перестать, наконец, думать о ней.
У него есть Рита. Родная, близкая, понимающая женщина, которая любит его и никогда не предаст. Которая всегда будет рядом. Которой нравится удовлетворять его желания. Ему с ней хорошо. Действительно хорошо, спокойно и надежно. Такой ведь и должна быть настоящая семья. Наверно…
Все было правильно, только какой-то пазл все время выпадал из общей картины. Словно не хватало чего-то в их семейной идиллии. И прежде, только тогда Сергей не особенно беспокоился по этому поводу. Привык так жить, привык к любви Риты, к ее безоглядному нескрываемому обожанию и не собирался ничего менять. Пока в его жизнь не вернулась женщина, рядом с которой невозможно было оставаться спокойным.
Он рассматривал спящую рядом жену, но смотрел будто сквозь нее. И видел совсем другую. Ту, которой давно уже не было рядом даже во сне. Он вообще редко видел сны. Порой вечерами добирался до постели, уставший до такой степени, что сил хватало лишь раздеться и забраться под одеяло. Принять заботливые ласки Риты и провалиться в сон, а утром вернуться на уже проверенную годами колею.
От добра добра не ищут, ведь так? Вот и Сергей не стремился что-то менять. Зачем? Такой жизни, как у него, многие могли бы позавидовать. Да и сам он понимал прекрасно, насколько ему повезло. И дальше бы жил так же, не случись в его жизни этого проклятого проекта. И Дины.
И теперь, после проведенной ночи с женой, после всех безумств, что он творил с ней, рассматривая ее, сонную, рядом, всматриваясь в следы от своих рук и губ на ее теле, он вспоминал совсем не о том, что было между ними всего несколько часов назад. Вопреки всем своим принципам, противореча годами выверенным установкам, думал о других ласках – волнующих до дрожи. Пьянящих. Тех, которых было мало для истомленного наслаждением тела. Не о поцелуях Риты мечтал – жаждал других губ: жадных, настойчивых, вмиг делающих его покорным и одновременно позволяющих царствовать. Омут глаз, где тонул… тогда. И куда все сильнее хотелось окунуться вновь.
Где искать спасение от собственного наваждения? Вчера после разговора с Ритой вроде бы стало легче, но, как оказалось, лишь на короткое время. А теперь все чувства еще больше обострились. На работу ехать было рано, но ему уже хотелось попасть туда. Найти какой-то немыслимый предлог, чтобы заявиться к Михайловой.
Будто почувствовав его взгляд на себе, Рита открыла глаза. Потянулась, одаривая счастливой, сияющей улыбкой. От этого стало совсем мерзко. Какой же он все-таки подонок: после всего, что случилось ночью, по-прежнему оставаясь в постели с женой, думает о другой женщине. И не просто думает. В самых что ни на есть ярких красках представляет, что и как хочет сделать с этой другой. Если бы Рита только знала… Но она так безоговорочно доверяла ему, что ничего подобного, наверняка, и представить не могла. Была просто счастлива и собиралась этим счастьем делиться с ним. Давать ему все то, чего он не заслуживал.
– Выспался?
Он кивнул, склоняясь к жене и целуя ее в висок.
– Вполне.
– Я сейчас приготовлю завтрак.
Сергей покачал головой, останавливая ее.
– Не надо. Поспи еще, а я выпью кофе на работе. Морозов звонил, просил приехать пораньше. Что-то там неотложное у него.
Ложь далась так легко. Он и сам вряд ли смог бы объяснить, зачем именно солгал Рите, придумывая несуществующую необходимость отправиться к офис намного раньше обычного. Но дома как будто и стены давили. Ему было нужно вырваться, уехать, как-то прийти в себя и обдумать все, что происходит. И лучше сделать это вдали от жены.
– Ну вот… – она вздохнула, приподнимаясь на постели и прижимаясь к его груди. – Такая я соня, даже не заметила, когда ты встал. Жаль, что не разбудил меня. Я бы хотела провести с тобой это утро.
– Прости, милая. У нас с тобой будет еще много утр, а сейчас мне правда пора. И спасибо тебе за потрясающую ночь.
Не мог не сказать. Не потому, что Рита ждала чего-то подобного, сам как будто таким образом спасение искал от того смятения, что сердце на части разрывало. У него прекрасная жена. Самая лучшая. С ней никакая другая женщина не сравнится, тем более, эта… эта…
– Ты заедешь на обед? – вопрос Риты прервал его размышления.
Сергей покачал головой.
– Вряд ли. Работы полно, допоздна наверняка придется просидеть.
– Ладно, – жена понимающе кивнула. – Я тогда съезжу к Наде, давно не виделись с ней, а она не раз звала уже.
– Отлично, – ему даже спокойней будет, если она отправится к его сестре. Той действительно не помешает общение, да и Рита не станет беспокоить его на работе, если окажется занята. – До вечера, родная, – тронул губами лоб женщины и поднялся, заглушая снова восстающий внутри голос совести.
Он честно пытался занять себя делами в собственном кабинете. Всеми теми делами, которые совершенно не требовали срочности. Ради них не стоило приезжать в такую рань и тем более сбегать от любящей жены. Сергей не мог не думать об этом. Как и не мог не искать предлог, чтобы увидеть Михайлову.
Зачем? Он и сам не знал. Ничего хорошего из этой встречи бы не вышло, у них не было сегодня общих тем для разговора по проекту, а обсуждать случившееся вчера тем более не имело смысла. Но он все равно отправился в ее кабинет, едва дождавшись официального начала рабочего дня.
Увидев его, секретарша заулыбалась приветливой заученной улыбкой.
– А Дины Валерьевны нет. Но вы можете ее подождать, она скоро подойдет. Сейчас у директора.
Кивнул, машинально переводя взгляд на благоухающий букет на столе. Нетрудно представить, кто распорядился доставить его сюда. На подарки Морозов никогда не скупился, а уж если еще и расположен к кому-то, тут и говорить нечего. Только на этот раз щедрость генерального не вызывала ничего, кроме раздражения.
Ему опять вспомнился корпоратив. События того вечера всплывали в памяти, терзая своей назойливостью, и отвлечься или переключиться никак не удавалось.
Вновь прокрутил в голове, как заезженный фильм: вот она смотрит на него, холодный, почти лишенный эмоций взгляд, – с большей расположенностью рассматривают приблудного щенка на улице. А вот она меняется: слышит какую-то шутку, которую Морозов шепчет ей на ухо, едва не касаясь губами кожи, – и на лице появляется улыбка, теплая, даже сказал бы «искренняя», если бы предполагал у нее возможность испытывать такое чувство. Но нет, искренности там не может быть никакой: все ложь, лицемерие. И с
