— Что ты здесь делаешь?
На ее правой груди была родинка. Крошечная. Прямо над тем местом, где начинается бикини. Потом ее руки преградили мне вид.
Я перевел взгляд на нее. Я пялился на ее сиськи. Вот дерьмо.
Она покраснела, после того как зажала рот рукой, чтобы не засмеяться.
Я прочистил горло.
— Эмм, — это все, что мне удалось из себя выдавить.
— Он убирает наш двор для нас, — ответила Мэри за меня.
— Ты и чья-то армия? — спросила она, улыбаясь во весь рот.
Мэри захихикала.
— Я буду в гостиной, если понадоблюсь.
Я не мог оторвать взгляд от Хлои. Она посмотрела, как Мэри вышла из комнаты, перед тем, как подойти ко мне.
— Блейк?
— А?
— Я не знала, что ты придешь сегодня, у меня планы с Клейтоном.
Я не мог перестать смотреть на ее грудь.
— Блейк!
Я посмотрел на нее, потряс головой, пытаясь прочистить мысли, дико кружащие в моей голове. А потом я рассмеялся, потому что не знал, что еще сделать. Она сводила меня с ума.
— Все в порядке, — сказал я. — Ты все равно отвлекала бы. Давай. Иди.
Она тихо посмеялась и ушла.
Я уставился на ее задницу.
— Дерьмо, — пробормотал я.
— Блейк, — сказала Мэри, заходя обратно на кухню, — ты пускаешь слюни вроде как на мою дочь.
Я закрыл рот. Мои щеки стали резко красными.
— Простите.
Она рассмеялась.
Я рад, что она посчитала это забавным. Чего не скажешь о моем члене.
Хлоя
— Не думаю, что это оно, Хлоя.
Я посмотрела вниз на фотографию в своей руке. Мама и тетя Тилли, еще подростки, проводят время со своими друзьями у озера… или реки. Фотография выцвела и помялась с годами, поэтому изображение было нечетким.
— Да, я тоже так думаю. — Я попыталась скрыть печаль в своем голосе, но Клейтон все равно все понял.
— Мне жаль, — сказал он, поднимаясь по скалистой насыпи в моем направлении. Притянул к себе и обхватил руками.
— Все в порядке, — обняла я его в ответ, произнося это в его грудную клетку. — Я просто продолжу искать. Найдем в следующий раз.
Он сжал меня сильнее.
— Ты взяла с собой еды? Я умираю с голоду.
— Мэри звонила.
Я подняла бровь.
Это заставило его засмеяться, но только на секунду. Потом он медленно вздохнул и положил свой сэндвич на плед, на котором мы сидели.
— Знаешь, я никогда не был одним из тех людей, которые дают советы, осуждают или думают, что то, что ты чувствуешь, — неправильно.
Он был прав, но это все равно не означало, что он не собирался сказать что-то значимое. Я наблюдала за тем, как его глаза осматривали меня, пытаясь найти то, чего, возможно, не было. Клейтон прошел через многое в своей жизни. Для меня в его взгляде всегда было что-то родное. Чувство дома, если он когда-либо был у меня. Несмотря на то, как он вырос за последние годы, в моих глазах он всегда останется тем ребенком, каким я его впервые встретила.
Я положила свой сэндвич, перевела взгляд на реку, подтянув колени к груди.
— Не начинай, — сказала я ему.
— Я просто волнуюсь за тебя, Хлоя.
Я закатила глаза.
— Я знаю, что ты закатываешь глаза.
Я развернулась к нему.
— Ты думаешь, мне нужно видеть твои глаза, чтобы понять, что ты делаешь? Это бред, и ты знаешь это.
— Тем не менее.
— Все, о чем я говорю, так это о том, что беспокоюсь за тебя. Беспокоюсь, что ты не берешь все лучшее от жизни.
Я попыталась прервать его, но он поднял руку, остановив меня.
— Пожалуйста, позволь договорить.
Я кивнула, продолжая смотреть на блестящую воду.
— Я понимаю, почему ты делаешь то, что делаешь… почему закрываешься от остального мира и людей, окружающих тебя. Но я боюсь за тебя. Боюсь, что, возможно, все это напрасно. Может быть, ты проживешь сто лет.
— Шансы пятьдесят на пятьдесят. У меня этот ген, Клей.
— Я знаю это. И ты знаешь, что я знаю. Есть пятьдесят процентов, что у тебя нет этого гена, Хлоя. И, даже если он есть, это не обязательно должно означать рак, и что он заберет тебя такой же молодой, как и их. Он может прийти гораздо позже в твоей жизни. Его может вообще не быть. Не думаешь, что это что-то значит? Должно что-то значить. И тот факт, что ты отказываешься провериться… я имею в виду… многое изменилось с тех пор, как твоя мама…
— И что же ты думаешь? — Мне не хотелось услышать то, что он собирался сказать. Я уже много этого наслушалась. От Мэри, от Дина, от консультантов, к которым они меня водили, когда мне было одиннадцать.
Он тяжело вздохнул и пододвинулся ближе, касаясь моего плеча.
— Я говорю о том, что, возможно, ты упускаешь свой шанс. Вероятно, если ты чуть-чуть раскроешь глаза, то увидишь, что не все так плохо. Возможно, это нормально — впустить кого-то в свою жизнь. Позволить понять себя. Возможно, Блейк…
У меня сбилось дыхание.
Он решил продолжить.
— Я не знаю Блейка, как, впрочем, и ты. Все, что я вижу, — он заботится о тебе. Больше, чем ты, вероятно, знаешь. И я не знаю, что между вами двумя происходит, но он старается. Я знаю, он первый парень — или человек в принципе — которого ты впустила, даже совсем немного. Но, возможно, тебе стоило бы попытаться. Просто попытаться.
Комок в горле давил так же сильно, как и боль в груди. Я хотела, чтобы он замолчал.
Он положил руку мне на плечо и притянул к себе.
— Я не знаю, Хлоя. У тебя была мама, которая любила тебя. Тетя, которая забрала тебя. Приемные родители и братья с сестрами, которые тебя обожают. Есть парень, который заинтересован в тебе, хочет узнать тебя. Если ты примешь все это и начнешь жить ради себя, возможно, это будет того стоить. Будет стоить тех пятидесяти процентов на шанс жить.
Из меня вырвались рыдания, которые я так сильно старалась удержать, и я уронила голову на руки. И заплакала. Я плакала по маме. По тете. По Клейтону — потому, что у него ничего этого не было.
— Я люблю тебя, Хлоя. Я так рад и горжусь, что знаю тебя. Рад быть частью твоей жизни. Я думаю, что другие тоже заслуживают этот шанс.
Вытирая свои слезы о его майку, я прошептала:
— Я не могу, Клей. — Я посмотрела на него. — Что бы ты сделал, будь на моем месте… если бы думал, что твое время ограничено? Ты бы стал целенаправленно причинять боль людям, которые заботятся о тебе?
Он медленно замотал головой, его глаза пронизывали мои.
— Нет, Хлоя, это последняя вещь, которую бы я хотел сделать. — Он поцеловал меня в лоб. — Но я рад, что этот разговор состоялся.
Я шмыгнула носом и кивнула у его груди.
— Я тоже.
К тому времени, как Клейтон въехал на нашу улицу, был уже ранний вечер. Парни шли по подъездной дорожке к ждущим их машинам. Некоторые грузили косилки на багажники грузовых автомобилей. Их должно быть было больше двадцати человек.
