платочек на голове.
— Лилия Васильевна! — хлопает кто-то по щекам.
Передо мной на коленях сидит новенькая ассистентка Полина и смотрит взволнованно.
А я лежу на полу. Как алкаш сплю, где упала.
— Вы хорошо себя чувствуете? Скорую вызвать? — помогает мне приподняться.
— Не надо скорую, — сажусь. — Со мной всё нормально, просто не высыпаюсь.
— Давайте, я вам помогу до кабинета дойти. Полежите, отдохнёте.
Идея хорошая, но нужно программу снимать.
— Нет. Работать надо, — встаю на ноги.
Сильно качает в сторону, и я больно ударяюсь бедром об раковину. Это немного отрезвляет и выводит из сонного состояния.
— Лилия Васильевна, давайте всё же в кабинет. Шах и сам прекрасно справится. Он же здесь давно работает.
Угу… И меня подсидеть постоянно пытается. Только он креативщик никакой, за то и не повышают.
С великим трудом досиживаю до конца съёмок, время от времени надавливая на ушибленное место пальцами. Боль не даёт заснуть.
Но как только "стоп мотор" я ухожу в свой кабинет и засыпаю мертвецки.
Только снов больше нет.
Просыпаюсь и, редко моргая, смотрю в тёмный потолок. Мне лень шевелиться, чтобы посмотреть время на телефоне, который лежит рядом на столике.
Голова абсолютно пустая и тяжелая. Будто мне по ней долбанули, и я сейчас под чем-то тяжелым.
Делаю глубокий вдох, пытаюсь пошевелиться. Дотягиваюсь всё же до телефона. Пять часов утра.
Что такое было?
Сны какие-то странные… Но такие живые, словно я это всё пережила. До сих пор чувствую пронизывающий сковывающий холод от ледяной воды.
Сколько так лежу, ещё не знаю. Желание спать ушло.
Слышу, как открывается дверь. Неожиданно включается свет. Жмурюсь от его яркости, он режет глаза.
— Лилия Васильевна? — удивлённо застывает уборщица. — А мне не сказали, что вы здесь. Я бы…
— Ничего… — нет никакого желания агриться на неё. — Я уже ухожу, — беру со столика телефон и на ходу подхватываю с кресла свою сумку.
Домой…
— Лиль, ты себя как чувствуешь? Последнее время постоянно сонная и вялая. Ты к врачу сходи, — советуется Вячеслав после планёрки.
— Физически я здорова, — откидываюсь в кресле. — Я проверялась.
— А психически? У тебя в семье свой мозгоправ, поговори с Алисой.
Не могу я с ней разговаривать. Уже несколько месяцев пытаюсь поговорить с Гасановой насчёт своих странных снов, но каждый раз или передумываю, или мешают обстоятельства.
— Обязательно…
— А то мне твой график работы не подходит. После десяти ты выключаешься резко, а у нас в это время самые съемки.
— Я знаю, Слав. Но ничего поделать не могу.
— Ну, поищи каких-нибудь специалистов по сну. Есть же учёные, которые его изучают. Проконсультируйся, — раздражающе постукивает ручкой по столу.
— Уже. Ничего особенного не нашли. Говорят, биологические часы перестроились на привычный для многих людей жизненный ритм. Днём — бодрствование, ночью — сон.
— Меня этот твой ритм не устраивает, — бросает ручку на стол. — Ты мне здесь после заката нужна, а не до. Может, ты днём будешь несколько часов спать?
— Пробовала. Не получается… Днём пахать хочется. Причём как мужик.
— Тцц, — цыкает. — Хотел тебя в командировку отправить…
— Какую командировку? — оживляюсь.
— В Карелию твою любимую.
— С чего бы она моя любимая?!
— А разве нет? Ты же туда четыре года подряд в отпуск ездишь.
— Слав, ты прекрасно знаешь, почему я туда езжу.
— В курсе. Мужика своего ищешь.
— Мужика… — усмехаюсь.
Для меня он мальчишка.
Беру со стола ручку, разбираю на части.
— Так что за командировка? — собираю обратно.
— Партнёрский канал едет на месяц снимать поселение староверов в тех местах. Староста дал разрешение на съёмку. Не бесплатно, конечно. Сука, даже они теперь бабки требуют.
— Рыночные отношения.
— В общем. Нужно будет там прожить месяц. Снимать быт, традиции, обряды, праздники. Свадьбу обещают. Интервью, естественно с жителями.
— Слав, ты серьёзно? Это же, как в позапрошлый век окунуться, — возмущённо.
— Да! Но канал хочет показать жизнь с другой стороны. Что и в век технического процесса и искусственного интеллекта есть места, где люди айфонов не видели.
— Жалко их…
— Это их выбор. Может, они там счастливее нас. Природа, естество, чистота тела и помыслов, — задумчиво крутит рукой.
— Счастье говоришь… Так себе счастье. В лачуге живи, листком подтирайся… — цитирую мультфильм.
— Каждому своё, Лиля. Так поедешь? — выпрямляется и включает босса.
— В качестве кого я туда поеду?
— Продюсера, — твёрдо.
— Почему я? У них своих что ли нет?
— Есть. Но ты у нас человек опытный и в тех местах бывала.
— Слав, там леса бескрайние. Я и малой доли не видела. Каждый день охреневала.
— Едешь или нет? — упирается в меня требовательным взглядом.
— Еду!
Возможно, там кто-нибудь о Стасе знает. По моим снам, а я уже поняла, что вижу их его глазами, он как раз где-то в богом забытом месте.
Не обманула ведьма. Действительно связала.
Интересно… А он меня видит? Логично, если да. Мы же подвязаны друг к другу.
Мда… Не самое лучшее кино ему там крутят.
— Оформи все документы, бабки на расходы в бухгалтерии, — отвлекается Вячеслав на звонок.
— Мне самой этим заниматься?
— Там всё сделают, — прикрывает рукой трубку. — Вали уже! Жена, — показывает глазами на телефон.
— Понятно. Гуля, привет! — произношу громко, прежде чем выйти из кабинета.
И всё же Слава прав, надо рассказать всё Алиске про сны, глядишь, что посоветует.
Звонит телефон.
— Помяни чёрта… Внимательно!
— Лиль, ты не помнишь, я в детстве ветрянкой болела? — интересуется Гасанова.
— Болела. Помню мне пятнадцать, тебе семь. Я лежу, умираю с температурой под сорок, а ты вокруг скачешь козликом со своей тридцать семь и пять. У меня было острое желание тебя убить.
— Вот и у Илюхи высокая, а у Виты вообще нет. Стоять! — кричит на кого-то. — Не тронь зелёнку!
Дочку шугает. Детишки у них сорвиголовы.
— Весело у вас там.
— Обхохочешься.
— Я после работы забегу, поговорить надо. Это важно.
— Ладно… Ник как раз вечером поздно приедет.
Освобождаюсь к восьми, до Алисы добираюсь около часа. В доме тихо, только взъерошенная племянница с нервным тиком встречает у двери.
— Значит, я верно успокоительное захватила, — вынимаю из пакета бутылку мартини. — Все спят?
— Да. Илья весь день из постели не поднимался, а егозу я пятнадцать минут назад уложила, — идём с ней на кухню.
Алиска достаёт бокалы, джин и маслины. Сама она их не ест, это для меня.
— Гас возмущаться не будет? — смешиваю напитки.
— Он сам хоть бы трезвый пришёл. Там у Родецкого травма душевная, так они с Алексом его поддержать поехали. Сама понимаешь как, — щелкает пальцем по шее.
— Гроу в Москве? — чокаемся.
