на телевидении научилась. Если Стас здесь, то они его не спрячут.
Начинаю зевать. И не понятно от усталости, или связка срабатывает.
— Можете показать, где я буду спать? — чувствую, как начинаю засыпать.
— А в комнате, за занавеской, — показывает рукой.
Успеваю упасть на кровать и отключаюсь, погружаясь в сон.
Над озером поднимается полная луна. Свет от неё дорожкой идёт до самого берега. Кидаю в воду камешек.
— Раз, два, три, четыре… — считаю отскоки от водной глади прежде чем он утонет.
Я теперь не я, а Стас.
Это он сидит на берегу. Жутко болит голова, отвары трав не помогают. Мочу полотенце в холодной воде и завязываю голову. Облегчает боль. Опускаюсь на траву и считаю звёзды на небе. Одна падает.
— Хочу, чтоб прекратилось… — загадываю желание.
Но боль не уходит, мне приходится её терпеть. Травма сказывается.
— Стас… — слышится тихий шёпот.
Поднимаюсь и осматриваюсь. Никого.
Почему это имя мне так знакомо? Словно меня позвали. Но меня же не так зовут. Я не помню, как было три года назад, но мне мою жизнь всю рассказали от рождения до моего падения в реку. Вот его я иногда вижу во снах.
Снова ложусь и без мыслей рассматриваю тёмное небо. Усталость наливает тело свинцом. Весь день рубили лес на дрова. На руках кровавые мозоли от топора. Мышцы гудят.
Будит голос орущего за окном петуха.
— Чтоб тебя, тварина, в супе сварили, — закрываю голову подушкой.
Четыре часа! Сдурели тут все что ли в такую рань вставать?!
Хозяйки уже нет в доме.
Полинка безмятежно спит, провалившись в мягкую перину. Я их отродясь не видела, а тут поспать на ней пришлось. Словно в облако проваливаешься. Но душно.
Выхожу на порог дома. Случайно наступаю на развалившегося посреди дороги кота. Взвывает, пытается укусить.
— Ага, счас! — получает ногой поджопник.
Смывается, разогнав на пути курей. Те громко кудахчут, петух начинает кукарекать.
— Да, заткнись ты уже! — кидаю в него стоящий на пороге тапок.
С недовольством залетает на забор и орёт уже оттуда.
— Вот же скотина неугомонная.
— Разбудили вас? — идёт со стороны сарая Меланья с ведром молока. — А ну пошёл! — замахивается на петуха хворостиной.
Тот поквохтав, сбегает в курятник.
— Давно бы его уже зарубила, но курей хорошо топчет. Даже соседи одалживают. Молочка хотите? Парное.
— Нет, спасибо! У меня непереносимость лактозы, — морщу нос.
— Чего?
— Расстройство желудка у меня от молока. Умыться где можно?
— Так вот умывальник, — показывает рукой на железное ведро с пипкой. — Я рушник принесу.
И как этим пользуются? — осматриваю вещь ранее мной неведомую. Нажимаю на пипку, она поднимается и из ёмкости течёт вода. Холодная.
Мда…
Главное, Лиля, электричество есть. Не дремучие уже люди-то в деревне.
Подставляю руки и умываюсь. Меланья приносит красивое полотенце с ручной вышивкой.
— А попроще ничего нет? Жалко такую красоту портить, — рассматриваю узоры.
— Я ещё вышью, — отмахивается.
Вытираюсь тем куском, где нет вышивки. Жалко, правда.
— Меланья, а у вас озеро где-нибудь поблизости есть? — вспоминаю свой сон.
— Имеется. Недалеко. У заимки. Только вода там и летом холодная. Никто не купается. А вам зачем?
— Интересно очень. Поснимать хотим.
— Ага… Поснимайте, конечно… Там красиво.
— Не так я себе деревню староверов представлял, — оглядывает Фил аккуратные бревенчатые домики под железными крышами.
— Думал, здесь ещё девятнадцатый век? — посмеиваюсь над ним.
— Примерно.
— А вот и облом, не кибердеревня, конечно, но вполне себе. Как и многие в стране. Но молятся они и работают как обычно. Хозяйка, у которой нас поселили, час на коленях перед иконами утром стояла. Мои бы такого не выдержали.
— Сегодня поснимаем людей за работой, возьмём интервью коротенькие про жизнь. Слышь, Лиль? — пихает локтём.
— Ага… — отвлекаю внимание на девушку, идущую в нашу сторону.
Красивая, с длинной русой косой. И грудь… Та самая. Это её я рядом со Стасом видела во снах. Значит, здесь он.
Кручусь на месте, вглядываясь в лица зевак на улице, которые собрались вокруг нашего трейлера. Его нет.
Девушка равняется с нами и останавливается.
— Доброе утро! — журчащий знакомый голос.
Точно она!
— Здравствуйте! — оживляется Фил, заценив местную красавицу. — Девушка, а вы куда идёте?
— Мужчин наших встречать, с заимки приезжают, дрова на зиму заготавливали, — краснеет под его пристальным взглядом.
— А с вами можно? — не унимается. — Мы поснимать, — поправляется после моего тычка в бок.
— Снимайте, — обходит нас девица и направляется вниз по дороге.
— Фил, ты дебил? Ты смотри к кому шары подкатываешь. Тут блядство не поощряется, замуж девственницами выходят. Опозорить хочешь девку?
— Да я просто…
— Тут свои законы, и мы обязаны их соблюдать. Так что завяжи свой шнурок в узелок.
— Чё шнурок-то? Нормальный у меня, — обиженно.
— Ой, давай без интимных подробностей. Ваших причиндалов я за всю жизнь немало повидала, — морщусь. — Бери оператора, слухаря и вперёд. Там народ уже кучкуется.
Народ — сильно сказано. В основном женщины и дети. Мужей и отцов вышли встречать?
— Как с войны ждут. Цветов и шариков не хватает, — наблюдаю за ними. — Этих сними, — показываю оператору на несколько молодых девушек, шушукающихся в сторонке, поглядывая на нашу группу.
Фил нагленько улыбается, разглядывая их.
Блядун… Если он кого-нибудь здесь попортит за месяц нашего пребывания, то проблем не избежим.
— Коломыцин, жениться решил?
— С чего бы?!
— Так женишься, если будешь глазки им строить. Я тебя сама за шкирку под венец потащу. Сказала уже — девок не трогать!
— А я чего? Они сами.
— Работой займись. Ты режиссёр или кто? Почему я должна за тебя всё делать?
— Едут, — кивает в сторону леса.
По дороге скачут на конях бородатые мужчины. Выстроились по старшинству. Почти у всех за плечами ружьё.
Почему не на машинах? В нескольких домах стоят старенькие грузовики.
— Бери общий план, а потом каждого по отдельности, — наказываю оператору.
Кивает в согласии.
Внимательно смотрю на всех проезжающих мимо. Среди потрёпанных и бородатых мужиков ищу Стаса. Он должен быть с ними. Всадники тем временем заинтересованно разглядывают нас сверху.
Взгляд одного скользит по мне. Суровый здоровяк со шрамом на щеке. Неприятно тянет между лопаток от выражения его серых глаз. Они насквозь прожигают. Неуютно становится. От него опасностью несёт. Но колоритный персонаж. Показываю, чтобы и его запечатлели крупным планом.
Но Стаса среди них нет.
Внутри скользит разочарование. Я ошиблась…
— Михаил, а где Андрей? — подходит разочарованная красавица с косой к тому самому мужчине с пронзительными глазами.
— На заимке с Митрофаном остались. Плохо ему ночью стало. Полегчает и приедут.
— Опять?
Жмёт равнодушно плечами.
Разочарованная девушка
