замешан в подобном.
— Святая наивность, — процедил Север, а потом скомандовал: — Идем. — И я трусливо подчинилась, молча следуя за ним к машине.
Когда мы выехали от диспансера, все же решилась спросить:
— Что с ним теперь будет?
— Лучше тебе не знать, — отделяя каждое слово, произнес он. — Прими как факт, что ты его не увидишь больше. По крайней мере в академии.
Север молчал, а я все еще пыталась уложить в голове произошедшее. Работа его системы с карточками была настолько выверена, что становилось понятно, она создана давно. В курсе руководство, преподаватели, даже работники больницы не смотрели на нас как на посторонних.
Сколько слухов родилось и умерло в стенах Карточной долины. Одни абсурднее других. Вот только сейчас в голове впервые не укладывалось, зачем Северов делает это. Грязная работа. Никем не ценимая. К тому же неблагодарная. На его месте, я бы давным давно оставила мажоров разбираться с их пагубными привычками самостоятельно.
Вот только Пашка…
Как он мог так глупо повестить на легкие деньги?
Я прикрыла лицо руками. К тому же сама, выходит, его поимке поспособствовала. И кто теперь ему поможет?
— Север… — но ответом послужило привычное молчание. Он был зол. Я много раз выводила его из равновесия, но никогда не видела таким. — Пожалуйста, — взмолилась я. — Дай ему шанс. Я поручусь. Он хороший парень, правда. Просто у него мама болеет. Вот увидишь, он исправится.
Но не успела договорить, машина резко затормозила у обочины. Я впилась руками в ремень, в поисках хоть какой-то защиты.
— Я скажу один раз, — произнес Север серьезно и без эмоций. — Никогда не пытайся торговаться со мной. Тем более сейчас.
Я вжалась в кожаное сидение. Было страшно. Но страшнее оказалось думать о том, что случится с другом.
— Дай мне поговорить с ним, — попросила я. — В последний раз.
— Нет.
Его сдвинутые брови явно говорили, что мольбы мои — бесполезны, но попробовать все же стоило. Сделать хоть что-то.
— Зачем? — вдруг спросил Север. — Ты ему уже не поможешь, так какой смысл?
— Я просто до сих пор не могу поверить. Вдруг это ошибка?
Он закатил глаза.
— Вдруг его подставили и на самом деле он не виноват? Вдруг…
Север перебил:
— Ладно. Только не реви потом, что тебя не предупреждали.
Я не знала, куда мы приехали. Вокруг был уже пожелтевший лес, сквозь который проглядывали едва протоптанные тропинки. Север шел молча. И когда остановился, я увидела бетонную коробку. Склад, или большой гараж, без окон и с одной единственной дверью в центре. Жуткий и своим видом наводивший ужас.
— Это вообще законно? — спросила я.
Он бросил на меня уничтожающий взгляд сверху вниз и открыл скрипучую металлическую дверь.
— Ровно настолько же, насколько торговля наркотиками. Ставки равнозначны, не находишь?
Я глубоко вдохнула, шагнула внутрь, но так и застыла у порога.
Север подтолкнул в спину.
В центре комнаты на старом деревянном стуле сидел парень. Его руки и ноги были привязаны. Лампы чадили, освещая лишь часть комнаты тусклым светом.
Сначала он показался незнакомым, но чем больше глаза привыкали к полумраку, тем явнее становилось понимание — он, тот самый, с родинкой на щеке.
— Привет, Лапуль, — раздалось сбоку. Только тогда я поняла, что в комнате еще двое.
Макс широко улыбнулся. Происходящее его нисколько ни пугало, ни тревожило. Скорее вдохновляло. А еще я могла почувствовать, как гордость за то, что ему доверили что-то настолько важное, буквально сквозила из всех щелей.
Страж же стоял молча, сложив на груди руки. Что выражало его лицо, я не знала, ведь его глаза всегда были скрыты темными стеклами.
Незнакомец поднял взгляд.
На его лице багровели следы ушибов. Совсем свежие. Я поморщилась, не желая даже думать о том, каким именно образом ребята с ним «беседовали» до нашего приезда.
Пока пыталась взять себя в руки, Север снял пальто, перебросив на сиденье свободного стула, одной рукой поднял другой, на вид не менее потрепанный, и, поставив спинкой вперед, сел перед парнем.
— Приятно познакомиться, — произнес он. — Думаю, представляться нет необходимости.
Парень сглотнул. Его кадык нервно дёрнулся.
Я не знала, что собирается делать Северов, но в глубине души уже жалела, что пришла. Мной двигало желание увидеть Пашку, а оказалась я на самом настоящем допросе.
— Правила просты, как и обычно. — Север достал из кармана черные кожаные перчатки и принялся надевать. — Я задаю вопросы — ты отвечаешь.
— Пожалуйста, — от паники, сквозившей в голосе незнакомца, хотелось заткнуть уши руками. — Я ничего не сделал. Честное слово. Позвольте мне вернуться. Я ничего не расскажу. Клянусь. Клянусь.
Он столько раз повторил это слово, что даже мне захотелось заклеить ему рот, лишь бы не видеть эти полные ужаса глаза и не слышать мольбы.
— Хватит! — Север поднял руку, приказывая прекратить. — Давай проясним сразу. В академию ты больше не вернешься.
Казалось, даже слезы брызнули у парня из глаз.
— Все, на что ты можешь повлиять — насколько быстрым и безболезненным будет наш разговор. — Север обернулся, полоснув по мне взглядом. — Ну и считай, тебе повезло. Вот только, если не станешь делать так, как скажу, придется девушку увести. И тогда общаться будем по-другому.
— Я скажу, скажу, — снова затараторил тот. — Скажу.
Страж тихо шепнул Максу:
— Ну и позорище. Клянусь, с каждым годом они становятся все более скучными.
Макс ухмыльнулся. А меня прошибло ледяным потом.
— Скольким ты успел продать дурь? — спросил Север. В этот момент даже голос его изменился. Каким бы строгим, холодным или серьезным он не был прежде, никогда я не испытывала перед ним настоящий ужас. До этого времени.
— Я не помню. — Капля пота скатилась по виску, на котором уже наливался синяк. — Четырем, пяти.
