не любит говорить о личном.
Ирина Анатольевна молчит, но и без ее ответа понятно, что винит.
– Давно это произошло?
– У такой беды нет срока давности. Но я пришла говорить не об этом. И не за тем, чтобы показать, как недовольна выбором своего сына. Я здесь для того, чтобы ты не строила воздушных замков на его счет. Когда тебе вскружили голову, несложно пропустить момент, когда начнут сворачивать шею. Именно это сейчас и происходит. Если кошмар, который ты переживаешь, все-таки дело рук Полины, она не успокоится, пока не сживет тебя со свету. В покое тебя не оставит и воскресший муж, от него тоже будут лететь удары. Подумай хорошо, стоит ли ломать себе жизнь? А моему сыну? Ведь можно вернуться туда, где было относительно понятно и просто. Сколько лет ты была в браке?
– Намекаете, что нужно смириться с обманом и сказать Грише, что я до сих пор люблю мужа, когда это совершенно не так?
– А важно ли как? Плевать на ваши договоренности с моим сыном и твои чувства. Если ты имеешь хоть грамм человечности и мозгов, то оставишь Гришу в покое. Выпишешься, удалишь его номер, но перед этим скажешь, что любишь мужа. У меня не было женщины, которая пришла бы в трудную минуту и дала дельный совет, а у тебя она есть. Ты ведь потом себя не простишь.
– Я на это не пойду, – отрицательно качаю головой. – Мне не нравится то, что вы предлагаете.
– В таком случае Полина не оставит попыток избавиться от конкурентки и найдет способ довести начатое до конца. Или твой муж, который внезапно объявился. Но и в том, и в другом случае их будет ждать расплата. От моего сына. Хочешь взять на себя такую ответственность?
– Уходите!
Ирина Анатольевна громко цокает языком, меряя меня уничижительным взглядом.
– Как знаешь, девочка. Я тебя предупредила. Но повторюсь, однажды это закончится плохо. И ужасное случится лишь из-за твоей глупости и слабости.
Мать Григория уходит, оставив меня одну. Если бы я не выплакала все слезы накануне, то опять бы разревелась. Прошлое умерло. Новых точек опоры нет, единственное, что есть – это страх.
Я не желаю Грише плохого и только сейчас осознаю, что он был рядом в самый сложный период моей жизни. Когда думаю о том, что Шахову могут причинить боль, что он может пострадать из-за меня, солнечное сплетение сжимается.
Я безумно соскучилась по Григорию и хочу его увидеть, но Ирина Анатольевна права. Во всем права. Ведь не прощу себе, если с ним что-нибудь случится.
– Как здорово, что ты прилетела, да еще и на мою выписку. – Задерживаю взгляд на Дашином животе, который почти не заметен под одеждой. – Какой, говоришь, у тебя месяц?
– Я не называла срок, – отвечает она, одергивая кофту.
– То ли фасон одежды такой… Вообще непонятно, что ты в положении. Сколько вам?
– Скоро четыре месяца, – хмуро отзывается Даша.
– Ого!.. Почти половина? – прихожу я в изумление.
– Почти, – без настроения подтверждает она.
– Ты насовсем прилетела?
Вижу, что подругу начинают раздражать мои вопросы, но ничего не могу с собой поделать, я давно ее не видела и очень соскучилась. Так много хочется узнать. И самой рассказать обо всем, что произошло в жизни.
– В Москве я ненадолго. Пройду обследование и уеду в дом родителей.
– К морю? – удивляюсь я.
Моя бизнесвумен вдруг возжелала спокойной жизни у черта на куличках? Совсем на Дашу не похоже.
– Тоже хочешь? – хмыкает она, показывая глазами, чтобы я садилась в машину.
– Не отказалась бы, но пока не могу.
– Почему?
– Ты ведь в курсе, что Миша жив? – говорю и сама пугаюсь, как ужасно это звучит.
Не так давно я рыдала у закрытого гроба. Наверное, пока не увижу мужа, не поверю в то, что он жив.
– В курсе. Ждала, когда сама скажешь. Как всегда, узнаю от кого-то, а не от тебя. Ладно от незнакомых людей хочешь отгородиться, но я ведь не чужая, – с обидой заявляет Даша.
От внимания не ускользает, какой подавленной она выглядит. Обычно подруга само спокойствие, а сейчас похожа на ходячий сгусток нервов. Да и не скрывала я от нее ничего, сама недавно узнала и пришла в шок. Решила, дождусь ее приезда и расскажу.
Протяжно выдыхаю, садясь на пассажирское место.
– Выпить бы нам, но у тебя реабилитация и антибиотики, а я в положении. Как стресс снимать будем?
– У меня есть отличное предложение. Поехали к бабуле. Она будет рада нас видеть. Чем-нибудь вкусненьким накормит.
– А может, как я здесь закончу дела, соберешь чемодан и со мной к морю поедешь? – предлагает Даша на полном серьезе.
– А бабушка?.. А Шахов?.. А Миша?..
Она закатывает глаза:
– Я же не навсегда зову. Пара недель одиночества тебе лишь на пользу будет. В себя придешь, восстановишься после операции.
– Видишь вон того амбала, который повсюду за мной ходит? – киваю на человека, стоящего у черного внедорожника. – Это мой охранник. Так что ни о каком одиночестве и речи быть не может.
– Ну хорошо. Пусть с нами едет, – улыбается Даша. – А с Мишей что? Он приходил? Вы разговаривали?
– Может, и приходил, мне ничего об этом не известно. – Опять указываю подбородком в сторону охранника. – Честно говоря, даже не знаю, как с ним связаться, через кого. И не уверена, нужно ли это. В один день решаю, что да и нам необходимо поговорить, а в другой – задаюсь вопросом, зачем мне это.
Я сознательно умалчиваю про визит Ирины Анатольевны. Ее слова заставили крепко задуматься. Ну и задевает меня эта ситуация, ведь мама Григория права. Зачем я Шахову? Что из этого получится? К чему в итоге приведет? Точнее, уже привело. Все, что я могу ему предложить, – это секс и проблемы. Особенно проблемы.
– Ладно, поехали к твоей бабушке. Посидим как в старые добрые времена. А про море ты подумай.
Всю дорогу до дома мы молчим. Я думаю о Грише, о том, что слишком долго от него нет никаких вестей. Если бы могла с ним хотя бы поговорить, то точно знала бы, как сейчас действовать.
– А Шахов что? Его отпустили? – спрашивает Даша, прервав молчание.
– Без понятия.
– Звонить ему пробовала?
– В трубке только и слышно, что абонент вне зоны действия сети. Из охранника моего тоже слова не вытянешь. Юрист, с которым я работаю, говорит, что все под контролем. Больше ничего не знаю.
– Печально. – Даша включает поворотник. – Бензин почти на нуле. Сейчас заправимся и дальше поедем. Купить тебе что-нибудь в супермаркете?
– Кофе.
Она кивает и выходит из машины.
Вспоминаю, как еще недавно пила на набережной шампанское и Гриша пытался привести меня в чувство. За короткий промежуток времени столько всего произошло… Тем больнее осознавать, что заканчивается все печально.
Даша возвращается с двумя стаканчиками кофе и хот-догами. Мы отъезжаем от заправки и устраиваем пир для животов. Чем-то это напоминает утро восьмилетней давности.
– Помнишь нашу первую поездку на отдых без мужей? Егор тогда не хотел меня отпускать, Миша тоже был против. Мы наплевали на их запреты, купили путевки и рванули в горы.
Широко улыбаюсь, ведь вспоминала о том же самом.
– Было очень здорово. Правда, когда я вернулась, Миша неделю со мной не разговаривал.
– А Егору, кажется, было все равно. Уже тогда…
– Ты так и не сказала, от кого у тебя ребенок.
– А какое это имеет значение? Кроха внутри только моя. Или мой. Так бывает. – Даша равнодушно пожимает плечом.
Но я хорошо ее знаю. У никогда не унывающего человека слишком потерянный вид в эту минуту.
– Мы когда-то мечтали родить разнополых детей и породниться, – напоминаю ей.
– Еще не поздно это организовать. Выясняй все с Мишей, решайте проблемы с Григорием и приступайте к выполнению плана. С Шаховым, конечно же, не с Мишей, – уточняет она существенную деталь.
– Шахов категорически против семьи и детей.
– Господи, и этот туда же! – в сердцах восклицает Даша.
– В каком смысле?
– А, не бери в голову. – Она делает глоток кофе и, открыв окно, выливает его на дорогу. – Бурда такая. Кто это только пьет?
– Согласна. – Делаю то же самое и вгрызаюсь в хот-дог зубами. – А вот он ничего, – произношу с набитым ртом.
– У Шахова спроси, в чем дело. Может, наследственность плохая, патологии? Сразу выясняй нюансы, не молчи. Это важно.
– Ты сегодня странная…
– Почему Григорий не хочет детей?
– Он сказал, что таким домашним девочкам, как я, нужен брак, дети, стабильность и все, из этого вытекающее, а он не сможет это дать.
– Почему? В чем причина?
– Потому что его устраивает свобода и отсутствие обязательств. И вообще, он сказал, чтобы я не лезла к нему с личными вопросами. Но недавно я узнала, что его ребенок трагически погиб. Как я поняла, у Григория на глазах.
– Кошмар какой… Он сам тебе об этом сказал?
– Не совсем…
Даша впивается в меня вопросительным
