женой и детьми.
— Ха! Которые не твои.
Пропускаю мимо ушей ее презрительное утверждение. Не мои… И всё из-за козней этой суки!
— Марин, хватит, не усугубляй.
Блять, сижу перед ней без трусов. Вот нахрена? Психологический прием?
— Что-то твой сморчок приуныл, — говорит издевательски и подцепляет мой член пальцем.
— Да что-то не возбуждают его твои игры.
— Раньше вставал на любые мои действия.
— Убери нож и посмотрим.
Я не собираюсь с ней трахаться, цель — заболтать. Войти в доверие, стреножить и сдать в ментовку. Или в сумасшедший дом. Марине среди здоровых людей не место, а моему сыну угрожает настоящая опасность в лице его нерадивой мамаши.
Уверен, что сын не хотел бы для себя такой жизни. Искра жалости мелькает к мальчику, которого я даже не видел. Регина утверждает, что он очень похож на меня. Хочется поскорее его увидеть и спасти от полоумной матери. Я уже решил для себя, что заберу пацана. И кровь свою отдам — легко.
— У него ведь четвертая отрицательная? — спрашиваю.
— Да, твоя кровь. Надеюсь, мой сын не вырастит редкостным козлом, как ты, — морщится брезгливо.
Уж пусть будет уверена — воспитаю Кирюху достойным человеком.
— Развяжи путы, и мы забудем о том, что ты сделала и наговорила мне. Слово даю!
Марина недоверчиво разглядывает меня, однако подносит нож и освобождает ноги.
Выжидает.
Думает — побегу? Нет, сижу, спокойно жду, когда освободит руки.
Перерезает веревку на запястьях, и я потираю кожу. Вставать не спешу.
— Где мои брюки? Не поеду же я с голой жопой в больницу.
Марина швыряет в меня одеждой. Зачем вообще сняла? Хотя какой смысл анализировать действия психопатки? В них отсутствует логика.
— А где Кирилл? Можно мне взглянуть на него?
Марина молча кивает на дверь самой дальней комнаты. Позаботилась о том, чтобы сын не услышал, что творит его мать.
Надеваю брюки и иду смотреть на сына. Сердце трепыхается, как птичка в клетке.
Тихонько отворяю дверь и впиваюсь глазами в лицо спящего при свете ночника ребенка. Нет сомнений в том, что он — мой.
Регина
— Андрей, уходим! — тереблю за рукав пиджака Милованова. — Их здесь нет.
— Откуда ты знаешь?
— Мне няня звонила. Они у меня на фазенде. Быстрее, Андрей, там мои дети!!
— Спокойно, спокойно… Я звоню в полицию.
Одной рукой Андрей гладит меня, а другой сжимает трубку. Разговаривает с дежурным полицейским, объясняет ситуацию.
Когда он упоминает Аллу и то, что она хочет сделать заявление, она со страхом пятится. Но потом оседает на кушетку и смотрит в пространство невидящим взглядом.
Но мне сейчас не до нее! Я переживаю за деток.
Первой едет патрульная машина, мы за ними. Пусть они арестуют эту сумасшедшую женщину!
Алла совсем сникла. Про меня и говорить нечего. Смотрю на дорогу, сжимая кулаки.
Едва машина тормозит у моего отчего дома, я выскакиваю и рвусь внутрь. Меня задерживает полицейский. Не пускают.
Бьюсь в истерике, хочу видеть своих детей. Убедиться, что никто не причинил им вред!
Наконец, полицейские, которые первыми в дом, зовут нас.
Вхожу, обнимая себя за плечи. Вижу Полину Георгиевну. На ее руках сладко посапывает Клементина.
На диване лежит Клим, а на нем сидит веселый Кит.
Я облегченно выдыхаю горячий воздух из запекшихся легких. Дети живы, здоровы, а психушки нет поблизости. Паника отменяется.
— Где она?!
— Уехала.
У мужа пластырь на сгибе локтя. Марина добывала кровь для своего сына? Она же медик. Вполне, знает как это сделать.
— Куда? — спрашиваю осипшим от пережитого страха голосом.
— Спасать ребенка.
Сажусь на пол возле дивана и смотрю на сына. Он ерзает на едва живом Климе. Но почему-то не могу ему приказать слезть.
— Зачем вы приехали в мой дом?
У мужа запекшаяся кровь на голове. Стерва его избила?
Андрей дает показания полицейским и уговаривает Аллу тоже рассказать правду. С моего разрешения они уводят девушку в соседнюю комнату. Надеюсь, она примет правильное решение и отправит свою недосестру за решетку.
— Марина меня привезла сюда. Она хотела гарантии, — усмехается горько.
— Мои дети — гарантия?
— Да, она знала, что я ими дорожу.
Его слова вспыхивают во мне нежностью и любовью. Мы оба столько дров наломали, даже вспомнить страшно.
— У тебя в волосах кровь, — говорю сквозь слезы.
— Я знаю.
Встаю и на негнущихся ногах иду к аптечке. Беру все необходимое, встаю перед мужем на колени и лечу его.
Когда я перебинтовала ему голову, он поймал мою руку и поднес к своим губам.
— Спасибо…
— За что? — шепчу.
— За любовь.
Господи, мне столько всего ему нужно рассказать! Он еще не знает о дочери. Приберегу напоследок эту сногсшибательную новость.
Судя по тому, как долго проходит допрос, Алла решилась дать показания против сестры. Андрей уговорил — не иначе. Думаю, она испытывает к нему чувства, и я была бы искренне рада за них.
Помогаю Климу добраться до спальни, и он тянет меня за собой в постель.
— Детка, побудь со мной.
Не сопротивляюсь, даю себя уложить на его массивное тело. Я так скучала по нашей близости! В объятиях любимого даже шов в промежности не беспокоит. Я добросовестно начала пить антибиотики, поэтому все будет хорошо.
— Я скучал по тебе, — гладит мои волосы. — Знаешь, что я заметил? В моем присутствии Милованова для тебя не существует. Ты не любишь его?
— Нет. И никогда не любила.
— Иди сюда.
Сжимает меня в медвежьих объятиях. Мой бедный раненый мужчина. Успокаивающе глажу его по голове. Пусть поспит. Неизвестно сколько миллилитров крови выкачала из него пиявка.
— Не уходи от меня, — просит он сквозь сон.
— Не уйду. Больше никогда-никогда. Мы всё преодолели.
— Нет, еще не всё.
— О чем ты?
Но он не отвечает на мой вопрос, провалившись в сон. Некоторое время любуюсь родными черточками лица. Постарел. Но всё такой же привлекательный.
Закрываю за собой дверь и встречаюсь глазами с Андреем. Он все понимает и не винит меня. Насильно мил не будешь. Жаль, Марина этого не понимала, когда лезла, как таракан, в нашу семью.
— Ты уходишь? — спрашиваю для порядка.
— Да, отвезу Аллу домой, и конечно, побуду с ней. Она дала показания и теперь боится, что Марина…
— Конечно, поезжай.
— Я рад, что все закончилось, — говорит он, грустно улыбнувшись.
— Андрей! Помирись с Климом. Вам нечего делить.
— Жизнь покажет, что будет дальше. Пока, красавица. Береги себя.
Мне жаль, что я так и не смогла полюбить его, как мужчину. Он хороший человек. Думаю, он так же любит
