нему.
– Нет, я вспомнил. – Надтреснуто произносит он. – Три с половиной года назад… В лаборатории…
– Что? Что вы вспомнили? – Тормошит его Дин.
– Этот день. – Сглотнув, говорит Новиков. – «Нужно быть решительнее». Она так и сказала. Нина. – Он облизывает потрескавшиеся губы и оглядывает нас по очереди. – А я… я подумал, что это о нас. О нас с ней. Я ведь… я кроме работы ничего не замечал, забывал поесть, пока проводил эксперименты, а Ниночка кружила вокруг меня, заботилась, напоминала про обед и ужин, приносила мне еду…
– Я не понимаю. – Нервничает Дин.
– Да погоди ты, – одергиваю его я. – Продолжайте, Григорий!
– Она сказала: «Нужно быть решительнее», и я… ее поцеловал. – Вспоминает ученый. – А потом мы стали встречаться, поженились, продолжили наши эксперименты, но они ни к чему не приводили, а она… она всегда была рядом, как и тогда…
– Я понял. – Все-таки, перебивает его Дин. – В моей вселенной другой Вы приняли ее слова за подсказку, и это помогло совершить прорыв. Но в моей вселенной вы остались одиноки. А в вашей вселенной – в этой, вы правильно растолковали ее намек, и это определило ваше личное счастье, но, к сожалению, не профессиональное.
– Да. – Задумчиво вздыхает Новиков, закусывая губу.
– Но теперь мы знаем, в каком направлении двигаться. – Восклицает другой Дин. – Соберем обратно части устройства, которые вы повредили в приступе отчаяния, и попробуем еще раз! У нас есть возможность подать нужную мощность на рамку?
– Можно попробовать модернизировать блоки питания. И чтобы не получить перекос напряжений… – Григорий лезет под стол, роется там.
– А я могу помочь с микросхемами! – Лезет к нему под стол другой Дин.
– А я уже герой, – деловито стряхивает с футболки невидимые пылинки настоящий Дин. Он радостно подмигивает другой Люси и поворачивается ко мне. – Кажется, мы только что обрели шанс на возвращение, не хочешь поблагодарить меня, напарница?
– Сначала верни меня домой, а потом будешь выпячивать грудь колесом, – говорю я, усмехаясь.
Но в душе у меня зажигается лучик надежды, и это так трудно скрывать. Я улыбаюсь Дину, и мне впервые за последние сутки так хорошо, что хочется обнять кого-то.
Только не его, разумеется.
С чего бы мне обниматься с Дином Вильчеком?
22
Дин
Разумеется, меня бесит, что мой двойник «шарит» в физике лучше меня! А как иначе?
Мы сидим на пыльном полу в лаборатории Новикова, изучая чертежи, собирая детали машины и затем складывая их на столе по порядку. Другой «Я» и Григорий так горячо обсуждают параметры ее устройства, что я вдруг ловлю себя на том, что мне неуютно.
И не остается ничего, кроме как кивать в знак поддержки и согласия, хотя, я лишь в общих чертах понимаю, о чем они толкуют.
Но когда другой Дин говорит что-то по-настоящему дельное, Григорий хвалит его и радостно ударяет по плечу – и вот в этот-то момент я и ощущаю себя каким-то… неполноценным.
А ведь у меня было все для того, чтобы освоить основы физики элементарных частиц: свободное время, куча литературы дома, возможность обсуждать с отцом волнующие вопросы, доступ к школьной библиотеке, консультациям со специалистами – да и деньги, в конце концов. Я тоже мог получить какой-нибудь грант и соображать в науке, на изучение которой мой отец положил свою жизнь.
Но не захотел.
М-да…
И только сейчас почему-то почувствовал себя ущербным – здесь, в этом мире. А ведь в своей вселенной я даже подумать не мог, что эта наука мне хоть как-то пригодится.
– А вот моя тетрадь с расчетами. – Открывает перед нами пыльный ежедневник Новиков. Он наводит лампу на страницы и начинает листать. – Дни и недели кропотливой работы. Тут все: анализ перемещаемого объекта, моделирование ситуации, результаты каждого испытания – день за днем.
– Здесь вы отмечали частоты? – Указывает на поля мой двойник.
– Точно. – Ведет пальцем по листу Григорий. – Видишь? А тут я описывал, как смещается контур при различных нагрузках.
– Потрясающе!
Мне же остается хмуриться в попытке догадаться, что значат эти каракули, и как по ним можно вообще хоть что-то понять.
– А как вы пришли к той мысли, что хотите изобрести машину для перемещений в пространстве? – Спрашивает Люси, бесцеремонно встревая в их разговор.
Мы договорились, что девчонки будут собирать в мешки мусор, не имеющий отношения к изобретению Новикова, но им, похоже, гораздо интереснее то, чем занимаемся мы здесь.
– Это все лень. – Смущенно признается Григорий.
Люси подходит ближе, отставляет мешок с обломками стульев к стене.
– Всегда знала, что лень – двигатель прогресса.
– Я мечтал о телепорте из дома на работу. – С улыбкой вспоминает ученый. – Мне казалось, что такая машина станет полезным изобретением: люди больше не будут тратить время на дорогу, и их жизнь станет продуктивнее. Разумеется, и о комфортных путешествиях я тогда думал. Но и о проблемах, которые принесет с собой доступ к телепортации, тоже – например, массовое воровство, если люди смогут оказываться в разных помещениях без ведома их владельцев. Представляете? – Он пожимает плечами. – Но соблазн сделать великое открытие был также велик. И я обещал себе, что о последствиях подумаю потом, и обязательно найдется выход.
– Подумайте только! – Бросив швабру, к нам присоединяется и другая Люси. – Еще вчера вы считали себя неудачником, а теперь, после знакомства с нами, знаете, что в другом месте и при других обстоятельствах вы стали тем, кто изменил мир!
– Да. – Соглашается с ней настоящая Люси. – У вас там своя лаборатория при атомной станции, и она поражает воображение.
– Какая она? – Уставляется на меня Новиков.
– Она… большая. – Прочистив горло, отвечаю я. И оглядываю подвал. – Но вы и здесь, не имея практически ничего, добились очень многого. – Указываю на разобранную машину. – Вот, хотя бы, эта штуковина. Она выглядит почти также, как та, что в нашем мире. Только… поменьше. И вот тут… – Я указываю на прибор. – Сверху была такая… такая треугольная фиговина. Какой-то конденсатор, во!
– Такая? – Вытаскивает из-под стола, из чемодана, какое-то устройство с
