не видишь? Я — лучше!
— О чем…
— Лучше! — ревностный укус в область ключицы. Сильный. Оставляющий отметины на коже. — Лучше… во всем! Доказать?
Она кивнула машинально, не подумав. Прикусив от волнения щеку изнутри.
— Я так сильно…
Не закончив фразу, Красный просто вжался в нее своим напряженным пахом и мучительно зашипел от наслаждения, граничащего с помешательством.
Да, им все еще мешала одежда: ее купальник и его плавки.
Но, черт возьми, как же остро ощущалось это прикосновение!
Интимное. Чувственное. Порочное.
Предательский стон вырвался наружу:
— Слава…
— …хочу тебя!
«Ну, все! Это финиш!»
С трудом понимая, что творит, девушка сама жадно прильнула к губам Вячеслава. Зажмурившись, он рефлекторно толкнулся в ее промежность.
Скользнул по ткани вверх-вниз. И Ира задохнулась от нового, невообразимого ранее спектра ощущений. Осмелев, лизнула уголок его рта и тут же, услышав над ухом одобрительный рокот, переключилась на мощную шею.
Последовало очередное скольжение. Более настойчивое. Более жесткое и ощутимое. Сопровождающееся громким утробным обоюдным шипением.
Синицына мертвой хваткой вцепилась дрожащими пальцами в плечи Красницкого и в момент нового поступательного движения (не иначе как обезумев окончательно и испытывая при этом странное удовольствие) прикусила мочку его уха. Видимо, зря.
Молодой человек начал вдруг задыхаться, до боли стиснув Ирину в своих стальных объятиях. Да так сильно, что воздух мигом вышибло и из ее легких. Вскинув голову и громко скрипнув зубами, он гортанно застонал в потолок. Все его мышцы превратились в камень, а тело скрутило в мощной… судороге?
Это длилось недолго. Меньше минуты. И когда закончилось, Слава осторожно поставил девушку на ноги. Отрешенно мазнул ошарашенным взглядом по ее лицу и глухо пробормотал:
— Нет…
Скулы парня порозовели, точно от смущения или невыносимого стыда.
— Бл*дь, так не бывает! — изумленно. Потерянно. С затаенным ужасом в глазах. — Как же я…
— Слав? Что с тобой?
Он отпрянул от нее, будто от прокаженной. Ничего не объясняя, ринулся к выходу. Уже стоя на пороге, бросил через плечо, даже не оборачиваясь:
— Оставайся здесь!
— Послушай…
— Я вернусь!
Глава 19
Ирина
Ноги, сделавшиеся вдруг ватными, больше ее не держали.
Едва за Красницким захлопнулась дверь, Ирина медленно опустилась на круглую кожаную кровать, до которой добрела с большим трудом.
Голова гудела. Перед глазами плыло. Приложив к пылающим щекам прохладные ладони, она беззвучно выдохнула, безрезультатно пытаясь успокоиться. Прийти в себя. Выравнять дыхание.
«Что сейчас произошло… между нами? Как мне все это понимать?»
Теперь Ирина дрожала вовсе не от страсти. А от дикого смущения и стыда.
Не выдержав, она крепко зажмурилась. Буквально до белых рябей в глазах.
Да толку ноль. Сознание все равно ускользало, услужливо оживляя в памяти минуты, проведенные в комнате отдыха. С ним. В его руках. В его объятиях.
И чем дольше она об этом думала, тем навязчивее становилось желание хорошенько приложиться лбом о стену. Или же провалиться сквозь землю.
Естественно, подобной радости, способной по щелчку пальцев избавить душу от угрызений совести, не случилось. Издав обреченный стон, Синицына распласталась на кровати, уставившись в одну случайную точку на потолке. В ушах отдаленным эхом звучал его голос. Бессвязные обрывки адресованных ей фраз, которые Ира с особым упорством пыталась проанализировать. Ну, или хотя бы правильно истолковать.
«Прикройся…»
«Я так больше не могу…»
«Пытаюсь не сдохнуть!»
«Нет, на стену я лезу по иной причине…»
«Вкусная Синичка!»
«Знать бы раньше…»
Еще он сказал, что хочет ее! Сильно хочет. И правдивость последнего заявления Ирина прочувствовала в полной мере. Собственным телом.
«Так это же получается, — размышляла, продолжая сверлить взглядом потолок, — выходит, я тебе… нравлюсь? По-настоящему нравлюсь?»
От нелепости собственного предположения она громко прыснула со смеху, торопливо прикрывая рот ладошкой. Подавилась слюной и закашлялась.
«Бред! Ну бред же в чистом виде! Невозможный, нереальный бред…»
Девушка замерла, став серьезной на миг. Сердце в груди сжалось до предела.
«А что, если это… действительно так? Что, если правда?»
Ирина резко села, настойчиво игнорируя подступившую к горлу тошноту. Увы! В его «особое» отношение к ней верилось с большим-большим трудом.
Потому что Славик и чувства — два совершенно несовместимых понятия.
Он никогда (НИКОГДА) ни с кем не встречался!
Спать — спал. Регулярно. Часто. И много, если верить сплетням, ходившим о нем среди прекрасной половины человечества. Но в отношениях не «засветился» ни разу за одиннадцать лет! Ни с одной.
Нет. В этих его переменах таилось нечто иное.
Совершенно иное. Вот только что?
Мнимая конкуренция с Чижом, быть может?
«Куда уж мне до твоего…»
«Я лучше, глупая! Неужели не видишь? Я — лучше!»
«Лучше… во всем! Доказать?»
— Да, — пробубнила вслух, — похоже на то!
Уперевшись локтями в колени, девушка обреченно уронила голову на грудь, вцепилась пальцами в свои густые волосы и дернула их до отрезвляющей боли, желая сильнее наказать себя за несусветную глупость.
«Пора остановиться. Мое вранье зашло слишком далеко! Я должна набраться смелости и рассказать Славику про Юру. Так будет… честнее!»
Машинально кивнула, всячески соглашаясь с правильностью своего решения. Как вдруг вспомнила еще одну фразу Красницкого.
Фразу, которой изначально не придала должного внимания, ведь по сути сама стала ее инициатором, спровоцировав на признание молодого человека.
