как пули вонзились в мою голову и вылетели насквозь. Я открыла рот и захватила жадно воздух, проталкивая его в легкие.
– Прости, не стоило лезть…
– Нет! – возмущенно прошептала, отталкивая его руки. Сделала пару шагов в сторону и посмотрела на город – все такой же красивый, яркий и далекий. Чужой мир, до которого не дотянуться, стоя тут у обрыва. – Думаю, ты должен знать…
Матвей стоял неподвижно. Словно огромная тень, заслоняющая меня от диска луны. Я повернула голову в его направлении и улыбнулась, пусть и получилось неубедительно и криво. Пусть он и не поверил, но Матвей промолчал, не нарушая тишины. А я сморгнула слезы, застывшее в глазах, и заговорила, тщательно подбирая слова.
– Они не живут со мной много лет. То есть я не живу с ними, – торопливо поправила себя, запуская пальцы в волосы. Поправила выбившиеся пряди, заводя их за ухо. – Это случилось, когда мне было двенадцать. Очень плохая история, и если можно я не буду все рассказывать?
Матвей медленно кивнул, но мне показалось, он хотел бы знать все, но время для таких откровений еще не настало. Я вновь поправила прядь, хоть она и лежала на месте, и посмотрела под ноги. Жаль, я не видела оттенка зелени или не знала, росли ли здесь цветы. Да, должны быть. Скорее всего, их много, и было бы здорово оказаться тут утром или днем, когда солнце обжигает лучами, когда бабочки порхают с бутона на бутон, а шмели жужжат, пугая путников.
– Они сильно поссорились, – прошептала, давя слезы, – из-за меня. Я была причиной их размолвки, а вскоре они вовсе развелись. У каждого теперь своя семья, и там я лишняя. Для каждого. – Последние слова были наполнены болью и отчаянием.
Я подняла руки и спрятала лицо, боясь выглядеть слабой. Прятала себя, чувствуя, как его руки накрыли мои плечи. Матвей, не произнося ни слова, приблизился и прижал к себе.
– Они живут там… в городе, – произнесла, понимая, что хотела бы вернуться в тот мир. Вернуться и увидеть их, даже если они не хотели видеть меня…
…Мы возвращались в полной тишине. Кажется, оба были поглощены тем, что узнали. Я пустила Матвея слишком близко к сердцу, он принял меня такой, какая я есть. Он не стремился вывернуть наизнанку мои чувства и не лез туда, куда я не была готова пускать постороннего человека. Но я обещала, пусть и сама себе, что рано или поздно, как буду готова, я обязательно расскажу ему всё. Все от начала и до конца.
– Спасибо за прогулку, – я прошептала, оглядываясь на спящий дом, и коснулась руки Матвея.
Он кивнул, помогая мне отодвинуть доску. Тяжелый теплый вздох коснулся замерзшей кожи. Я поежилась, прогоняя прочь сомнения. Все хорошо. Все действительно хорошо.
– Лола, – позвал Матвей, наблюдая за тем, как я ловко юркнула и очутилась в своем дворе.
– Да? – Обернулась и взглянула на парня. Его лицо было темным и нечитаемым, но дело не в ночи. Дело в нем.
– И тебе спасибо за то, что позволила мне помочь.
К глазам подступили предательские слезы, которые я торопливо сморгнула, не позволяя им жечь и щипать.
– До встречи, – произнес Матвей, опуская на место доску.
Я кивнула и попрощалась, направляясь обратно. Меня ждала клетка, в которой теперь стало душно жить. Я хотела бы расправить крылья, но…
Слишком много «но» мешало…
– Тётя! Тётя! – я заметалась по комнатам, пытаясь отыскать тётю. Она опаздывала на завтрак, и я начинала переживать, а не случилось ли что-нибудь с ней за эту ночь.
Когда я вернулась в комнату примерно в два часа ночи, моя кровать была в том же состоянии, в котором я ее оставила. Убрав одеяла и подушки, я переоделась и забралась в постель, но долго не могла уснуть. Прислушивалась к царящей в доме тишине и ждала, когда же скрипнут половицы. Словно ожидала того, что тётя узнала про мой ночной побег и ворвется в комнату, чтобы наказать. Но она так и не пришла, а утром я проснулась раньше обычного. Собралась наспех и спустилась вниз. Приготовила для нас завтрак и попыталась успокоить себя. Тётя ничего не знает и не узнает.
Но она куда-то запропастилась. Я подошла к ее двери и тихо постучала. Лишь после третьей попытки она открыла дверь и была удивлена увидеть меня на пороге.
– Лола, что ты тут делаешь? – произнесла она, заправляя седую прядь за ухо.
Выглядела тётя несколько напуганной и даже взъерошенной. Её утренний лоск, с которым она всегда появлялась за завтраком, куда-то испарился. Словно и она плохо спала этой ночью.
– Думала, вы проспали. – Потупила взгляд и посмотрела на ее босые ноги. – Кофе остывает.
– Хорошо. – Она кивнула, отправляя меня вниз. Я же поторопилась сбежать на кухню, лишь бы не чувствовать на себе внимательный взгляд.
Спустя минут десять тётя была в столовой. Просматривала газету и вертела ручкой, заканчивая воевать с последними неразгаданными словами в кроссворде.
– Тётя? – позвала я, отставляя от себя кружку.
– Да, – протянула она, явно увлеченная самыми сложными загадками.
– Родители вам не звонили?
– А должны?
– Я думала, – прошептала, пытаясь выглядеть и говорить как обычно, скрывая нервозность и сомнения.
– Что ты думала?
– Я думала, что они перезвонят и скажут, что хотят, чтобы я продолжила лечение. Вы же говорили с ними об этом?
Тётя отложила газету и посмотрела на мои руки. Я нервно теребила пальцами край футболки и сверлила взглядом скатерть.
– Да, я разговаривала с ними, – спокойным голосом произнесла она, возвращаясь к кроссворду. – Пока ничего не могу сказать. Мне не дали утвердительного ответа.
– Хорошо. Но они же перезвонят? Или вы сами поинтересуетесь…
– Я не хочу навязываться твоим родителям, – возразила она, повышая голос. – Твой отец занят. Он выдвинул свою кандидатуру в мэры города. Как думаешь, ему есть дело до твоих проблем?
Услышав категоричный ответ, я сглотнула и отвернулась. Нет, ему нет до меня дела. Как и матери…
– Я позвоню потом, – смягчилась она, чиркая новое слово в пустых клетках. – Позже.
– Спасибо, – выдохнула и подхватила пустую посуду. – Я пойду?
Вместо ответа тётя взмахнула рукой и позволила мне уйти. Я сделала несколько шагов и остановилась с грязной посудой в руках на выходе. Не оборачиваясь, произнесла:
– Тётя, вы сегодня пойдете в магазин?
– Нет, – произнесла она. – Что-то нужно срочно или подождет до завтра?
– Нет, не срочное. Можно еще журналов. И у нас заканчивается жидкое мыло.
– Хорошо, я все куплю, – бросила она, не
