способы остановить это. Пишут письма министрам, депутатам, премьеру и даже президенту. Жалуются, как им тяжело жить, и угрожают в случае повышения налогов сократить персонал, а это будет означать для государства рост безработицы. Но все эти письма бестолку.
И тогда Наталья Устинова снова выходит из тени. Она за деньги организовывает всем желающим личные встречи с премьер-министром, на которых у них появляется шанс убедить премьера не повышать налоги, акцизы, ставки, пени и много чего еще.
Именно поэтому Устинова только что запретила всем министрам раскрывать рот.
Ведь если содержание сегодняшнего совещания просочится в СМИ, она потеряет часть прибыли. Как же Устинова ненавидит журналистов, которые своими публикациями обламывают ей малину…
— Еще раз! — грозно повторяет для тех, кто плохо понял. — Все, что сегодня тут обсуждалось, сугубо конфиденциально! Не дай бог хоть один журналист узнает.
Министры, как болванчики, дружно кивают.
Убираю в портфель бумаги и поднимаюсь со стула.
— Ярослав Викторович, — окликает меня Устинова.
Нехотя разворачиваюсь к ней.
— Слушаю вас, Наталья Алексеевна.
Подходит ко мне вплотную.
— У вас до сих пор нет пресс-секретаря.
— Я ищу.
— Я бы порекомендовала вам оставить пресс-секретаря Савельева, Лену Ложкину.
Она хорошо справлялась со своими обязанностями.
— Ее контракт прервался автоматически сразу, как был уволен Савельев. Но спасибо за рекомендацию, я подумаю о том, чтобы снова взять ее в министерство.
— Я бы очень настоятельно вам рекомендовала, — многозначительно на меня смотрит. — Очень, Ярослав Викторович.
Ну все понятно. Ложкина — ее человек. Устинова мне не доверяет и хочет установить за мной слежку, посадив рядом свое доверенное лицо.
— Я подумаю, Наталья Алексеевна.
Спешу побыстрее убраться отсюда, нахрен. Тошнит от этих нафталиновых кабинетов, скрипучего советского паркета и красных ковров. Чиновник — это образ жизни, это образ мышления. Я, наверное, никогда не свыкнусь с госслужбой.
— Ярик!
Я не могу сделать вид, что не слышу этот голос.
— Валентин Александрович! — разворачиваюсь с улыбкой до ушей. — Рад видеть!
Министр финансов, мой бывший начальник и человек, которому я обязан своей карьерой, не спеша, направляется ко мне. Жмём руки.
— Ну как вы с Ириной? — хлопает меня по плечу. — Освоились уже?
— Стараемся, Валентин Александрович, стараемся.
— Когда вас в гости ждать?
— Когда пригласите, тогда и приедем. Мы с Ирой всегда рады вернуться в родной Минфин, вы же знаете.
— Тогда давайте вечерком в пятницу заезжайте, обсудим пару дел.
«Вечерком в пятницу», когда на улице еще относительно тепло, министр финансов любит кататься на мотоцикле со своими друзьями-байкерами. Напяливает на лысину шлем — не столько для безопасности, сколько для того, чтобы его никто не узнал — и разъезжает на огромной скорости по подмосковным трассам. Поэтому раз он зовёт нас с Ирой в пятницу вечером, жертвуя любимыми мотоциклами, значит, дело действительно важное.
— Хорошо, мы с Ирой приедем.
— Мой секретарь передаст информацию твоему.
Согласно киваю, жму руку и вот теперь наконец-то сваливаю из Белого дома. Мой служебный автомобиль ждет меня у выхода.
— В министерство, — даю команду водителю.
Половина десятого. Мысли снова возвращаются к девчонке. Она действует на меня, как афродизиак. Давно не было, чтобы я настолько сильно хотел одну конкретную девушку. Обычно я не зацикливаюсь на представительницах прекрасного пола. Одна, вторая, третья… Какая разница? Они все одинаковые. Меняются только имена и цвет волос. И все они хотят одно и то же: чтобы я сводил их в ресторан, подарил дорогой подарок, а потом хорошо трахнул. Затем они хотят это повторить, вот только мне повторять не интересно.
Но Алена другая. Ей не нужны ни рестораны, ни подарки, ни секс. Ей подавай информацию. Вот только девчонка еще не поняла, что за информацию нужно платить.
Автомобиль заезжает во внутренний двор министерства, я быстро поднимаюсь на лифте в свой кабинет и вызываю Иру.
— Привет еще раз, — заходит ко мне, как всегда, без стука. — Как прошло совещание?
— Нормально.
— Что обсуждали?
Слегка смеюсь.
— Устинова запретила говорить.
Ира закатывает глаза.
— Когда уже эту коррупционерку вышвырнут?
— Ты же знаешь, что никогда. Есть проблема. Она навязывает мне своего пресссекретаря.
— Я надеюсь, ты отказался.
— Сказал, что подумаю. Найди мне уже побыстрее кого-нибудь.
— Я ищу.
— Надо быстрее.
— Я ищу, — настойчиво повторяет.
— Хорошо. Это еще не все. Валентин Саныч ждет нас с тобой в пятницу вечером.
— В пятницу вечером у него байки.
— Но не в эту.
На лице Иры загорается неподдельный интерес.
— Он же отменяет байки по пятницам, только если его президент или премьер к себе вызывают, — напоминает, как будто я этого не знаю.
— Я тоже удивился.
— Сказал зачем?
— «Обсудить пару дел».
— Надо подготовиться.
— Я поэтому тебя и позвал.
Ира кивает и поднимается с места. Вот почему она мой первый заместитель — потому что без лишних разговоров понимает, что нужно делать.
— И можешь уже ехать домой, — говорю ей в спину.
— Спасибо за разрешение, босс, — отвечает с иронией.
Как только за ней захлопывается дверь, я перевожу взгляд на часы: 22:05.
Откидываюсь на спинку кресла и тру лицо.
Неужели Алена не придёт?
Черт…
Меня охватывает злость на самого себя. Не удержался и полез к ней в машине, напугал своим напором. Надо будет извиниться. Поехать к ней домой. Постоять под окнами, как восемнадцатилетний сопляк. Хрен знает, зачем мне это нужно, ведь я легко могу поменять ее на другого журналиста. Но почему-то чувствую, что так будет правильно.
Просто надо признать самому себе: она не такая, как сотни девушек до нее. Она другая. Она
