Девиантная принцесса - Трейси Лоррейн

— Засранец, — шиплю я, продолжая обыскивать квартиру.

Должно же что-то быть. По крайней мере, моя гребаная сумка и телефон.

Конечно, он не оставил бы меня здесь без возможности связаться с ним?

Стал бы он?

Оказывается, ответ «да», потому что я не нахожу ничего из своих вещей. Я даже не нахожу его планшета или чего-нибудь полезного.

— К черту это, — бормочу я, отказываясь от всего этого.

Устремляясь к входной двери, я твердо намерена сделать то, что должна была сделать прошлой ночью, и просто уйти.

Возможно, я потеряла ключ от мотоцикла, и ящик, в котором лежат остальные, теперь может быть пуст, но это меня не остановит.

Я пойду пешком. Автостопом. Мне, блядь, все равно, лишь бы это унесло меня отсюда. От него. Я просто хотела бы, чтобы воспоминания и кошмары было так же легко оставить позади.

Я щелкаю замком с внутренней стороны двери и поворачиваю ручку. Внезапно мне становится немного легче дышать, зная, что я вот-вот избегу этой гребаной катастрофы, но, когда я тяну, дверь не двигается.

— Черт, — шиплю я, поворачиваясь к биометрической панели рядом со мной.

Там горит зеленый свет, поэтому я наивно приложила к нему руку, вспомнив, что делала именно это, когда мы вернулись сюда в пятницу вечером. Но, в отличие от того раза, ничего не происходит.

Ну, на самом деле, это неправда. Насмешливый зеленый огонек становится красным, отказываясь принимать мой отпечаток.

— Чееерт, — рычу я, дергая за ручку в бессмысленной попытке сорвать ее с петель. — АРГХ.

Я приваливаюсь спиной к двери, моя грудь тяжело вздымается, а перед глазами все расплывается от разочарования.

— Я, блядь, ненавижу тебя, Тео Чирилло, — кричу я в тишину коридора.

Закрыв дверь, я глубоко вдыхаю стерильный больничный воздух.

— Есть новости? — Спрашивает Деймон, отталкиваясь от стены, к которой он прислонился.

Он все еще покрыт доказательствами почти самоубийства Коры, но ему не хватает жажды крови в его глазах, которая обычно появляется при таком количестве крови наших врагов.

Я пожимаю плечами, само движение — тяжелая работа, когда кажется, что весь мир давит на мои плечи.

Прошло сорок восемь часов с тех пор, как Деймон позвонил мне, чтобы сказать, что он нашел Кору истекающей кровью в ее камере. Сорок семь часов с тех пор, как Эмми узнала все секреты, которые я от нее скрывал. И немного меньше, так как Деймон накачал ее наркотиками, чтобы охладить ее.

Он запаниковал, когда увидел, что она теряет свое дерьмо, но спонтанный ход был немного чересчур, если вы спросите меня.

— Они думают, что с ней все будет в порядке.

С тех пор, как мы наконец отвезли Кору в больницу, все пошло прахом. Док сотворил свое волшебство и каким-то образом сохранил ей жизнь, пока мы не добрались сюда. Только оказавшись на операционном столе, она потеряла сознание, и ее пришлось вернуть.

Я часами ходил по этому коридору, думая, что мне придется вернуться в наше здание и сказать Эмми, что я не только лгал ей все это время, но и позволил человеку, которого она отчаянно ждала последние несколько месяцев, умереть под моим присмотром.

Все это было катастрофой, ожидающей своего часа. Не нужно было быть гребаным гением, чтобы понять это. Но я никогда не ожидал, что это так подействует на меня.

Это моя собственная вина. Если бы я просто запер эту чертову папку, она бы никогда ее не нашла. Она никогда бы не стала шпионить. Она никогда бы не увидела…

Черт.

Я проглатываю комок эмоций, который угрожает застрять у меня в горле, учитывая, что она, должно быть, чувствовала, видя, как ее мама беспомощно лежит в огромной луже собственной крови.

— Ты должен вернуться, — говорит мне Деймон. — У меня все под контролем.

Протягивая руку, я потираю затылок.

Очевидно, он прав.

Это то, где мне нужно быть. Это то, где я должен быть.

Но, черт возьми.

Поймав Эмми, когда она рухнула у меня на руках после того, как он сделал ей укол, а затем снова, когда она испугалась, когда я вошел в камеру, в которую мы ее поместили, чтобы мы могли вытащить Кору для лечения, в котором она нуждалась… оба они вызвали у меня приступ страха.

Она никогда не простит мне ничего из этого.

Черт возьми, она не должна прощать меня ни за что из этого.

— Не будь гребаной киской, Чирилло. Она просто девчонка. Работа. Когда ты уклонялся от одного из них раньше? — Он многозначительно приподнимает бровь, отчего мои кулаки сжимаются.

Он знает так же хорошо, как и я, что Эмми никогда не была для меня просто работой.

Возможно, мы с Деймоном не всегда сходимся во взглядах, но мы двое больше похожи, чем любой из нас хотел бы признать.

Он всегда был аутсайдером в группе, тем, кто никогда не вписывался. Но правда в том, что если бы другие не тащили меня за собой, я мог бы легко закончить, как он — на окраине, всегда заглядывая.

Мы одинаковые. Облажались до невозможности. Холодные. Суровые. Беспощадные. Непреклонные.

Уверен, Эмми сказала бы, что мы психопаты. Она использовала это слово, чтобы описать меня, больше раз, чем я могу сосчитать. И иногда я не могу не задаться вопросом, права ли она.

Но тогда я помню наши лучшие времена. Как хорошо было лежать с ней в моих объятиях. Как приятно было просто смотреть, как она спит. Как это осветило то, о чем я и не подозревал, когда она улыбнулась мне так, как я никогда не видел, чтобы она делала с кем-то еще.

Да, может быть, я все-таки не совсем безнадежен.

— Все сложно, — говорю я после смехотворно долгого молчания.

— Блядь, и не говори. Просто, может быть, дважды проверь, что ты запер все свои кухонные ножи и оружие, прежде чем ложиться спать где-нибудь рядом с ней.

Я смеюсь, потому что это кажется правильным, но я не могу не задаться вопросом, что Эмми собирается делать теперь, когда она знает. Теперь она знает, что я ее… ее муж.

Проводя рукой по длинной щетине на подбородке, я прокручиваю это слово в голове.

Возможно, я знал об этом уже несколько недель, но это не значит, что это легче принять.

Было легко отодвинуть этот факт в сторону, когда мне нужно было сосредоточиться на других вещах, например, как, черт возьми, я собирался воздержаться от того, чтобы трахать ее