– Ты нравишься О’Дейду.
– Только как подруга.
Я перекинула лямку рюкзака через плечо
– Я вижу, как он на тебя смотрит. Это определено больше, чем дружба.
– Ты можешь точно об этом узнать? – спросила она с нескрываемой надеждой в голосе.
Я пожала плечами.
– Ты израильтянка. Почему бы тебе не подойти к нему и не спросить об этом? Ты постоянно твердишь, что израильтяне не лгут и не ходят вокруг да около.
– Я… не могу.
Я громко фыркнула, насмехаясь над ней так же, как и она надо мной.
– Хорошо, я спрошу его, – мы вместе подходим к реке. – Кстати, я не думаю, что сильная. Я знаю, что я сильная.
Умение хорошо целоваться напрямую зависит от того, насколько сильно тебе нравится человек, которого ты целуешь
Тяжело идти уверенной походкой к входу в каяк, когда у тебя в желудке зарождается чувство, будто на этот раз ты не выйдешь сухой из воды. Каноэ рассчитаны только на двоих, но по крайне мере Снотти будет вместе со мной.
Послушай, я уверена, если я утону весь мир, вместе с моей кузиной, будет радоваться. Но к несчастью для нее, если я утону, она пойдет ко дну вместе со мной.
Я наблюдаю, как Офра и Ду–Ду аккуратно залезают в первое каноэ. Он кажется неустойчивым, если не сказать больше. Каноэ сделано не из твердого пластика, а из легкой резины. Кто, черт побери, придумал его сделать из легкой резины?! Разве они не подумали, что острый камень или голодная пиранья могут разорвать каноэ?
– Ты в порядке? – спросил Эйви. Он надел синие плавки Nike с белыми полосками по бокам.
Я взглянула на него.
– Конечно, я в порядке. Почему ты думаешь, что я не в порядке?
Все смотрят на меня как на картофельное пюре.
– Садись, – говорит Снотти, укладывая наши рюкзаки в каноэ.
Мой взгляд метается от Снотти к парню, который выдает надувные каноэ. Кажется, если я быстро не решусь, он сам подтолкнет меня.
– Вам нужен спасательный жилет? – спросил парень.
Да.
– Нет. Но это каноэ пропускает воздух, – я указываю на плавающую вещь. – Думаю, там есть дырка.
Каноэ–парень осмелился посмеяться надо мной. Эйви выхватил из его рук спасательный жилет.
– Садись. Я тебе помогу.
– О’Снат поплывет со мной, – возразила я. Я смотрю на Эйви поверх солнечных очков. – Ты поедешь с О’Дейдом.
Прежде чем я успела понять, Эйви поднял меня и закинул на плечо, словно стог сена, а потом запрыгнул в каноэ. Каноэ раскачивается, а я, испугавшись, крепко цепляюсь за него и непристойно кричу.
– Зачем ты сделал это? – кричу я, не в силах совладать со своим страхом.
Он игнорирует меня, спуская каноэ в реку, оставляя О’Снат и О’Дейда позади нас.
– Надень жилет. Он защитит тебя, – спустя несколько минут сказал он.
Я надела жилет, но никак не могу застегнуть ремень.
– У меня слишком большая грудь для этой штуки, – раздраженно сказала я. – Это не мой размер.
Он повернул каноэ в сторону берега и зацепился рукой за ветку, останавливая каноэ на плаву.
– Наклонись ко мне.
Я жду его комментариев о моей груди, которая благодаря жилету похожа на ягодицы. Но он это не делает. Вместо этого, он наклонился ко мне, взял ленты, распустил их, чтобы увеличить и застегнул.
Когда я поняла, что мы не двигаемся и до сих пор находимся около берега реки, я подняла взгляд. Эйви до сих пор был рядом со мной, его лицо было в сантиметрах от моего.
Я внезапно почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Как будто я заболевала, но нет.
Он напряженно смотрит на меня, от его близости у меня кружится голова. Он наклоняется все ближе и ближе.
– Что ты делаешь?
Он слегка касается пальцами моей щеки. Все, о чем я думаю – это о нежном прикосновении его пальцев к моей коже.
– Собираюсь поцеловать тебя.
Я застыла от удивления.
– У меня есть парень, – осторожно сказала я.
– Я знаю, – он слегка касается большим пальцем моих губ.
– И… и большую часть времени ты ведешь себя как придурок.
Он так близок ко мне, что я ощущаю тепло его губ.
– Эми?
– Да? – нервно ответила я.
– Прекрати говорить, чтобы я мог тебя поцеловать.
Прежде чем я успела ответить ему остроумным замечанием, его губы накрыли мои. И когда я говорю, что никогда не испытывала ничего подобного, я говорю на полном серьезе.
Мне нужно рассказать тебе все в подробностях, чтобы ты могла представить картину полностью.
Одной рукой он держал мое лицо, мягко поддерживая его, как будто оно было фарфоровым и могло разбиться от малейшего прикосновения. Он слегка коснулся губами моих губ, как будто рисовал каждую частичку моего рта своим.
Волшебно. Опьяняюще. Поцелуй настолько интенсивен, что еще чуть–чуть, и я потеряю контроль над собой. Митч никогда не целовал меня так, будто дорожит мною и хочет запомнить мои губы навсегда.
Когда он медленно отдалился от меня, убирая пальцы с моей щеки, я спросила:
– Почему ты это сделал?
Он усмехнулся.
– Почему я тебя поцеловал или почему остановился?
– Первое.
Сев на свое место в каноэ, он откинулся назад. Я слышу пение птиц и шелест листьев. Как будто они перешептываются о том, что только что произошло между мной и Эйви. Интересно, о чем они говорят?
– Ты нуждалась в этом, – наконец сказал он.
В какой–то момент мои солнечные очки упали на дно каноэ и сейчас спокойно там отдыхают. Я быстро подняла и надела их, прежде чем Эйви успел бы увидеть мои настоящие чувства.
– Прости? Нуждалась в поцелуе? Что за чушь? Из какого разряда твое высказывание?
Он оттолкнул каноэ подальше от берега реки, взял весло и начал грести. А потом он протянул мне другое весло. Что я хочу в действительности сделать этой штукой, так это ударить его по голове. Вместо этого, я дернула весло из его рук и глупо заявила:
– Это ты меня поцеловал.
Пожав плечами, он продолжил грести. Его мускулы напрягались каждый раз, когда он отталкивал весло.
– Просто забудь.
Как будто я могла. Это был не просто какой–то поцелуй, это был словно великолепный удар в плей–офф NBA 29. Это не был французский поцелуй, он был намного интимней. Я даже точно не знаю, что испытывала во время поцелуя. Я была вовлечена полностью: все мое существо и моя душа. Не только мои губы. Знаю, мои слова глупо звучат даже для самой меня. И прежде чем ты подумаешь, я скажу тебе, что это не слово из шести букв под названием «любовь».
– Эми?
– Что? – я думаю, он хочет извиниться и сказать, что в поцелуе он не только нашел свою душу, но и его мир полностью изменился.
