Впрочем, назвать сие странное действо поцелуем язык все же не поворачивался. Это было…
Жесткое. Тотальное. Жадное. Обладание. Ее ртом.
Вячеслав остервенело ласкал Ирину, настойчиво вгрызаясь в податливые пухлые губы. Покусывал их. Посасывал. Облизывал. Умеючи играл.
Зажмурившись и сильнее стиснув в кулаке шелковистые рыжие пряди, он самозабвенно пожирал ее, не позволяя даже шелохнуться. Пикнуть.
В итоге Ира не могла ни оттолкнуть парня, ни ответить на столь дикий поцелуй, дабы разделить с ним их общее безумие, сладостную изощренную пытку. Именно пытку. Потому что, как оказалось… целовался Слава… больно. Чертовски больно! И похоже, делал это намеренно, сурово наказывая за что-то бывшую одноклассницу. За что-то, известное лишь одному ему.
Обидно. Не так она представляла себе свой первый поцелуй. Не так.
«Полегче, идиота ты кусок! Пожалуйста, давай полегче!»
Естественно, Красницкий ничего не слышал. И чем сильнее молодого человека лихорадило от их близости, чем надрывнее он дышал, тем крепче стискивал Ирину своими ручищами. Тем мощнее вдавливал ее хрупкое тело в стену. Тем агрессивнее напирал, обрушивая на нее всю свою дикую страсть.
Страсть, к которой она оказалась совершенно не готова.
Как и к шквалу эмоций, обрушившихся на нее тяжеленной лавиной.
Дышать внезапно стало нечем. В груди склизкой змеей шевельнулась паника.
— Слав! — ведомая инстинктом самосохранения, Ира попыталась отстраниться. Да не тут-то было. Не отрываясь от своего занятия, он протестующе зашипел и демонстративно дернул ее за волосы, фиксируя голову в прежнем положении. Сбивая с нее всю спесь. Демонстрируя свою власть. Превосходство. И вынуждая послушной овечкой замереть на месте.
Но сдаваться просто так девушка не собиралась.
«Я хочу запомнить свой первый поцелуй иным! — настырно топнула ногой. — И я запомню его иным! Пусть даже… с тобой!»
Собрав всю смелость в кулак, она выждала удачный момент и осторожно… трепетно скользнула язычком в жаркие глубины его рта.
Славик замер, забывая на миг о своей роли доминанта. Широко распахнул глаза. Вздрогнул, точно его хорошенько приложили по голове увесистым обухом. И судорожно вздохнул, когда их языки наконец встретились, высекая искры внезапного удовольствия из обоих. Молодой человек медленно отстранился, сканируя девушку изумленным взглядом.
Такой смелой инициативы от нее он явно не ожидал.
— Вкусная Синичка…
Произнес тихо. До ужаса хрипло. С выражением бескрайнего отчаяния на лице. Смущенная его будоражащей кровь интонацией, она сбивчиво зашептала:
— Не так! Ты… ты… все делаешь НЕ ТАК!
Красницкий надменно повел челюстью и язвительно фыркнул:
— И правда! Куда уж мне до твоего…
— Ты — грубый! А я хочу…
Легкий прищур. Удивленно вскинутая бровь.
— Как? — зашептал он, точно одержимый. — Скажи мне, как ты хочешь?
Легкие обожгло от очередного глотка кислорода, когда Ирина осмелилась выдавить из себя признание:
— Не…
— Да?
— Нежнее!
Хватка Вячеслава чуть ослабла. Заостренные черты лица смягчились.
А странная плотоядная улыбка больше напоминала звериный оскал.
— Покажешь?
— Чт… что?
— Ты. Знаешь. Что.
Он подался вперед. Придвинулся вплотную. Кожа липла к коже, порождая нестерпимый жар во всем теле. Их лица разделяло не более пары сантиметров. Горячее порывистое дыхание смешивалось.
— Но сперва, Синичка, — завороженно наблюдая за собственными движениями, Слава обвел контур ее рта, медленно растягивая пухлые губы, — ты повторишь кое-что… вот этим своим, — слегка стиснув нежный подбородок, протолкнул указательный палец в ее рот, — язычком!
И бестолковое сердце ухнуло в бездонную пропасть. Потому что, повинуясь странному порыву и удивляя саму себя, Ирина действительно крепко прихватила зубами мужской палец и мягко лизнула подушечку языком.
— Сука! — ругнулся молодой человек, покрываясь крупными мурашами. Его ресницы затрепетали, и зрачки блаженно закатились под веки на крохотный миг. А затем Красный спешно убрал руку, явно пытаясь успокоиться.
— Кто? — уточнила она за каким-то чертом, уже заведомо зная ответ. — Я?
— Особенно, — недовольный рык, — особенно, ты!
— Но…
— И от этой суки мне, похоже, спасенья не найти! — озлобился парень, вновь припадая к ее губам. Затыкая рот решительно и жестко. — Его просто нет!
Теряясь в ощущениях, Синицына заторможенно ответила на своеобразную ласку. Медленно и нежно. Настойчиво напоминая о своей недавней просьбе.
Славик понял ее без слов. Сдерживался с большим трудом, но явно старался.
А совсем скоро от нежности между ними не осталось и следа. Испарилась.
Уступила место безграничной примитивной похоти. Болезненному желанию.
Они будто не могли насытиться прикосновениями. Остервенело стискивали друг друга до хруста костей, словно знакомясь заново. Щипали. Дергали за волосы. Сминали плоть, пытаясь то ли «пометить территорию», то ли просто подраться. Дикие необузданные поцелуи имели ярко выраженный металлический привкус. Впрочем, ничего удивительного. Они кусались, уподобляясь животным, не щадя собственных губ. В какой-то момент этого безумия Красницкий хозяйским жестом скользнул ладонями по ее талии, ягодицам, ниже… и, в конечном итоге, рывком подхватил Ирину под бедра, заставляя на весу оплести ногами его талию. А после вдавил девушку в стену, зафиксировал в таком положении своим мускулистым телом, и замер, пожирая бывшую одноклассницу совершенно нездоровым ошалевшим взглядом:
— Знать бы раньше…
Ирина испуганно всхлипнула, дрожа от волнения всем телом, и отчетливо чувствуя сквозь тонкую ткань купальника, как в нее упирается что-то большое. Невероятно горячее. И до безумия жесткое.
«Оу! Похоже, сейчас кто-то тверже самого гранита!»
От этой мысли кровь ударила в голову. Во рту пересохло.
«О, Боже! Боже… он меня, правда, хочет! На самом деле! А… а я?»
— Знать бы раньше что? — переспросила Синицына, отчаянно цепляясь за последние крохи самообладания.
Парень отрицательно замотал головой и забормотал нечто очень странное, осыпая жалящими поцелуями ее шею:
— Я лучше, глупая! Неужели
