запретить? А я пока что не готова показывать дочь, не готова делиться ее любовью с Динаром. В том, что она его полюбит, даже не сомневаюсь, ведь иначе и быть не может.
— Мам… мы пойдем? — снова Давид настойчиво тянет за рукав.
Он, в отличие от Матвея, общий язык с няней найти не в состоянии. У нее свое видение обязанностей няни, но мои дети привыкли совершенно к другому. Они хотят живого человеческого контакта, разговоров по душам, смеха и эмоций, а Елена на их проявление скупа.
— Пойдем.
Поднимаюсь, выхожу с сыном из комнаты, прихватив с собой Надю.
— Ясмин, вы куда? — Елена удивленно на меня смотрит, когда зову с собой Давида из детской.
— Гулять на улицу.
— Но вам разве…
Под моим взглядом резко затыкается. Молча идет следом. Я веду детей вниз и на улицу, но Елена где-то теряется. Подозреваю, что в кабинете у отца докладывает о моем самоуправстве. Я должна собираться. Через полчаса приедет стилист сделать мне легкий макияж и укладку, с чем я могла бы справиться сама, но отец настоял на работе профессионала.
— Ясмин! — отец не заставляет себя ждать.
Решительным шагом идет ко мне. Позади семенит Елена.
Давид и Матвей резвятся в стороне, бегают друг за другом. Им это нужно, они не могут сидеть в детской весь день и заниматься полезными для развития играми. Они просто дети, и им нужен свежий воздух и внимательный, любящий человек рядом. В Таиланде таких людей у них было двое. Я и няня. Когда времени не было у меня, была она. А здесь… здесь у нас Елена. Робот, иначе и не скажешь.
— В чем дело? — выгибаю бровь, держа Надю на руках.
— У тебя встреча.
— У меня дети, папа. Елена не может с ними справиться, так что пришлось мне.
— Позвольте! — начинает она, но тут же замолкает.
— Моим детям не нужен робот. Им нужен добрый человек, который, помимо развивающих занятий, способен с ними гулять и играть. Побегать в футбол, в конце концов! Если ты, папа, не в состоянии найти такого человека, то и на встречу с Динаром пойдешь самостоятельно.
Я вижу, как в ужасе сзади прикрывает рот ладонью Елена и как багровеет лицо отца, когда он делает шаг ко мне. Проблема в том, что я больше не та Ясмин, которой была год назад. Я согласилась уехать, измениться и вернуться, чтобы получить развод у Динара, но быть собачкой, которой будут указывать место и периодически давать команды, я не соглашалась.
— Что это за самоуправство, Ясмин?! — басит отец недовольно. — У тебя встреча, а Елена… — он поворачивается к ней и, судя по ее лицу, перенаправляет на нее все свое недовольство, — Елена побудет с детьми. Поиграет в футбол и организует им счастливое детство, ведь так?
— Конечно, — поспешно заверяет отца она.
Надя неохотно, но все же идет к ней на руки. За вчера и сегодня она успела немного к ней привыкнуть, но все же, когда видит, что я ухожу в дом, начинает плакать. Один бог видит, чего мне стоит не развернуться и не пойти к дочери, наплевав на все!
Белая кофточка, светло-голубые брюки-палаццо и такого же цвета пиджак. Следом — легкий освежающий макияж и укладка. Волосы я просила слегка подкрутить и не опылять лаком. Когда все готово, надеваю украшения, беру сумочку и спускаюсь вниз.
Елена с детьми, слышу по громким крикам Матвея с Давидом на кухне. Видимо, пытается их покормить, и я ой как ей не завидую, потому что ребята после игр на улице очень неохотно успокаиваются.
Осознание, что я вот-вот увижу Динара, приходит ко мне уже в автомобиле. Стоит водителю мягко завести двигатель и вырулить со двора, как меня захлестывает волнение. Разгоняется частота сердцебиения, потеют ладони, и трясутся ноги. Через каких-то десять минут я увижу Динара, ждущего моего отца для переговоров.
Как пройдет наша встреча?
Что первое он скажет или сделает?
Сколько готовлю себя, не могу и представить, что реальность окажется куда прозаичней — Динар мазнет по мне взглядом, криво усмехнется и вернет взгляд обратно в меню, словно там что-то куда важнее, чем жена, которую он не видел почти целый год.
Динар
Я не знал, что она приехала.
Не имел ни малейшего понятия, что Ясмин в городе.
А если в городе она, то и мои дети тоже. Сыновья. Дочка. Мне стоит невероятных усилий держать себя в руках, когда она заходит в ресторан и останавливается возле моего столика. Уже не такая, какой я ее помню. Другая.
Кажется, вернулась та Ясмин, в которую я влюбился — гордая, неприступная, знающая себе цену и умеющая за себя постоять.
Отточенными движениями выдвигает стул, садится. Кладет сумочку на край стола и, расположив локти на столе, сцепляет руки в замок и упирается в них подбородком. Неотрывно смотрит на меня. Ее взгляд сквозит равнодушием и холодом. Хочется укутаться, таким морозом обдает, стоит только на нее посмотреть.
Я с силой сжимаю пальцами меню, потому что хочется — ее шею. За то, что сбежала. За то, что оставила меня разгребать весь тот пиздец, который посыпался в новостях. За то, что… блядь, да она ребенка у меня забрала. Я Надю видел два раза и даже не смог подержать на руках.
— Здравствуй, Динар.
“Здравствуй”, блядь?
Я все-таки немного теряю контроль. Беру со стола стакан с водой, осушаю. Жестом подозвав официанта, прошу стакан виски. Наплевать, что она подумает, если я останусь трезвым, чувствую, за себя не ручаюсь. Впрочем, под алкоголем не ручаюсь вдвойне, но может быть, хотя бы тело, скованное напряжением, расслабится.
— Я пришла, чтобы поговорить о разводе.
Вот так сходу? О разводе?
— Даже не поговорим?
Виски мне приносят быстро. Видимо, официант, зная меня как постоянного посетителя, молниеносно считывает напряжение. И ретируется, едва поставив стакан рядом.
— Я хочу получить развод. Делить нам нечего, на твое имущество и бизнес я не претендую, все можешь оставить себе.
Стойко. Холодно. Серпом, блядь, по яйцам.
Делить нам нечего?
Детей, видимо, априори присвоила себе.
— Что насчет детей?
В ее взгляде проскальзывают первые эмоции. Смесь смятения, страха и неуверенности. Не думала, что я спрошу о детях? Да ладно! Я год их не видел. Мальчики в школу скоро должны пойти. Интересно, спрашивали, где отец? Уверен, что да. И что она им сказала? Правду? Или соврала? Предположений море, и я
