всем остальным они справятся.
– Родная моя... – шепчет он, осторожно присаживаясь рядом с койкой. Колени упираются в плитку на полу, а руки несмело тянутся к хрупким плечам.
Надия издает придушенный звук, словно захлебывается. А Федя сгребает ее в объятия. Тянет к себе. Прижимает. Окутывает руками.
Он чувствует, как сильно трясет хрупкую фигурку. Крупные соленые капли падают на его футболку, впитываются под кожу.
Федя и сам чувствует песок в глазах. Зажмуривается. Баюкает малышку на своих руках.
Ком в глотке исчезает. И Федя начинает говорить. Он несет какую-то чушь. Сам не понимает, что именно. Просто знает, что сейчас его девочке нужно слышать его голос.
Сколько они сидят вот так? Федя не считает времени. Раз за разом он прокручивает в голове все, что случилось. Заново переживает, выуживает каждую мелочь, каждую мельчайшую подробность. Наказывает себя этими воспоминаниями.
В какой-то момент дверь за его спиной распахивается.
Надия вздрагивает. Крепче цепляется за его плечи и футболку.
А Федя уже знает, кто именно стоит за его спиной.
– Все будет хорошо, родная, – шепчет он малышке на ухо, целует ее в висок, уголок рта. Старается не задеть повязку на щеке.
Обернувшись, он сталкивается с тяжелым взглядом Мухтара Варгинова.
Сюзанна Эдуардовна, прошмыгнув мимо него, стремительно приближается к дочери. По палате проносится очередная волна женского плача.
Федя шумно сглатывает. Да, с мамой малышке будет легче.
А сам шагает к Мухтару Маратовичу.
Белый скуривает очередную сигарету. Какую? Не считает и не смотрит. Пальцы слушаются плохо, дрожат. Впрочем, и сам Федя будто сломанный. Четкий и слаженный механизм дает сбой.
Белый держится до определенного момента. Знает, что Мухтар потребует с него сполна и за все.
И оказывается совершенно не готов к тому, что на его плечо упадет тяжелая рука Варгинова.
Белый ждет мордобоя, выстрела в любую часть тела. Да чего угодно. Только не короткого и емкого:
– Садись.
Мухтар Маратович кивает ему на лавку перед крыльцом в здание. Давит на плечо сильнее, когда Белый пытается устоять на ногах.
– Да сядь ты уже! – рычит Варгинов, а Федя слушается. Так же послушно берет в руку сигарету. Отец девочки садится рядом, плечом к плечу.
Кажется, допотопная лавка развалится под весом двух крупных мужчин. Но нет, конструкция всего лишь скрипит.
– Знаешь кто? – продолжает говорить Мухтар Маратович, а Федор кивает. – Достать сможем?
– Уже, – сипит Белый и бросает на собеседника взгляд, по которому все сразу ясно.
Варгинов кивает, делает глубокую затяжку, бросает сигарету в урну.
– Если что, парни помогут убрать концы, – продолжает говорить Мухтар, а Белый лишь отрицательно качает головой. Нечего убирать.
Наступает самое лучшее время, чтобы высказать Варгинову свои планы. Расставить акценты. Не отдаст Федя свою девочку. Они ведь связаны неразрывно. По рукам, по ногам, душами связаны. Федя пропитан ею, не разобрать, где он сам начинается. Все его мысли – для нее. Все для нее.
Но сказать ничего не может. Язык непослушный, в глотке сухо, а по небу разливается горькая желчь.
– Наладится все, Федька, – негромко бормочет Варгинов, а Федя трет лицо свободной ладонью, в которой не зажата сигарета.
Почему в глазах настоящее пекло – Белый не знает. Он вообще чувствует себя в какой-то иной реальности. Хочет вернуться в ту, где малышка смеется в его руках. Где шепчет ему, как сильно любит. Где в ее глазах светится счастье и радость, а не...
Федя вдруг подрывается с места, потому что слышит через приоткрытую форточку сдавленный плач. Не может он больше его выносить. Белому позарез нужно туда, к малышке. К своей родной девочке.
Варгинов не останавливает его. Наоборот, двигается следом, попутно отдает команду кому-то из парней найти старшего.
– Я здесь. А вы кто, уважаемый? – говорит врачиха, но Федя проносится мимо женщины.
Влетает в палату. Надия сидит, обнимая мать. Увидев Белого, тянет к нему ладонь.
Белый за доли секунды оказывается рядом. Падает на колени, прижимает девочку к себе. Крепко зажмуривается. А в душе – что-то обрывается, леденеет. Потому что из горла малышки вместо слов срываются лишь отдельные звуки и мычание.
– Девочка моя, все хорошо, все в порядке, – вновь и вновь повторяет Сюзанна Эдуардовна.
Федя хочет сказать то же самое, обхватывает рукой затылок любимой, крепко фиксирует, заставляет малышку посмотреть в свои глаза.
– Тебя никто и никогда не тронет, родная, – бормочет Федя и жадно, горячо добавляет, – Я так тебя люблю. Так люблю!
Надия всхлипывает, рыдает, пытается что-то сказать, но не выходит. Федя с ужасом понимает, что малышка открывает рот почти беззвучно.
Белый сгребает любимую в охапку, вжимает в себя, гладит, баюкает на руках.
Сколько они вот так сидят, Федя не знает.
Мухтар тихо появляется в палате. Да и вообще в комнате как-то разом набивается куча народу.
– Вратислав прислал вертушку. В частной клинике нас уже ждут, – говорит отец Надии, а Федя кивает.
Пытается подняться на ноги вместе с малышкой. Но она перехватывает его ладонями за щеки. Качает головой в отрицании. Федя по ее взгляду читает каждую эмоцию, каждую мысль.
– Домой? – догадывается Белый, Надия судорожно кивает несколько раз.
Федя притягивает девочку на свое плечо. Держит, прижимает к себе, как самое ценное сокровище во вселенной. Смотрит сначала на докторшу, потому на Варгинова.
– Мы хотим домой, – заключает Белый.
– Я бы вам порекомендовала хотя бы эту ночь провести под квалифицированным присмотром, – негромко говорит врач, а Белый кивает.
– Слава пришлет спеца, – говорит Федя, а Надия соглашается.
Белый подхватывает девочку на руки, но прежде натягивает на нее свою толстовку. Феде холод не страшен, а малышка только-только избавилась от простуды.
В машине они оказываются вдвоем. В зеркала Федя видит, как за его джипом тянется целая вереница тачек. Кто-то сворачивает на магистраль в сторону города, кто-то остается и двигается за Федей.
Белый перехватывает прохладную ладошку. Надия все еще рвано вздыхает после накатившей истерики. Федя тянется к дверному карману в поисках бутылки воды. Отвинчивает крышку, следит, как девочка делает несколько глотков воды.
Не особо помогает. Потому что Белый видит, как слезы вновь застилают карий взор.
Стремительно давит педаль тормоза в пол. Весь кортеж останавливается. А Белому плевать, даже если в его тачку прямо сейчас впишутся все автомобили планеты.
Щелкнув ремнем, Федя перетягивает Надию на свои колени.
