он ежедневно обедал в ее ресторане, руководствуясь тем, что только отсюда не видно башни.
Давид, не сдерживая эмоций, рассмеялся:
— Я то думаю, почему мне так нравится этот вид. Наконец-то, будучи в Париже, не вижу этот треугольник.
— Давид! — строго взглянула на него. — Это прекрасное сооружение, — широко улыбнувшись, я ударила его по руке.
— Жаль, что сейчас, вместо тебя, не сидит Мопассан! — он продолжал весело смеяться и успел поймать мою руку быстрее, чем я её убрала.
Хотела сделать вид, что обиделась, но его смех не смог оставить меня равнодушной. И я, вместе с ним, поддалась веселью. Как же улучшает настроение улыбка того, в кого ты так влюблена.
Нам принесли наш заказ, Давид взял бокал и приподнял его.
— За нас? — с чувством произнёс он и потянул бокал к моему.
— За эти чудесные дни — добавив, коснулась кончиком бокала его фужера.
Он словно целый мир, в котором я так люблю без остатка растворяться, не замечая никого вокруг. Он словно луна, среди которой меркнут звёзды. Он идеал. Мой идеал.
Утонув в его обаянии, я не заметила, как Давид протянул мне маленькую бирюзовую коробочку, обвёрнутую белой лентой. Я растерялась и не сразу поняла, что происходит.
— Это мой небольшой подарок тебе, — уточнил он. — На память.
Я взглянула на него и смутилась, вспомнив его подарок в Каннах.
— Давид, не стоит, правда.
— Говоря это, ты надеешься, что я заберу и верну его обратно? — он повёл бровью и улыбнулся. — Открой.
Я поняла, что выгляжу со стороны крайне абсурдно, поэтому, взяв за хвостик ленты, развязала бантик.
От увиденного я улыбнулась, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Это была простая нежная подвеска в виде бабочки. Без вычурности, вульгарности и броскости. В моей жизни было много красивых вещей и драгоценностей, искрящихся миллионами лучей. Но эта подвеска, подобно Давиду — с первого взгляда влюбила в себя.
Он так тонко чувствует мои пристрастия, безошибочно выбирая то, что сердцу моему мило. Ромашки, скромная бабочка. Искусство — видеть многогранность в простоте. И этим искусством Давид владеет мастерски.
— Спасибо, — прошептала, подняв глаза на него.
— Нравится?
— Очень, — шире улыбнулась в ответ.
— Той ночью на пляже, ты напомнила мне мотылька, что так безустанно порхает в воздухе.
Я благодарно взглянула в его глаза, а он протянул свою руку к моей и запечатлел мимолётный, сводящий с ума, поцелуй.
«Если я мотылёк, то ты пламя, сжигающее мои крылья.» — прозвучал немой ответ моей души.
Раздался звонок на телефон Давида, встав изо стола, он отошёл поговорить.
Я взглянула ещё раз на подвеску и тяжело вздохнула:
— Но почему тогда, только сгорая дотла, я чувствую себя такой счастливой? — прошептала себе под нос, сжав в руках золотую бабочку.
Мы посидели ещё немного в ресторане, и Давид, как всегда, провёл меня к моему номеру, и мы попрощались. Он ушёл и вместе собой забрал все существующее тепло. Я не могла найти себе места, не могла принять факт того, что уже утром следующего дня нам нужно будет расстаться. Не могла, не хотела, сходила с ума, разрываясь на части от чувств.
Артём написал, что они приедут только утром, что стало для меня причиной для улыбки и грусти одновременно. Я была искренне рада за ребят, которые казались такими влюблёнными друг в друга, но сегодня мне не хотелось оставаться в одиночестве даже на минуту. Я стояла у распахнутого балкона и наблюдала за мерцающей башней.
— Треугольник, — усмехнулась, вспоминая слова Давида.
Этот город останется местом моего счастья. Неважно с кем и сколько раз я ещё сюда прилечу, в одном убеждена точно — Париж навсегда пропитался для меня только им и чувствами, что зародились между нами. Даже сейчас тень любимого мужчины казалось стоит рядом. Но она неосязаема.
Глубоко вдохнув, взяла телефон и набрала мужчину, чей голос теперь дороже всего на свете.
— Да? — прервал гудки его бархатистый голос.
— Дав, вернись, — произнесла отчаянно.
— Я что-то забыл?
«Не забыл. Просто покой мой украл»:
— Да, — вымолвила глухо. — Остаться.
— Амели, я… — замолк на полуслове.
Давид закончил разговор, пообещав прийти.
Я не особо понимала, что делаю. Да и думать особо не хотелось. Я признала поражение разума перед сердцем. И полностью отдалась во власть эмоциям. Во власть ему. Стук в дверь заставил меня встрепенуться.
«Так скоро?» — пронеслось в голове и с трясущими руками я прошла и открыла дверь.
Теперь, когда он снова рядом, я опустила глаза, смутившись своего порыва.
Я боялась своих желаний, заключённых лишь в нем одном. В желаниях быть рядом и никогда не расставаться.
— Проходи — отошла, пропуская его в номер.
Он молча вошёл и прошёл к балкону.
— Никогда раньше не совершала подобного, — вымолвила тихо, подойдя к нему сзади и желая оправдаться перед самой собой.
— Я на это надеюсь, — он развернулся ко мне, наградив нежным взглядом, и аккуратно коснулся моего лица. — Надеюсь, что никому и никогда не доводилось видеть тебя в бликах лунного света.
— Ты первый, — призналась и отвела взгляд.
Медленно притянув меня к себе, он уткнулся губами в шею.
Я сломалась. Сломалась внутри себя, под натиском неизведанных чувств нежной страсти.
Его губы неспешно стали тянуться к моим. И я испугалась происходящему. Не хотела этого, боялась. Понимала, что если мои губы почувствуют на себе его поцелуй, я навсегда потеряю рассудок. И не сумею собрать себя заново.
И будто почувствовав моё состояние, его губы замерли, подарив маленький, но чувственный поцелуй моему подбородку. А после, он просто обнял меня, обвив мою шею руками и уткнувшись лицом в волосы.
Позже, мы включили фильм, — лёгкую мелодраму на фон. А сами удобно устроились на раскрытом диване и вечно отвлекались друг на друга.
— Веришь в любовь с первого взгляда? — улыбнулась, играясь пальцами с его рукой.
— Что это на тебя нашло? — рассмеялся Давид.
— В кино все так просто — пришёл, увидел, полюбил — указала на экран телевизора, где шёл фильм, который мы смотрели.
— В жизни бывает всякое. Порой одного взгляда хватает, чтобы понять, что это тот самый человек — говоря это, Давид изучал каждую чёрточку на моём лице.
— Получается. ты веришь в любовь? — спросила, удивлённо всматриваясь в родные глаза.
Он заулыбался и, взяв мою играющуюся руку в свою, поцеловал в неё:
— А ты? Веришь в любовь?
— Для начала ты мне ответь — рассердилась наигранно.
— Я и ответил — вымолвил чуть тише.
Мурашки по телу пробежали от тепла, что излучал его взгляд.
— Веришь? — повторил свой вопрос.
— Да, — перевела
