— Да, мне было грустно и одиноко. Рома, ну ты чего! — он не реагирует, — Нашел к кому ревновать! Этот фотограф — профи, он раньше в Москве работал, я специально туда летала. Клянусь, с его стороны вообще никаких намеков не было. Он ни разу даже не коснулся меня.
Демин молчит, губы сжал. Блин, блин! Вот это я маху дала, надо было все тихонько удалить и забыть. Кто ж знал-то? Продолжаю:
— Ром, ну что ты в самом деле! Нашел из-за чего злиться. Я тебе честно говорю. Ты в это время вообще женат был.
— Так у него эти фоточки тоже остались?
— Нет, они остались только у меня. В договоре пункт был прописан, он удалить все. Рома-а-а, он женат, у него не так давно ребенок родился. Хочешь, покажу в инсте? Там такие фоточки, я со слезами восторга рассматривала! — по взгляду понимаю, что не хочет. — Зачем ему мои старые фотографии? И кстати, он больше не снимает. В Сочи сейчас живет.
— Хорошо. Пусть там и живет, — Демин обнимает меня одной рукой и легонько щипает за задницу.
— Ай! За что? Я тогда с тобой даже знакома не была, между прочим! Требую адвоката.
— Непременно, Яна. Двух адвокатов. Красивые фотографии, молодец! Снимай труселя, пойдем мириться, — он встает из-за стола и идет в спальню.
— А мы что, поссорились? — растерянно развожу руками.
— Да, блин! — уже из комнаты. — Самооценку она себе поднимала, низкая она у нее, — себе под нос, но я разбираю слова и едва сдерживаю смех.
— Ого, Рома! — опасливо заглядываю в комнату. Демин уже раздет, все еще недоволен, но уже готов. И мне бы замолчать по-хорошему, но… — Кажется, кому-то фотографии все же понравились, — оглядываю его всего. Он хмурится. — Пришлись по вкусу, да-а? — встаю так же, как на одном из снимков, переплетаю руки и поднимаю выше, будто они связаны.
— Вот это ты сейчас зря-я-я, — тянет он, расплываясь в нахальной улыбочке.
— Я тебе потом их скину, чтобы нескучно в командировках было… время коротать.
— Ну все, ты попала! — он срывается с места в мою сторону. Я визжу и пытаюсь удрать, при этом спотыкаюсь от того, что хохочу в голос, так как мой боец-альпинист по-прежнему голый. Резко захлопываю перед ним дверь, судорожно соображаю, где спрятаться. Он настигает в коридоре у кухни. И дальше мы уже никуда не двигаемся ни на миллиметр. Миримся прямо у стены, где поймал. Целоваться он поначалу не хочет, потом сам же пристает, когда я примирительно шепчу: «больше не буду».
Глава 33
Тест планирую купить во время обеденного перерыва. То и дело прислушиваюсь к себе, ищу какие-нибудь признаки. Изрядно нервничаю, если уж начистоту. С самого утра довольно ощутимо поднывает живот или я уже успела навыдумывать? Мне немного страшно. А чего боюсь больше — не знаю. В итоге полдня таскаю тест в сумочке, дважды ходила с ним в дамскую комнату, но так и не решилась воспользоваться. Да и в кабинках все время кто-то находился, сбивал настрой, да и неловко.
Периодически прокручиваю в голове разговор с его матерью. Прошлым вечером отправила ей несколько ссылок на подходящие ее фигуре платья с пояснениями, раскатала текст на пять сообщений, та ограничилась коротким ответом: «спасибо». Вроде бы и вежливо, и в то же время — равнодушно. Если с ним что-то случится, она будет винить меня. Господи, с ним ничего не должно случиться. Как жить-то потом?
Опять же, если я действительно беременная, можно попробовать воспользоваться этим рычагом давления на Демина, но отчего-то подозреваю, что это плохая, очень плохая идея.
Рома на смене. Вообще, у него довольно странный график работы. Как он объяснил ранее, СОБРы в каждом регионе работают по-своему, и вот нашим бойцам повезло меньше всех. Расписание — идиотское, но есть надежда, его однажды поменяют. Чаще всего он уходит рано утром, сутки сидит на вызовах, затем, без сна, остается на тренировки — ФИЗО, тактика, стрельба и т. д. в зависимости от дня недели. Вечером в шесть построение и по домам. Две ночи дома. Но если в смену вызовов очень много, их отпускают с утра поспать часа на четыре. Спланировать выходные с таким графиком крайне проблематично.
Я стараюсь не накручивать себя на пустом месте. Раньше, до появления мобильных, женщинам было сложнее, сейчас можно в любой момент спросить смс-кой:
«Как дела?»
«Нормально, сидим, ждем свистка. Пива не хватает и орешков. Как ты?»
Он, конечно, никогда не пишет «работаю», — во-первых, не до меня в этот момент, во-вторых, чтобы не волновать. Если рассказывает, то уже по факту.
Вечером я заезжаю к родителям Петра, сочувствую им и оставляю небольшой конвертик с деньгами. Мелочь, но вдруг пригодится? Потом забираю в «Крем-холле» заказ и направляюсь к отцу. Что-то не нравится он мне в последнее время. Сегодня, например, вообще уехал домой сразу после утренней планерки. Скорее бы уже мама вернулась из отпуска.
В прошлые выходные папа летал в Москву, встречался там с Пашей, вернулся, как и обычно, расстроенный. Мне не разрешают вмешиваться в отношения между отцом и сыном, но удержаться каждый раз все сложнее. У нас с братом приличная разница в возрасте — пятнадцать лет. Он никогда не воспринимал меня всерьез, я для него — так, глупая малолетка. Павел родился, когда мои родители только поженились. Поначалу они жили скромно в крошечной комнатке в коммуналке и довольно долго даже не мечтали о втором ребенке. Когда же дела пошли в гору, у них несколько лет не получалось. Иногда мне кажется, что мама успела перегореть к моему рождению. Всегда держала меня немного на расстоянии.
Обычно это никак мне не мешает, кроме вот таких моментов. Обсудить бы с ней здоровье отца, но невозможно: она сразу же или передает мои вопросы ему, или ограничивается «сама спроси».
* * *
Демин
В общей сложности мы провисели два с половиной часа на здании. Почти середина марта, не мороз — согласен, но в плюс пять по Цельсию — то еще удовольствие. На десятом этаже еще и ветер порывами.
Поступил вызов, указания предельно ясные: предстоит штурм, необходимо оборудование, оружие для ближнего боя, в том числе огнестрел. Броня — максимальная. Тревожно, это не сутенеры подрались за теплое местечко, не рейд по аптекам в поисках запрещенных препаратов — как развлекались парни на той неделе. Плохо, что Леха сейчас на Кавказе, — когда надежный снайпер прикрывает, намного спокойнее. Но деваться некуда.
Оперативники снова играли в конспирацию, не люблю, когда так делают. На объект ехали молча, никто не знал, куда и что предстоит делать. Морально не подготовиться, настрой, как и обычно, боевой, но лучше бы заранее знать, что и как. Снежинка думала, это я сдал ее друга, ага, зачастую мы вообще не имеем понятия, куда вызвали и с какой целью. Детали сообщаются уже на месте — типа, чтобы не слили. Типа, хотя бы раз такое было.
Оказалось, заложник несовершеннолетний. Была наводка, наскоро обработали, ставки высокие. Операция слеплена так-сяк, но другого шанса может и не быть. Подъехали в темноте к торцу дома, незаметно, практически бесшумно просочились в дальний подъезд, по ступенькам бегом на крышу. Пробрались к нужной стороне здания, я — отвечаю за крепления. Времени в обрез, действовали в спешке. Спустились на десятый этаж по стене — полная тишина, только ветер в ушах и холод иголками по коже. Свет в нужных окнах не горит. Нас пятеро. Зависаем и ждем.
Только сердце колотится где-то в ушах. Каждая секунда ожидания может стать решающей. Ждем. Ждем. Сука, через полчаса молчание начинает действовать на нервы.
Видно плохо, но переговариваемся знаками. Все бесятся — холодно. Ждем. Через час уточняю по рации: связь вообще есть? О нас не забыли? Не забыли, команда прежняя. Свистка пока не было. Ребята в транспорте неподалеку, готовы прорываться через подъезд во входную дверь. В машине, конечно, ждать легче. Высотникам в этом плане никто не завидует.
