Ненавидел до жжения в глаза свою жалкую слабость. До сих пор одним ее именем Панкрата на колени поставить можно. Да и глупо, наверное, было препираться, приезжать и спустя пять лет бабе претензии предъявлять. Только потому, что в свое время не захотела быть одной. Или испугалась. Или… Жгучая обида действующим вулканом клокотала внутри. Внутренности наизнанку выворачивало, когда понимал, что за столько лет у нее могли появиться дети от этого ублюдка. Но стискивал зубы и терпел. Пусть живет, красивая! Значит, такая у него судьба… Охранять как верный пес ее счастливую семейную жизнь… Тот, кто знает любовь без предательства, ни хрена не знает… Панкрату остались лишь воспоминания о кратких мгновениях, когда он был чертовски счастлив…
Следующие пять лет Панкрат потратил на то, чтобы восстановить свой авторитет, власть, и заработать бабки. Много бабок. Старую территорию он вернуть не смог. Все давно было поделено. Зато организовал себе новую, по масштабам сильно превышающую предыдущую. Многие были недовольны. Но Панкрат всех на клочья рвал, зубами выгрызал по кусочкам былую власть. Дрался насмерть за свое. И через какое-то время Акулов посадил его обратно за стол с другими дедами на более высоком положении, чем он был прежде.
Титаническими усилиями заставлял себя не узнавать, не подходить, не выяснять про Свету. Считал, что со временем стихнет внутри неудержимая тяга. Спустя столько лет она для него ничего не могла значить. Год прошел, уже не значит! Еще год… Света для него никто! Следующий… она пустое место! Еще один… Обычная баба, которую он когда-то трахал. И еще… по-другому быть не могло! Повторял себе чуть ли не ежедневно, и искренне надеялся, что однажды сам в это поверит.
И только Витька Глухой знал, что каждый раз, когда босс напивался до беспамятства, брал пистолет, садился за руль и ехал к чертовой предательнице. Сам до конца не был уверен, то ли убивать, то ли зацеловывать до смерти… Сколько раз верный Витька вытаскивал его из машины! Панкрат его избивал от бессильной злобы, а тот терпел и стоял на своем. Несколько раз даже привязывал пьяного шефа, чтобы он не наделал глупостей. Со временем Панкрат даже свыкся жить с постоянной болью. Она словно вросла в него, став второй кожей. Острыми клыками вгрызлась в душу, сознание и тело, и стала неотделимой его частью.
Спустя время даже подумал, что сумел. Справился с проклятой любовью. Вытравил в себе. Убил на корню. Выжег напрочь. До того момента, как его повязали, и Панкрат снова очутился в вонючей камере. И вернулась она… женщина, которую он всей душой ненавидит. Женщина, которую бы с радостью пристрелил… если бы мог…
Только Света переступила порог камеры, вновь все вспыхнуло, как зажженная спичка. Будто и не было десяти проклятых лет. Первое время пыжился, боролся с собой, скорее по привычке. Но нет, доконала его, зараза красивая. Потоптала красивыми женскими пяточками и жестоко прошлась по мужской гордости. В СИЗО, когда не поверила в его невиновность, окончательно сломала. Психанул, заартачился, но вновь проиграл. Стоило Свете лишь мельком полоснуть его голубыми огоньками, глядя в глаза, Панкрат пластилином растекся в ее изящных женских ручках.
Охренел, когда услышал про фиктивный брак. Выбрался из камеры, отдал приказ и ему нарыли на Свету все. И то, что с должности со свистом полетела, и то, что с Колесниковым развелась спустя три года после его побега. И то, что гондон этот во второй раз женился на дочери какого-то папика. Чуть ли не в пляс бросился, когда понял, что никаких детей у них и в помине не было. Никогда… Тем не менее, чувствовал себя идиотом. Все это время его водили за нос! Не считая первых пяти лет, когда Панкрата пытались убить все, кому не лень, остальные пять – у него просто украли…
Хотя, с чего бы ему жаловаться? Все у Панкрата есть. Власть, деньги, положение, статус, теперь уже и свобода. Все есть, а ее рядом нет… Со дня их расставания ощущение счастья, безумной пьяной эйфории, остроты жизни, вечная искра, что должна гореть в груди, все это потухло в нем навсегда
Но теперь… другие времена. Феликса давно нет. Шах, усилиями Акулова мертв. Сам Боря в тюрьме. Сейчас Панкрата уже никто не остановит, не припугнет ее жизнью, на колени не поставит. Он десять лет потратил, чтобы добиться такого влияния. И будь проклята, красивая зараза, но… даже если не любила его никогда, даже если сейчас знать его не хочет, плевать! Нет у нее выбора. Демократия окончена. Она будет принадлежать Панкрату… и только ему…
Глава 10
НАСТОЯЩЕЕ
В темноте комнаты засияли ярким факелом глаза янтарного цвета. Безумные. Голодные. Родные… Сумерки скрывали его красивое лицо. Но Свете не требовалось освещение, чтобы по памяти воспроизвести каждую черту его лица. И все… словно не было этих проклятых десяти лет разлуки. Словно это был просто сон: дурацкий, жестокий, полный боли и разочарования сон, в котором они расстались понарошку. Потому что вот ОН… стоит рядом, нагло улыбается, хитро прищурив глаза. Его белые зубы сверкают в ночи. Его дурманящий запах снова сводит с ума, словно это ее личный сорт афродизиака. Если Света сделает один шаг, сможет дотронуться до него. Живого. Настоящего. Безумие, но, кажется, до сих пор любимого… Они стояли не шелохнувшись, прожигая друг друга взглядом. Долго стояли, не произнося ни единого звука. Будто сами не могли поверить, что снова оказались вместе, рядом в одном пространстве. И нет больше никаких преград между ними. Ничто не сможет их остановить, сдержать или помешать. Ничего нет. Только он и она… Мужчина и женщина, которых до сих пор безумно друг к другу тянет…
Немигающие взгляды. Судорожный вздох. Секунда. И вот они набросились друг на друга как безумные животные. Впивались в губы, кусались, ударялись зубами. Кажется, Света даже заплакала. Оторваться сил не было. Все преграды давно рухнули. Панкрат вновь ворвался в ее жизнь, круша все на своем пути, ломая барьеры, правила, препятствия. Как сумасшедший тайфун подмял под себя, подчинил и заставил делать то, что приказывает. Словно имел на это законное право. Забирал ее дыхание, присваивал себе, выпивал каждый ее стон без остатка. Будто без него дышать ей не разрешено. Только с ним. Вместе.
Ее сердце заходилось от дикой радости. Гулкий звук отдавал в ушах. Света снова могла к нему прикасаться. Могла дотронуться, погладить, почувствовать жар его смуглой кожи. Даже укусила его, чтобы удостовериться, что настоящий. Что это не сон, не мираж и ей не привиделось. Вцепилась ему в волосы. Судорожно гладила затылок, плечи, сильные руки. Панкрат резко оторвался на мгновение. Его крепкая ладонь скользнула по шее, заставляя наклониться назад.
— Соскучилась? – резкий шепот его губ возле уха, взбудоражил, обострил, оголил каждый нерв. Нет, она не скучала. Она медленно умирала. Ничего у нее не клеилось, не получалось. Так и не смогла стать счастливой без него. Промычала в ответ что-то бессвязное, сама нашла его губы и впилась в них жадным поцелуем. А в голове только одна мысль: пожалуйста, пусть он не останавливается! Пусть даже не смеет прервать это вновь острое ощущение сладкой эйфории. Он нужен ей, как глоток свежего воздуха. Чтобы вновь ощутить себя живой.
Толкнул ее на кровать. Она упала. Быстро вскочила, потянулась к его ремню. Панкрат рывком откинул ее руки, коленом раздвинул ноги, и накрыл своим телом.
— Давай, красивая, расскажи мне, как ты НЕ скучала, – шептал он, протискивая ладонь к ее трусикам. Отодвинул шелковую ткань и большим пальцем надавил на клитор. Ее податливое тело пробила сильная дрожь. Он же, просунув палец в ее лоно и почувствовав жаркую влагу внутри, рыкнул. – Прости, Светик, не до нежностей, – и одним мощным рывком вошел в нее. Они даже не успели раздеться. Так изголодались, настолько извелись расставанием. А разве такое возможно? Разве так бывает? Что двух людей настолько сильно, даже спустя столько лет, безудержно тянет друг к другу. Света протяжно закричала. Он прижался губами к ее рту. Воровал каждый ее стон, впитывал в себя, пока безжалостно вдалбливался в нее с бешеной скоростью. Она содрогалась под ним, обхватывала стройными ногами его бедра, позволяя все глубже проникать в нее. Острее. Сильнее. Яростнее. Мучительно сладкая боль пронзала раз за разом ее тело. Она вонзила ногти в его спину. Царапала, извивалась, стонала, прикусывала губу до крови. Сокрушительный оргазм накрыл с головой. Она задохнулась от яркой вспышки наслаждения. Тело затряслось от сводящего до судорог взрывного всплеска. Мощная резкая волна чуть не свела с ума. А Света хотела продолжения, не могла так скоро им насытиться. Боже, как же давно она не испытывала острого блаженства!
