Умаров, как вдруг слышу детский крик:
– Отдай маму! Отпусти! Маму! – поворачиваю голову и вижу, как мой маленький защитник нападает на Умарова и ударяет его по ноге, цепляется и тащит за брюки.
От неожиданности Умаров отпускает меня, и я чуть не падаю, быстро оплетаю руки вокруг сына и поворачиваю его личико к себе, смотрю в серые глаза, которые наливаются свинцом, как у его отца, когда Баграт пребывает в бешенстве.
Обнимаю сына.
– Все хорошо, Брошечка моя, все хорошо… Мне никто не навредит… Успокойся, сыночек…
Но Игнат опять смотрит на своего отца. Маленький воитель, готовый биться за свое до последнего.
– Маму тлогать низя! – выдает. – Надя холошая!
Делает паузу, а потом тянет указательный палец в сторону Умарова:
– Ты плохой…
Тоже смотрю в сторону Баграта, замечаю, как у него скулы белеют и глаза вспыхивают.
– Иди собирайся, – почти рычит, – не заставляй меня оправдать то, что говорит мой сын, и быть для тебя очень плохим…
– Ты не отнимешь у меня сына, – выдаю надрывно, прижимаю Игната к груди и прикрываю ему уши, интуитивно пытаюсь не допустить, чтобы малыш слышал, о чем мы говорим с Багратом.
– Я возьму все, что принадлежит мне, – рычащие нотки в голосе, акцент, которого до этого не было.
Сделает. Отнимет. Уничтожит.
Прикрываю глаза, делаю тяжелый вдох, а затем вновь смотрю на возвышающегося над нами мужчину.
Баграт как скала, как гора, которая способна и защитить, и обрушить на меня гнев в виде бешеных валунов, летящих со скоростью света.
– Дай нам ч-час, – выдаю тихо.
– Без глупостей, – чеканит ответ, и я беру сына за руку и веду в сторону корпуса, непрерывно оглядываюсь, смотрю на Баграта, который стоит не шелохнувшись и смотрит нам вслед.
Стоит войти внутрь огромного фойе клиники, как обступают мужчины в костюмах. Все высокие, крепкие. Армейская выправка и отрешенные лица.
Среди них есть те самые, которые за мгновение разделались с бандитами, напавшими на меня. Прохожу мимо, но чувствую, как двое из мужчин отделяются от остальных и следуют за мной.
Поднимаюсь на лифте в палату, выхожу первая и иду, держа сына за ручку. Чувствуя на себе острый взгляд, и захожу в палату, хлопаю с силой дверью.
Сразу же опускаюсь на колени и заглядываю Игнату в глаза. Мой малыш смотрит внимательно, не моргает даже.
– Иди поиграй, сладкий, а мама пока соберет наши вещи…
Чмокаю сынишку в нос и Игнат убегает к своим игрушкам, забирается на кровать и берет пестрые маленькие машинки, а я смотрю на свое черноволосое чудо и сердце сжимается от противоречивых чувств. Отворачиваюсь. Быстро иду к шкафу и принимаюсь вываливать из него все содержимое. Не глядя, швыряю вещи в сумку. Не складываю.
Нет времени, да и душа не лежит. Не могу себя собрать. Нервов нет. На мгновение подхожу к окну и смотрю вниз. Третий этаж. А я не экстремал, чтобы с ребенком на руках уходить по балконам…
Да и куда?!
Теперь уж точно меня Умаров из-под земли достанет. Без теста ДНК и на глаз видно, что Игнат его сын. Его кровь. Его плоть.
Удивительно, что люди могут быть настолько похожи. Даже повадками, взглядом. Брошка никогда не видел отца, он не мог скопировать его взгляд из-под нахмуренных бровей, но, тем не менее, он умеет смотреть точно так же, как Баграт…
И это… это страшно, потому что Умарову всегда нужен был наследник и теперь он его получил…
На мгновение падаю в воспоминания, вновь кажется, что я в квартире Баграта, самая счастливая, любимая, а в руках у меня тест…
Тот самый, который показывает две полоски…
Удивительно, как за секунду из самой счастливой я превратилась в самую несчастную, а воздушные замки моих надежд обрушились, погребая под собой мою предыдущую жизнь…
Моргаю и отгоняю мысли, убираю слезы в глубины своего сознания. Не сейчас. Нельзя вспоминать, нельзя допустить, чтобы рана опять раскрылась и начала кровоточить. Я должна быть сильной. Для себя, для сына, для нашего будущего.
Буду бороться за наше счастье, за все, что есть у меня…
– Мам, смотли какая, – отвлекает меня малыш и я, улыбаясь, смотрю на яркую оранжевую машинку, которую Игнат держит в руках, – плавда класивая?
– Очень, сынок, она потрясающая, – растягиваю дрожащие губы в улыбке.
Закрываю сумки, противный «вжик» режет слух, а я смотрю на сына, который теперь сидит ко мне спиной и играет с новой машинкой, а я понимаю, что таких игрушек у нас никогда не было…
Все это подарки и, скорее всего, доставлены по приказу Баграта.
Выдыхаю со свистом и иду к сыну, стоит подойти, как Игнат поднимает на меня свои бездонные серые глаза.
– Все хорошо, малыш, нас выписывают… – улыбаюсь, хотя на душе кошки скребут.
– Не отдавай меня, – неожиданно говорит сыночек, а у меня словно в глазах искры зажигаются, огнем жгут.
– Никогда, – выдыхаю порывисто и обнимаю Брошку, чувствую, как тонкие ручки впиваются в мою шею, притягивают к себе изо всех сил.
Дверь за спиной открывается и один из амбалов Умарова проговаривает тихо:
– Машина ожидает. Я вам помогу.
Мужчина проходит в палату и забирает наши сумки, а я беру сыночка за руку, и мы с ним выходим.
Идем по коридору к лифтам, спускаемся на парковку и перед нами останавливается темный люксовый седан, а я леденею, потому что в салоне находится Баграт…
Спустя мгновение заминки и взгляда глаза в глаза, я сажусь на сиденье и по инерции прижимаю сына к себе.
Машина плавно выезжает с парковки, а Игнат кладет голову мне на коленки, играю с темными волосиками по своему обыкновению под прицельным взглядом мужчины.
Малыша всегда укачивает в дороге и спустя несколько минут я понимаю, что мой сыночек засыпает…
Не хочу ни о чем говорить, не желаю думать, поэтому тоже откидываю голову на удобную спинку и прикрываю веки.
Мозг отказывается думать. Я столько лет боялась, что Умаров узнает о сыне, что теперь, когда случилось самое страшное, меня словно отпускает…
Я предпочитаю смотреть в окно, не замечать взгляда Баграта, который скользит по мне, ласкаю сыночка, играю с его пальчиками, массирую ладонь. Игнату всегда нравилось, успокаивало, когда перед сном, пока рассказывала сказку, мы переплетали пальчики, вот и сейчас я делаю привычные движения, успокаивая и себя, и своего сыночка.
Пусть он спит, но мне комфортно, когда хоть что-то в моей жизни осталось прежним.
Не может человек постоянно жить в страхе и ожидании чего-то страшного… Наверное. Поэтому, когда приходит этот самый ужасный момент, я перестаю бояться…
Странно, но, кажется, я даже засыпаю, потому что, распахнув глаза, обнаруживаю, что машина останавливается у знакомого особняка.
В наступающих сумерках имение Баграта выглядит пугающе огромным. Массивным. Темным. Опускаю взгляд на своего малыша, который продолжает мирно посапывать на моих руках.
В растерянности смотрю в сторону особняка. Не особо понимаю, как выбраться из автомобиля с Игнатом на руках.
– Не буди его, – раздается приглушенный голос Умарова, поднимаю голову и смотрю на мужчину. Во тьме салона его глаза мерцают, переливаются, в то время как лицо скрыто тенями.
– Дай помогу, отнесу малыша в дом, – продолжает говорить мягко, голос тихий, будто он действительно не хочет потревожить сон сына, но я, встрепенувшись, прижимаю спящего Брошку к груди и мотаю головой, боюсь отдавать его, не могу отпустить ни на мгновение, тем более отдать в руки Баграту.
Леденею вся, а в мозгу барабанит одна-единственная мысль – не отдам!
Видимо, читает все эмоции на моем лице, потому что отчетливо вижу, как поднимает руку, и словно дает отмашку, чуть позднее до меня доходит, что он нажимает на кнопку и торопливый водитель выходит и открывает дверь с моей стороны.
Не решаюсь выйти, смотрю на Баграта. Сейчас свет фонарей проскальзывает внутрь салона и я понимаю, что Биг Босс далеко не так спокоен, как кажется. Моргает и веки не распахивает, берет паузу, а когда смотрит на меня, у меня по спине разливаются мурашки и почему-то в горле сохнет от приказного тона Баграта:
– Иди. Тебе помогут.
И короткий взгляд в сторону молчаливого охранника, который поднимает руки ладонями вверх не для того, чтобы забрать ребенка, а для того, чтобы я оперлась, что я
