Шести, может.
— Имена.
— Я всех не знаю, прошу вас. Некоторые не из академии, из школьного корпуса. Да блин!
— По фотографиям сможешь назвать?
Парень замахал головой, на что Север кивнул Антону и тот полез в большую спортивную сумку за чем-то, а сам продолжил допрос:
— Кто толкал вам?
— Я не знаю. Не знаю, честно. Мы никогда не называли имен.
— Прозвища, номера телефонов, посредники, что? — Антон принялся раскладывать на столе какие-то железки. Я отвернулась, не желая смотреть. Парень же, следящий за ним краем глаза, сглотнул.
— Как-то же вы договаривались о встречах…
— Через соцсети.
— Там были имена?
Антон, закончив, достал из кармана серебристый кастет, обошел по дуге Севера и встал у допрашиваемого за спиной. Тот резко обернулся, а потом выкрикнул:
— Нет. Они писали с закрытых страниц. Я покажу, покажу. Отпустите только.
— Боже, что они с ним будут делать? — прошептала я, спрашивая себя саму, но Макс услышал.
— Тон не станет вмешиваться, — наклонившись, шепнул он. — Когда дело доходит до черных карточек, с ними беседует Север сам. Всегда. Это закон.
— А чего он стоит там тогда?
Макс пожал плечами.
— Держать наверное собирается?
Я почувствовала, как съеденный утром завтрак просится обратно.
— Макс, мне нужно на воздух, — прошептала я, но раздался новый вопрос, и я едва не подскочила.
— Какую роль выполнял Ломовой?
Ладони намокли. Я вся превратилась в слух, потому что от ответа вполне возможно зависела дальнейшая жизнь моего друга. Боже, пожалуйста, пусть он скажет, что Пашка не причем.
Но парень затравленно произнес:
— Он был посредником.
Север встал, и я подскочила тоже. Он его уничтожит! Этого нельзя позволить!
— Кажется, мне нехорошо!
Я даже вздохнуть не успела, как меня вытолкали за дверь. В лицо тут же ударил прохладный воздух, и я сделала вдох.
Несмотря на двойственность чувств, ведь одна моя часть хотела прибить Пашку за глупость, когда Север произнес: «Запри обоих до моего возвращения, а я увезу девчонку», я не смогла удержать сорвавшееся с губ «Господи-Боже, помоги».
— Идём, — скомандовал он и не церемонясь, грубо потянул за руку вдоль заросшей деревьями тропинки. Я не могла понять, то ли лес, то ли парк вокруг нас. Несколько раз не успела пригнуться и ветки больно хлестанули по щекам. Холод лишь добавлял красок, потому что после ледяного пота, коим обдало меня от увиденного, воздух, касающийся кожи, обжигал.
— Мы обратно в академию?
Но Север шел вперед, не обращая на мои вопросы внимания. Казалось, сам боялся сорваться из-за сдерживаемого гнева, переполнявшего его.
— Север, постой. Пожалуйста. У него больная мать. Спроси у него, сам спроси, — тараторила я, стараясь хоть как-то помочь, но слова разбивались о ледяную маску как об стену.
Мы вышли к стоянке. Север открыл заднюю дверь машины и приказал:
— Садись.
Дверь хлопнула. Слишком сильно. Сильнее, чем полагается хлопать дверьми таких дорогих автомобилей.
Он сел за руль. Костяшки пальцев, побелевшие от того, как сильно он сжимал его, с головой выдавали его настроение.
— Я не хотела, правда… И уверена, он тоже...
— Ты его защищаешь? — это единственный вопрос, который он задал.
Накатил стыд и какое-то отчаянье. Настолько, что мне хотелось под землю провалиться.
Как я могла защищать его? То, во что вляпался Пашка не имело оправдания. Он губил жизни людей. Детей иногда. Ведь при академии была еще и школа.
Я закрыла лицо руками.
Как я могла не защищать его? Ведь отлично знала, что такое — оказаться перед лицом судьбы, когда ты полностью бессилен. Граница хорошего и плохого стирается. И он просто еще один — потерявшийся, совершивший ошибку, но человек.
И я ответила:
— Я не знаю, правда. Не мне судить. Просто прошу тебя — не переступи за грань сам, ладно?
Неизвестно, откуда во мне взялось столько смелости и почему я произнесла это. Север перевел на меня колючий взгляд под стать столь же колючему тону.
— Давай молча, окей? Не порть все еще больше своей болтовней.
Я уткнулась взглядом в собственные руки, не решаясь поднять глаза всю дорогу, пока машина не остановилась.
Высотное здание, окруженное такими же стеклянными коробками-клетками, находилось в самом центре.
— Где мы?
Ответа закономерно не последовало. Теперь я уже и не знала, что думать.
Север вышел первым, открыл передо мной дверь, протянув руку. Но стоило подать свою, я тут же об этом пожалела. Его длинные пальцы сомкнулись на моем запястье стальной хваткой, и поволокли внутрь высотки.
— Пусти меня! — цепляясь за него свободной рукой, я пыталась его остановить, только ничего не вышло. Все так же, не давая ни одного ответа, он тащил меня за собой, время от времени дергая, чтобы не упиралась. Что это было за место? Офис? Бизнес-центр?
И только когда холл с консьержем миновал, а двери лифта закрылись за нами, я осознала — это жилой дом. Он привез меня в свою квартиру.
По спине покатился холодный пот. Одно дело бороться с ним в академии, при всех, другое дело — оказаться запертой там, где никто не сможет помочь.
Я отпрянула, как кипятком ошпаренная. Если я буду кричать, кто-то придет на помощь?
Лифт прозвонил, медленно открывая двери.
Рывок. Еще один. Первая дверь слева. В следующую секунду она уже за нами захлопнулась.
Север молчал. И это было плохим признаком, потому что он из тех, чьё молчание страшнее самых страшных обвинений.
— В твоих интересах не шуметь. — Это последние слова, которые он произнес перед тем, как дернуть с силой дверную ручку.
Я зажмурилась в момент, когда за его спиной хлопнула дверь, а затем открыла глаза и так и осталась стоять, ожидая не ясно чего. Возможно, что он вернется и объяснит хоть что-то. Но он не вернулся.
А из-за угла, медленно потягиваясь, вышел белый кот.
Глава 20. Просто друг (Страж)
— Я не
