раз по-английски. ― Сначала
мадемуазель.
Я все еще жду, что она мне ответит.
Она качает головой, избегая моего взгляда.
― Нет, спасибо. Я сама доберусь.
Не глядя на меня, она хватает пожарного за протянутую руку и с ее помощью поднимается по лестнице и выходит из лифта.
Когда я выхожу из лифта и встаю прямо, вытирая пыль с брюк, я оглядываюсь в поисках ее.
Она ушла.
Я растянулся на заднем сиденье лимузина, обессиленный.
Все тренировки плюс стресс от пребывания в лифте выбили из меня все силы.
Вместо того чтобы провести вечер дома, как я надеялся, я должен встретиться с Роугом в Женеве.
Он обхаживает своих ключевых акционеров, пытаясь обеспечить плавную преемственность между его отцом и им, когда это в конце концов произойдет, и мы нужны ему там для какой-то ерунды на коктейль-часе.
Это последнее, чем я хотел бы сейчас заниматься.
Лучше бы я провел вечер, попивая пиво и проигрывая в памяти весь разговор в лифте с Тайер.
Трудно описать то чувство, которое пронзило меня до глубины души, когда я обернулся, ожидая увидеть ее стоящей и в порядке, а вместо этого обнаружил ее дрожащей на полу.
Ее лицо было таким белым, что я подумал, что она вот-вот потеряет сознание. Мое сердце упало в задницу, а руки затряслись, когда я схватился за ее лицо.
Я устало потер глаза и посмотрел в окно, когда мы покидали Обонну. Не думаю, что я сделал хотя бы вдох за эти десять секунд, которые растянулись в моей груди до минут.
Я разберу весь этот лифт на части ― кусок за куском ― за то, что заставил ее пройти через это.
Достав из кармана телефон, я разблокировал его и открыл сообщение Филу Торнтону, директору школы АКК.
Я: Южный лифт в спортивном корпусе. Я хочу, чтобы его вывели из эксплуатации.
Торнтон: Ты не можешь просто отправлять сообщение на этот номер.
Торнтон: И о чем ты говоришь?
Я: Он неисправен. Я хочу, чтобы его сняли с эксплуатации сегодня же. Я пожертвую столько, сколько потребуется, чтобы его заменили на что-то современное.
Торнтон: Потому что это то, что нам нужно ― современные лифты.
Торнтон: Я не могу просто вывести лифт из эксплуатации, потому что у тебя с ним проблемы.
Я: Я построю новый плавательный бассейн.
Торнтон: Продолжай…
Я: Финансирование нового бассейна олимпийского размера и нового лифта. Но я хочу, чтобы его немедленно перекрыли.
Торнтон: Хорошо.
Торнтон: За один лифт придется заплатить немалую цену.
Блокирую экран и убираю телефон.
Я бы заплатил гораздо больше денег за то, чтобы этот лифт был уничтожен.
Мы подъезжаем к отелю, в котором остановился Роуг, и мой водитель, Джейк, открывает мне дверь.
― Спасибо.
― Сэр, ― отвечает он, когда я прохожу через двери и поднимаюсь прямо в пентхаус, в котором остановился Роуг.
Прошло два часа этой коктейльной встречи, и мне уже надоело.
Напротив меня Роуг стоит в кругу с тремя акционерами и внимательно слушает одного из них, энергично пересказывающего, как я уверен, невероятно скучную историю о «старых добрых временах».
Если судить по едва скрываемому выражению скуки на лице Роуга, то я прав.
Феникс сидит в кресле в сторонке, потягивает виски с отстраненным выражением лица.
― Все в порядке, приятель? ― спрашиваю я его.
― Да, ― отвечает он. ― На сегодня с меня достаточно общения. ― Он осушает свой стакан и встает. ― Я возвращаюсь в отель.
Он треплет меня по подбородку и уходит.
Мне не хотелось бы ничего другого, как последовать за ним. Мысль о том, чтобы снять костюм и откинуться на спинку кресла с выпивкой и игрой, вызывает у меня почти слюноотделение.
К сожалению, я знаю, что Роугу сегодня нужна моя поддержка. Я останусь здесь столько, сколько ему будет нужно, но больше не буду вести светские беседы. Феникс был прав, когда говорил о том, что надо сидеть в стороне.
Интересно, что делает Тайер.
Ей лучше?
Она была раздражена, когда уходила от меня сегодня днем. Хотела ли она признаться себе в этом или нет, но то, что я не искал долгосрочных отношений, вывело ее из себя.
Это означало, что, по крайней мере, часть ее любит меня настолько, что эта новость стала для нее разочарованием.
При этой мысли меня пронзила дрожь. Если быть честным, то я не знаю, какие у меня с ней планы.
Все, что я знаю, это то, что я жажду ее.
Я никогда не испытывал такого темного, собственнического желания к кому-то.
Мне нужно прикоснуться к ней, зарыться в нее, пометить ее. Изначально я думал, что это будет один раз и все.
Заставлю ее подчиниться мне, вытравлю ее из себя и пойду дальше.
Это было раньше, когда я думал, что легко, без особых усилий, уложу ее под себя.
Как я обычно и делал.
Теперь же, когда она превратила это в вызов, одного раза точно будет недостаточно.
Я буду трахать ее, чтобы наказать, чтобы преподать ей урок, многократно и до тех пор, пока не насыщусь.
И если судить по тому, с какой жадностью я думал о ней, то пройдет какое-то время, прежде чем я удовлетворю свой аппетит.
При этой мысли у меня в груди вибрирует гул, почти мурлыканье.
Надеюсь, что, рассказав ей правду, я не подтолкнул ее к тому ублюдку в Чикаго.
Грозовые тучи заслоняют мне зрение при этой мысли.
Я не собирался говорить ей о том, что не ищу серьезных отношений, это просто вырвалось на фоне «уязвимого» разговора, который она хотела завести.
В любом случае, ей лучше было знать, где находится моя голова.
Я открываю приложение Instagram на своем телефоне и захожу в профиль Тайер. Никаких новых постов с тех пор, как я в последний раз подглядывал за ней, но есть новая история.
Я открываю ее и смотрю.
Это видео, на котором Беллами танцует в клубе. Место отмечено как «Барокко».
Девушка соблазнительно танцует, ее бедра двигаются в такт звучащей песне. Она смотрит в камеру и приглашающе манит к себе.
Через несколько мгновений видео обрывается, но не раньше, чем можно увидеть пару парней, с интересом разглядывающих ее.
Я нахмурил брови. Это видео было размещено в истории Тайер, но ее в ней нет. Я увеличиваю громкость и смотрю его снова,
