– Господи! Что за дурь?!
– Да, да, да, – подтвердил Андрей. – И куда мой пиарщик смотрит? Еду спасать каких-то ежиков!
Я размахнулась, чтобы треснуть его проспектом по башке, но он увернулся. У нас началась нешуточная возня, прервать которую смогла только стюардесса, которая подошла и, тактично улыбаясь, очень четко произнесла:
– Пристегните, пожалуйста, ремни. Мы взлетаем.
Едва она отошла, Андрей наклонился ко мне.
– Когда я был в Китае, я видел, как учат правильно улыбаться китайских стюардесс.
– Это как?
– Дают в зубы палочку для суши и заставляют улыбаться, и выглядит это примерно так. – Андрей взял в зубы соломинку для коктейля и улыбнулся.
При этом выглядел он как саблезубый тигр, упавший мордой с высоты десяти метров, после чего его клыки стали торчать в стороны, а он при этом еще и улыбался.
Я засмеялась и поцеловала его в растянутые губы.
Мы взлетели и поплыли по бескрайнему небу.
– Почему ты уехал из России? – спросила я Андрея, оторвавшись от взбитых сливок облаков, парящих в иллюминаторе. – Ведь ты в нашей стране был игрок номер один. Мало платили?
– Мало? – Он задумался. – Тут я бы ответил по-другому. Я не думаю, что, играя в футбол в России, можно стать мультимиллионером.
– Почему?
– В нас еще остался советский альтруизм и патриотизм. Это хорошо, но не с точки зрения дохода. Самое интересное, что приличная часть дохода уходит на лечение и восстановление после травм. Поддержание здоровья становится для тебя не просто вопросом улучшения качества жизни, а рабочей необходимостью. И, по-хорошему, деньги игрой в футбол можно зарабатывать лет до тридцати– тридцати пяти. – Андрей отпил из стакана сок. – Когда я уходил из команды, у меня было желание не только заработать приличные деньги, но и поиграть немного в «другой» футбол. Это был вызов, и я его принял. Не скрою: если бы мне поступило предложение играть за очень приличный клуб, например из Бельгии, я бы отказался. «Реал» есть «Реал» – это бренд высокого уровня, это обязывает.
– Да уж! – согласилась я. – И выглядишь, надо сказать, немного иначе, чем наши спортсмены.
– Это как?
– Ну, ты весь такой… метросексуал.
– Метросексуал? Ты меня насмешила! – Андрей засмеялся. – За что ты так?
– Это же здорово! Всегда в отличной физической форме…
– Я – гетеросексуал, и этого вполне достаточно, чтобы держать себя в форме до конца жизни.
«Десять баллов!» – подумала я.
– Я просто стараюсь быть опрятным, – продолжал Андрей, – а по поводу марок одежды – это скорее вклад моих девушек, чем мои предпочтения.
«А вот про девушек не стоило!» – полоснуло своими острыми когтями по душе чувство, похожее на ревность. Я вскинула голову, чтобы отогнать собственнические мысли.
– Хотя знаю, что некоторые мои коллеги, красоты ради например, могут и ноги побрить.
– Бекхэм? – по-идиотски выпалила я.
– Анюта, ты меня удивляешь!
– Я и сама себя удивляю, – смутилась я.
– Я просто для примера сказал, так что не жди, что я буду называть имена, – по-мужски доходчиво объяснил Андрей.
Сен-Тропе – чудесный городок! Извилистые улочки с белоснежными виллами и ярко-голубыми копытцами бассейнов, гирлянды цветов на оградах, стенах и других вертикальных поверхностях, уютные кафе на извилистых улочках и потрясающей красоты набережная.
Все это Аня видела впервые и впервые рядом с ней был мужчина, с которым хотелось, чтобы все у нее было в первый раз.
Благотворительный аукцион был назначен на завтрашний день, а потому сегодня мы могли делать все, что нам заблагорассудится. И мы делали: бродили по пляжу, жевали ароматную выпечку в кафе, заходили в уютные лавчонки с сувенирами, которые (о боже!) изобиловали товарами китайского производства, на основании чего, как художник, я сделала вывод о том, что ремесла в Европе скоро вымрут и нужно срочно спасать не вислоухих, мохноногих ежиков, а моих коллег, которые когда-то умели делать маленькие красивые вещицы, а главное – имели возможность их продавать.
Вы удивлены, что я ни слова не говорю о сексе?
Это потому, что когда секс хороший, то нет нужды постоянно говорить о нем. Конечно, мы занимались любовью, и это было здорово. Это не было похоже на бешеную карибскую страсть с Энрике, но напоминало постепенное погружение в воды какого-то теплого океана, в которые чем глубже погружаешься, тем сильнее захватывает дух. Что ждет тебя там, на дне?
Так, после очередного погружения, я лежала на загорелой груди Андрея и смотрела на лениво вращающиеся лопасти вентилятора на потолке нашего номера.
Странно, но если в номере присутствует и кондиционер и вентилятор, то я, не задумываясь, выберу для охлаждения воздуха второй, так же как в машине считаю лучшим вариантом – опустить стекло. Не люблю кондиционеры. Для меня это все равно что дышать через соломинку для коктейля, вместо того чтобы вдохнуть полной грудью.
– Ты спишь? – тихо спросил Царев.
– Нет.
– Хорошо. – Он поцеловал меня в затылок.
Через пару минут я услышала, как он стал похрапывать. Как мило!
Аня тихонько встала, погасила бра на стенах, затем медленно, как кошка, вползла обратно на кровать и прильнула ухом к его груди. Было слышно, как Андрей дышит и бьется его сильное сердце.
Уютно. Тепло. Радостно. Аня прикрыла глаза, вслушиваясь, как с улицы доносятся трели сверчков и еле слышный звук работающего в саду оросителя. Глаза девушки сомкнулись. В мире воцарилась гармония.
– Я был взрослым не по годам ребенком и уже в шесть лет твердо решил, что стану футболистом. – Андрей сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. – Банально?
– Да, – цинично кивнула я. – Типичный и слишком приторный ответ, тем более для западных журналистов. Не обижайся.
– Я и не обижаюсь, – обиженно заметил Андрей.
За тонированными стеклами такси мелькало яркое дневное солнце, которое бежало по улице вслед за нами, прячась и выныривая из-за домов.
– Прости, – я погладила его по руке. – Я все-таки твой пиарщик, а не фанатка, а потому подхожу к твоим словам с долей цинизма.
– Очень жаль, – он улыбнулся. – Доля фанатизма тебе бы тоже не помешала.
– Я фанатично настроенный пиар-агент, – нашла я компромисс. – Я, конечно, ничего не понимаю в скоростном дриблинге и все такое, но точно знаю, что в основании любой мечты, особенно детской, лежит красивая история. Просто постарайся вспомнить. Вспомни, что происходило, когда тебе было шесть…
Андрей задумался.
– Ты знаешь, была одна история…
Я взяла его под руку и приготовилась слушать.
– Помню, мне было лет пять. Я был дома и смотрел из окна на то, как взрослые ребята, лет по восемь-девять, гоняют во дворе мяч. Сидел я, сидел и решил выйти и попроситься к ним. Пацаны с презрением посмотрели на меня, но они хорошо знали моего старшего брата и побоялись, наверное, что я ему пожалуюсь. Короче, меня взяли в игру. Но мяч не давали, а я чувствовал, что могу играть, – глаза Андрея стали влажными. – В общем, побегал я за мячом, побегал и… – Андрей сделал паузу.
