Федями. Иначе я не выдержу и набью ему морду, честное слово, – тихо, но очень четко и без сомнения говорит Герман.
- Тебе слишком не нравится Федя.
- Конкретно рядом с тобой – да.
- Я не знала, что ты такой ревнивый.
- Ты узнаешь и другие мои минусы, может быть, даже разочаруешься во мне. Но пока обещай, пожалуйста, не поддаваться на провокации этого бабника.
- Хорошо, я тебя услышала.
- Тогда двигаем обратно, а вечером я приглашаю тебя на свидание. Настоящее, под луной. Пойдешь?
Глава 20. Вы отлично смотритесь
Герман
Злюсь – это еще мягко сказано. Я очень сильно злюсь, в первую очередь, на самого себя. Надо было просто сказать ребятам, чтобы никаких «бутылочек» днем не затевали, надо с детьми быть, а не в пошлые игры друг с другом играть. Нельзя было садиться в эту игру самому и допускать, чтобы это сделала Маша.
Как представил, что она сейчас на глазах у всех поцелуется с Федей, аж передернуло всего. Зная Федю, я мог бы и не сомневаться, что поцелуй будет настоящим, и скромничать этот засранец не станет.
Я ее дико ревную. Сам от себя такого не ожидал. Мне, конечно, раньше нравились другие девушки, но ревности я никогда не испытывал. Пожалуй, я даже не знал, что это такое. А тут я просто придушить хочу Федю с его дурацкой «бутылочкой» и стремлением развлекаться. Надо было развлекаться на зарнице, бегая, прыгая и валяясь в грязи вместе с отрядом. Уверен, тогда бы этот бабник просто спал крепчайшим сном в тихий час, а не придумывал дополнительные вожатские приколы.
Ловлю себя на мысли, что считаю Федю бабником, а сам? Ну нет, бабником меня не назовешь, я просто комфортно себя чувствую в женском обществе, легко знакомлюсь и завязываю общение. А в целом за мои двадцать два года у меня ничего серьезного и не было. Фил вот нашел свою единственную и резко стал абсолютно семейным мужиком с правильными традиционными ценностями. А я даже полгода ни с кем не встречался. С одной стороны, опытный, с другой – вообще ни фига. Не лучше Маши, которая вообще выглядит невинной фиалочкой. Выходит, Лина права, когда говорит, что я в этой жизни ничего не понимаю. Реально не понимаю же.
Еще и про свидание ляпнул. Вот какое свидание я собрался в лагере организовывать? Это в городе можно кино, рестик, парк, какое-нибудь вечернее мероприятие на открытом воздухе. А тут?
- Чего грустите, Герман Юрич? – неожиданно слышу голос Степы.
Маша ушла в корпус, хотя до конца тихого часа остались уже считанные минуты. Я же остался сидеть на веранде. Кому какая разница, на месте и хорошо.
- Считаешь, что я грустный?
- Скорее, какой-то загруженный.
- Капитанить понравилось? – пытаюсь перевести тему, хотя со Степаном просто так не соскочишь с разговора.
- Еще бы. Правда, столько сил ушло, я сам как будто выдохся. Не знаю даже, как Влада с этим каждый день справляется.
- Сам бы не хотел? Ты же так стремился быть главным.
- Да ничего страшного. Я на этой смене получил кое-что более важное.
О, я отлично знаю, что. Второй раз за день начинает разговор на тему своей девушки. До перевода темы на меня и Марью осталось три, два, один...
- Кстати, вы с Марьей Николаевной отлично смотритесь.
Ну вот и началось.
- Степан, мы с тобой утром все обсудили, тебе не кажется?
- Не кажется. На момент утра только вы видели, как я с Владой целуюсь, а теперь и я видел, как вы с Марьей Николаевной...
- Так, тихо. На весь корпус орать не надо. Видел он, умник какой.
Вообще мы, конечно, рисковали спалиться, целовались почти под окнами «сотки».
- Ну вы сильно и не стеснялись, – Степа улыбается и всем своим видом показывает, что мне его не переспорить. – Один-один?
- Ладно, раз ты в курсе, надо, чтобы хоть польза какая-то была от тебя. Расскажи, как у вас с Владой проходят свидания здесь, в условиях лагеря? Вы же общаетесь как-то вне отряда?
- Вы сейчас, по-моему, проверяете, не творю ли я лишнего, – недоверчиво говорит пацан и сразу прекращает улыбаться.
- Только попробуй. Ты же помнишь, что я юрист? Вылетишь отсюда не только по уставу лагеря, но и с моим личным ускорением под пятую точку. А спрашиваю я серьезно, потому что сказал Марье... Николаевне, что у нас будет что-то вроде свидания. И сам не придумал, какое.
- Мда, а еще называетесь взрослыми. Букетик подаренный я тоже видел, и, кстати, в этом последовал вашему примеру. А свидание... Да у вас же все просто, вам после отбоя в кровати лежать не надо. Сели в какой-нибудь беседке, плед взяли, укутались и все, счастье.
- И что делать в этой беседке?
- Ой, ну я с вас не могу. Обниматься, болтать по душам, музыку в наушниках слушать. Да вы и сами найдете, чем заняться, – подмигивает мне и ухмыляется, явно намекая на то, как спалил поцелуй.
- Ты так вот складно это все рассказываешь, сам что ли так делал? Тебе-то как раз запрещено в беседке после отбоя сидеть.
- Вы что, я не нарушаю, – сразу такие невинные глазки и вообще образ ангелочка. – Вы же просто совет просили.
Вообще зря я это делаю, не стоило бы с ним такое обсуждать. Но все-таки он сам спалил, соврать уже не выйдет. Главное, чтобы несильно много трепался.
- Давай этот разговор будет между нами. И без того слишком много свидетелей каждый раз, так еще и вы будете сидеть и обсуждать вожатых. Не, спасибо. Давайте без лишнего трепа.
- Обещаю. Но и вы тогда не начнете возражать, если я буду заходить желать спокойной ночи девочкам. Ну, перед отбоем, может, на пять минуток позже, чуть-чуть задержусь, если что?
- Ладно, только желаешь без нахождения в кровати, ок? Иначе ты знаешь, что будет.
- Принято, – и протягивает мне руку, чтобы я пожал.
В общем жмем друг други руки и на том расходимся. Марья, конечно, не оценила бы подобное, но она об этом не знает, вот пусть и спит спокойно. А идея Степана со свиданием хороша. Вечером опробуем.
***
- А мы не замерзнем?
- Я взял плед.
Маша все равно смотрит на беседку с сомнением.
- А комары не сожрут?
- У меня с собой твой спрей от комаров. Давай забрызгаю.
Марья, прикрыв лицо ладонями, все равно жмурится, едва я начинаю распылять спрей. Запах у него реально отвратный, так что был бы я комаром, летел бы подальше отсюда. Стелю плед на лавочку в беседке, пропускаю Машу вперед и сажусь сам,
