Когда Крюгер схватил меня и заставил присоединиться к своей проклятой команде убийц, я пообещал себе, что буду плясать под его дудку, пока не накоплю достаточно денег, чтобы перевезти нас с Натали далеко-далеко, где он никогда нас не найдет. Я полагал, что мне понадобится год или два, чтобы накопить достаточно денег, и мы сможем исчезнуть.
Я ошибался.
Для того чтобы скрыться с радаров Крюгера, я не мог воспользоваться теми документами, которые у меня уже имелись, потому что он мог их отследить. Нам с Натали нужны были новые документы, а у Крюгера связи везде: в правительстве, в полиции, в подполье, везде, где только можно. Получить новые документы так, чтобы он об этом не проведал, практически невозможно. Я знал слишком много, чтобы меня так просто отпустили, поэтому мне нужно действовать осторожно, не вызывая никаких подозрений. Если бы облажался, то и Натали, и я оказались бы мертвы. Ушли годы, я потратил несколько сотен тысяч и убил четверых, чтобы найти каналы, которые Крюгер не мог отследить. Я получил эти чертовы бумаги за неделю до того, как отправился на это задание.
А теперь ее нет. Какой-то придурок лишил меня единственной семьи, которая у меня была.
Закрыв глаза, открываю дверь и вхожу в комнату.
* * *
Отбросив в сторону последние пустые канистры, смотрю на свое отражение в окне перед домом, на заходящее солнце за моей спиной. Декоративные створки по обе стороны от большого окна открыты, и в воздухе витают пары бензина. Я купил этот дом через три года после вступления в отряд Z.E.R.O., потому что ненавидел жить в съемной квартире. Купил его перед тем, как сделал Натали предложение. Дом был обычным и скучным, но лишь в нем я чувствовал себя как дома после очень долгого перерыва. И вот теперь он снова превратился в груду кирпича и раствора.
Вытащив из кармана зажигалку, щелкаю колесиком, высекая искру из пламени, и бросаю ее в открытое окно. Зажигалка падает на пропитанную бензином мебель, разжигая огонь, и к тому времени, как добираюсь до машины, пламя уже поглощает шторы.
Сев за руль, я тянусь к старой металлической коробке на пассажирском сиденье. Среди кучи паспортов и других документов лежит серебряный браслет с брелком в виде плюшевого мишки с розовым бантиком, который я купил для Натали много лет назад на деньги, украденные во время одной из моих подработок. Она обожала всяких мишек, наверное, они напоминали ей о беззаботном детстве, которое было у нее до того, как оказалась на улице. Мне кажется, я никогда не видел ее без этого дурацкого браслета. Когда ее везли на операцию, сотрудники больницы сняли браслет, и цепочка потерялась по дороге. Когда мне вернули ее вещи, среди них был только брелок с мишкой.
Я перевел взгляд на брелок, висящий на зеркале заднего вида. Блестящая подвеска с изображением покерной карты — флеш-рояль, не меньше. Металлическая застежка, прикрепляющая кулон к кольцу, давно сломалась, и теперь он просто закреплен кожаным шнурком. Отец подарил эту вещицу после того, как я в первый раз обыграл его в покер, и все эти годы я хранил ее как напоминание о нем и еще об одном его уроке: «Не играй теми картами, которые тебе раздала жизнь. Иногда нужно быть и крупье».
Я снимаю брелок с зеркала, отсоединяю кулон от шнурка и бросаю его в металлическую коробку. Держа в одной руке брелок с мишкой, продеваю кожаный шнурок через петлю в верхней части, затем завязываю вокруг запястья.
Когда поднимаю взгляд на дом, огонь уже пожирает его стены. Я откидываюсь на спинку водительского сиденья и смотрю, как пламя уничтожает то, что когда-то было моим домом, а также последние осколки моей души.
Я никогда не считал себя хорошим человеком. В первый раз я лишил человека жизни в шестнадцать лет. Это была самооборона, но сути дела это не меняет. Когда живешь на улице, в самом худшем районе города, то либо убей, либо будешь убит. Выживают сильнейшие.
К тому времени, когда встретил Натали, во мне осталось не так уж много человечности, но то, что она была рядом со мной, помогло сохранить эти жалкие крохи. Она стала моей отрадой. Единственная, кто не давала моему сердцу превратиться в неприступный холодный камень.
Я никогда не рассказывал ей правду о своей «работе», боясь, что она испугается меня. Натали верила, что я работаю охранником на военном объекте, и не подозревала, что живет с убийцей. Иногда мне хотелось довериться ей, поведать о некоторых своих заданиях, но не думал, что она сможет это выдержать, поэтому держал язык за зубами. Мне было достаточно того, что она находилась рядом со мной.
Но теперь ее нет, и она забрала с собой все хорошее. Надежду. Мечты. Любовь. Остались только агония и ярость. Из этой ярости поднялся кровожадный, одичавший зверь, жаждущий возмездия. Крови. Смерти.
Мне плевать, что случившееся с моей женой — это случайность. Неважно, был ли за рулем машины, сбившей ее, высокорослый мальчишка или чей-то слабовидящий дед. Я найду их. И они заплатят.
Достаю из металлического ящика пачку документов и начинаю листать, вглядываясь в разные имена. Множественные личности — это необходимость, если в твои обязанности входит убийство людей. Я останавливаюсь на последнем документе, имя которого не использовал уже почти десять лет. Алессандро Дзанетти. Крюгер несколько месяцев допытывался у меня о моем настоящем имени, но я не уступал, даже после того, как его люди сломали мне руку, и в конце концов он оставил эту тему. Ему не нужен был солдат, который не мог отправиться на задание, потому что он был слишком груб, а все новобранцы все равно пользовались фальшивыми именами и удостоверениями. Не знаю, почему я так упрямился по этому поводу. Может, потому что мое имя было единственным, чем я по-настоящему владел в то время, или же мне просто нравилось злить Крюгера.
Схватив стопку поддельных удостоверений и паспортов, включая документы, которые получил на прошлой неделе, выбрасываю их в окно. Думаю, будет уместно использовать свое настоящее имя, когда убью ублюдка, виновного в смерти моей жены.
К тому времени, когда я включил задний ход и выехал с подъездной дорожки, пламя уже добралось до крыши, превращая мой дом в пепел.
Четыре месяца назад
Дождь не прекращается, промочив мою и без того мокрую куртку и приклеив волосы к лицу. Потрясенная новостью о том, что закусочная, в которой работаю, закрывается на следующей неделе, я оставила зонтик на работе. У меня остается только моя работа на неполную ставку в бухгалтерской фирме, а этого недостаточно, и мне придется срочно начинать искать что-то другое.
Пока пытаюсь убрать с глаз мокрую прядь, слева от меня проносится грузовик, окативший меня грязной лужей. Со вздохом поражения останавливаюсь посреди пустынного тротуара и смотрю на свои новые белые кроссовки, которые теперь намокли и испачкались в грязи.
Несмотря на проливной дождь, я не могу отвести взгляд от своей обуви. Вчера чувствовала себя немного виноватой и взволнованной, когда купила новые кроссовки, потому что с деньгами в этом месяце туго. Если бы знала, что сегодня потеряю работу, я бы никогда их не купила.
От размышлений меня отвлек автомобильный гудок, и, подняв голову, я увидела Меланию, мою лучшую подругу со школьных времен, которая махала мне из окна своей машины.
— Господи, Рави! — кричит она. — Садись!
Я спешу к ее машине и открываю пассажирскую дверь, но когда вижу красивый салон и сухое сиденье, то просто качаю головой.
— Я вся грязная.
— О, ради Бога. Просто садись, Равенна. — Мелания хватает меня за руку, затаскивая внутрь.
— Задержалась на смене? — спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности. Мелания работает в аптеке, расположенной неподалеку.
— Да. Я должна была закончить к полуночи, но кое-какие поставки пришли с опозданием, и мне пришлось разбираться с ними. Кстати, привезли обезболивающий бальзам, о котором ты спрашивала для мамочки Лолы.
Я киваю. В свете сложившейся ситуации не уверена, что мы можем себе это позволить в данный момент.
