становится только хуже.
Проверяю время на своих часах «Картье», которые идеально сочетаются с моим шелковым костюмом-тройкой от «Дольче» с черно-белым цветочным узором. Когда иду по вестибюлю «Норт Индастриз», пытаясь скрыть, что каждый шаг ударяет мой мозг о череп, насмешки, которые я получаю от людей в костюмах, подтверждают, что мой наряд для первого рабочего дня не разочаровывает.
Кимберли за стойкой регистрации краснеет, когда я кладу руки на ее стол.
— Доброе утро, мисс Ким.
Она заправляет волосы за уши и пытается смотреть куда угодно, только не на меня.
— Мистер Норт. — Она слишком широко улыбается. — Уже не утро.
— Э, неважно. — Я наклоняюсь немного ближе. — Ты сегодня выглядишь сногсшибательно.
Ее румянец заливает шею и грудь, и я нахожу это зрелище весьма привлекательным. Ненужно много усилий, чтобы женщина почувствовала себя привлекательной и желанной. И я получаю чертову тонну удовлетворения от того, что заставляю их чувствовать себя так.
— Мистер Норт ждет вас, — говорит она.
— Я так и думал. — Я громко и тяжело вздыхаю, и в этом чувстве нет ничего притворного. Не хочу быть здесь. И все это знают. — Который из них?
Ее изящно изогнутые брови сведены вместе, пока девушка изучает свой сенсорный экран.
— Александр.
Я немного расслабляюсь. Из всех Нортов Алекс — наименьший из четырех зол. Мой брат Хейс и отец Август находятся на вершине пирамиды мудаков, в то время как другой брат Хадсон находится в самом низу.
— Спасибо, мисс Ким.
Она отвечает девчачьим хихиканьем, когда я прохожу мимо ее стола к ряду лифтов. Потеряв все остатки того небольшого хорошего настроения, которое у меня было, я вхожу в лифт, ведущий в административные офисы, и чувствую, словно иду на свою собственную бойню.
Нажимаю кнопку верхнего этажа, затем прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза. «Ты должен это сделать», — говорю я себе в миллионный раз. Август ясно дал понять, что у меня только два варианта. Работать в «Норт Индастриз» или вернуться в Европу и жить с моей матерью и ее мальчиком-игрушкой. Одна только мысль об этой перспективе вызывает у меня желание выблевать свой утренний эспрессо и лотарингский пирог на стеклянные и зеркальные стены.
Всегда есть вариант отказаться от моей квартиры в Ленокс-хилл, найти настоящую работу и жить от зарплаты до зарплаты в какой-нибудь дыре, как обычные люди.
Решительное нет.
Восемь часов в день в «Норт Индастриз» стоят того, чтобы оставаться в том образе жизни, к которому я привык.
Лифт останавливается так резко, что это нарушает мое равновесие. Я с трудом удерживаю его, потом открываю глаза и выхожу из кабины в сторону офиса моего брата.
— Важный день, мистер Норт, — говорит его помощница, миссис Миллер, с улыбкой и намеком на сочувствие. Она знает меня с тех пор, как я был подростком, так что полностью осознает, что семейный бизнес — это не мое.
Я пожимаю плечами.
— Наверное. Ты прекрасно выглядишь этим утром.
Она хмурится.
— Сейчас два часа дня.
Пофигу. Всего лишь детали.
— Большой парень на месте?
— Конечно. Однако он предполагал, что ты придешь утром, так что не жди милого приветствия.
— Как обычно.
У Алекса вспыльчивый характер и в хороший день. А уж в плохой? Неловкий вздох, и он становится взрывоопасным.
Захожу в кабинет брата и нахожу его сгорбившимся над большим цифровым чертежным столом. Без пиджака, с закатанными рукавами.
— Кингстон Норт прибыл на службу, — говорю я, прежде чем упасть, как мешок дерьма с похмелья, на его диван.
— Ты опоздал, — рычит он, не поднимая головы от своей работы.
— Неужели? — саркастически говорю я. Он должен быть рад, что я вообще появился. — Не вижу в этом ничего особенного. Мы все знаем, что мне нечего предложить этому месту, кроме моего безупречного стиля. Все, что от меня требуется, это появиться и хорошо выглядеть, чтобы остаться на зарплате Августа. — Я опускаю свою шестисотфунтовую ноющую голову на подушку. Быстрый сон мог бы помочь…
— Куда ты исчез вчера?
Я не открываю глаза.
— Хороший вопрос.
Я начал с выпивки в «счастливый час» с Джордан, женой Алекса, в ее ресторане. Праздновал свой последний день свободы от «Норт Индастриз», но эта вечеринка превратилась в туман где-то между стаканами односолодового виски двадцатипятилетней выдержки.
— Джордан беспокоилась.
Чувствую на себе его взгляд, поэтому открываю глаза. И да, Алекс смотрит на меня так, будто я украл его любимую ручку, что для него является вопиющим преступлением.
— Она пыталась дозвониться тебе.
— Телефон разрядился. — Не говорю ему, что меня ограбили и что я провел все утро, аннулируя кредитные карты и заказывая новый телефон.
— Мне не нравится, когда моя жена беспокоится.
Мы обмениваемся несколькими секундами неловкого зрительного контакта, и я задаюсь вопросом, не надерут ли мне задницу.
— Прости?
— Извиняйся не передо мной. Извинись перед ней.
Я осторожно усмехаюсь.
— Эм… Мне помниться, что у меня есть мама. Я люблю свою невестку, но ни хрена не должен Джордан.
Наблюдаю, как грозовые тучи гнева затуманивают его карие глаза, а мышцы на челюсти сжимаются. Я затаиваю дыхание и жду.
Алекс смотрит на новую боксерскую грушу в углу своего кабинета — грушу, которую Джордан настояла, чтобы он колотил, а не отрывал людям головы. Брат моргает, выдыхает и кивает один раз.
— Я извинюсь за тебя.
— Я ценю это.
Я откидываю голову назад и благодарю богов импульсивных братьев за то, что мое лицо все еще цело. Шесть месяцев назад Алекс набросился бы на меня, оскорбил шквалом грязных ругательств и физически вышвырнул из своего кабинета. Возможно, даже ударил бы кулаком по стене или что-то сломал. Но больше нет. Не со времен Джордан. Она стала лучшей терапией для моего нетипичного брата. Укротила его внутреннего зверя так, как никогда не могли лекарства и консультации.
— Итак, мой первый проект в качестве члена семейного бизнеса — это маленькая штука, которую я люблю называть черепным обновлением. Ты возвращайся к тому, что делал, а я собираюсь тихонько отключиться на некоторое время. Разбуди меня, если увидишь Августа…
— Ты назначен не в мой отдел.
Приоткрываю одно веко.
— Нет?
Он медленно качает головой.
Я слишком быстро сажусь и закрываю один глаз, пока у меня не перестает кружиться голова.
— А в какой?
— Тебе придется спросить своего начальника.
Мне кажется, или он выглядит так, будто пытается не улыбаться?
— И кто мой начальник?
О да, он определенно борется со смехом.
— Не-е-ет, — шепчу я. — Не говори мне… — Я поднимаю руку, как будто могу переписать все, что он собирается сказать, силой своей ладони. —
