И понеслась душа в рай…
Пока делили три полки, переорались до звона в ушах. Потом рванули на кухню, с которой понесло горелым, и повторили с утроенной силой. Сгоревший до состояния угля блин вместе со сковородой полетели в раковину, следом за ними остатки теста и контрольный в голову:
— Хрен тебе, а не блины!
— Стопэ! Мы договаривались…
— Да! Но если ты не выполняешь свои договоренности, то с какого хрена их должна выполнять я!? — сжавшиеся в линию губы изогнулись в подобии улыбки и выплюнули ещё один выстрел, как будто лишения блинов мне было мало. — Хочешь ужин? Выдели мне полку и верни трусы!
— Я не перевешу твои труселя на первую верёвку! Три у стены твои, и точка!
— Не эти, фетишист!
— Кто!? — опешил я.
— Фе-ти-шист! — медленно повторила соседка. Наставила на меня палец и произнесла. — Свободная полка в ванной, трусы, которые ты слямзил, на полочке, и только тогда увидишь ужин. Понял!?
— Да не брал я твои трусы!
— Тогда где они!? — вцепившись в мою руку, Геля протащила меня за собой в комнату, сдвинула дверцу шкафа в бок и показала на две стопочки нижнего белья. — Розовые с киской видишь? Ну!?
— Нет, — дёрнул подбородком и поперхнулся от озвученной перспективы:
— Пока не увижу, готовишь себе сам. Пельмени или свои любимые брокколи! Придурок!
Соседка презрительно фыркнула, тряхнула хвостиками и хлопнула дверями. Сперва межкомнатной, а через минуту и входной, оставляя меня обтекать в гордом одиночестве. Текилу, наблюдавшую за этим шоу с дивана соседки, я в счёт не брал, но как у единственного кроме меня живого существа спросил:
— Эт чё сейчас было, Текла?
Правда ответа на свой вопрос я не услышал. Собака широко зевнула, спрыгнула на пол и потрусила к дверям, намекая, что опоздание на прогулку ее волнует в разы больше, чем человеческие разборки.
Кто там говорил, что к хорошему быстро привыкают? Спасибо, блядь, тебе, сволота! Из-за тебя, тварина, пара бутербродов прошлись наждаком по горлу и легли кирпичами в желудке. Блинчики, оладушки, драники… Хер там плавал. Батон с куском сыра. Идеальное подтверждение того, что трусы, которые я даже в глаза не видел, разом перечеркнули завтрак и вкусный ужин. Возможно, не один.
Злющий, как последняя собака, я не поехал в "Богатырь", как планировал, а порулил в ближайший торговый центр. На поиски трусов. С ещё одними трусами в кармане. Чтобы не наколоться с размером.
— Девушка, у вас есть розовые трусики с киской?
— Здравствуйте, трусы с киской есть?
— Г-р-р-р, у вас есть трусы с кисками?
— Блядь, да где ты их купила, стерва!?
Обойдя все бутики одного торгового центра, я поехал во второй. Потом в третий, четвертый, пятый. И нигде — нигде, блядь, — не было этих розовых трусов с кисками. Розовые? Пожалуйста. С киской? Пожалуйста. Но чтобы розовые и с киской — хрен. С психу купил в последнем бутике семь разных по оттенку розового и три с кошками, но нихуя не розовые. Бросил все в пакет и еле удержался, чтобы не выораться на улыбающихся продавщиц. Весело вам? Бабский сговор, блядь! Одна пролюбила свои труселя, другие ржут, когда им показывают какого размера нужно белье, а меня, блядь, завтрака лишили! И не факт, что ужин будет. Скажет ведь, что не то. И хер объяснишь, что не нашел. Как можно найти то, чего не видел? В жизни не покупал женских трусов и хер ещё раз пойду! Хватило. С-с-суки!!!
Приехав в бар, швырнул откупные трусы под стойку, сделал себе кофе и заблаговременно щёлкнул кнопкой на чайнике, с какого-то перепуга вспомнив про закон подлостей. Даже морально настроился на стёб нарисовавшегося с проверкой Фила, чтобы не слететь с катушек от классики жанра в виде: "Поставь чайник".
— Морду покажи, — вместо приветствия буркнуло начальство. Критично осмотрело залепленную пластырем бровь и резюмировало. — Нормас. Гельку не зацепило?
— Ее хрен зацепишь, — буркнул в ответ, выставляя чайник с кружкой на стойку.
— Как первая смена?
— Никак. Ноль полный. Ты на кой ее вообще взял?
— Хлеборезку прихлопни и предъявы в другом месте кидай, — осек меня Фил. — Раз взял, значит так надо. И не пизди, что ноль. Сколько вчера пива ушло? — решил напомнить, давя на мозоль. Придвинул к себе пепельницу, опускаясь на стул, и подтолкнул ко мне свою пачку. — Вопросик один обкашлять надо, Ден.
— Ну, — взяв сигарету, подкурился от зажигалки Фила и закашлялся, услышав последовавшее распоряжение:
— Натаскивать начинай.
— В смысле натаскивать? С какой радости?
— С той самой, что я так сказал, — припечатал Фил. Затянулся, выпустил дым в потолок и показал на пивные краны. — Если девчонка на пиве выручку делает, оставишь пока на нем, но потихоньку своими премудростями делишься. Ясно? Коктейльчик там какой приготовить дай, чтобы практиковаться начинала. Начнёшь с простого, но каждую смену чтобы новый делала. Я Лысому деньги не просто так плачу. Журнал кассовый дай.
Ни разу не странное требование, но я заскрежетал зубами, ведь сумма выручки за вчерашний день прилично отличалась от предыдущих в плюс. И как бы мне не хотелось, она в пух и прах разбивала мои слова про полную бестолковость соседки. Не ноль. Да, нихрена не шарит, но это пока. Если ее учит Лысый, то бармен из девчонки получится толковый. Особенно с ее подачей. Не радужная перспектива. Только с Филом хрен поспоришь. И его довольное хмыканье крайне недвусмысленно подтвердило, что от практических занятий с Кошкой, я не отверчусь.
— За наставничество к окладу десять процентов сверху накину, плюс двадцать от чаевых Гельки. С тебя — натаскать. Будет тупить, скажешь. Напиздишь, уволю. Работайте.
— Заебись пряник, — процедил сквозь зубы, смотря вслед довольному Филу.
Знал бы он, что мы живём под одной крышей, сто раз подумал, прежде чем такое предлагать.
— Здравствуйте, Денис. Мне сегодня на пиве?
Скрежеща зубами на повторение дистанцирования и абсолютное абстрагирование от утренней перепалки, поднимаю взгляд на Гелю, чтобы так же сухо поздороваться и кивнуть:
— Здравствуй, Геля. Пока да.
— Спасибо.
Тряхнув своими дурашливыми хвостами, тянет с полки под стойкой фартук… Кто там орал про закон подлости? Спасибо тебе, козлина! Спасибо, блядь! Надо ж было этому фартуку зацепить пакет, ему полететь на пол, вытряхивая из себя содержимое, и всем этим трусам с кошками и без оказаться ровно под ногами девчонки.
Твою ж мать!
Мне захотелось влупить себе ладонью по лицу. Желательно посильнее. И меньше всего хотелось поднимать взгляд выше. Только он один хрен полез вверх по джинсам, рубашке, скользнул по шее и приоткрывшимся губам. Дальше, сглотнув, я посмотрел на округлившиеся от удивления глаза и…
— Я не брал твои трусы. Розовые с кисками не нашел. Ну нет их нигде. Нет!
Наклонился, чтобы поднять купленное и все по тому же закону подлости это движение повторила Геля. И ясен пень — комедия, одним словом, — мы вхерачились лбами. До звёздочек.
— Уй!
— Бля!
Оба схватились за головы, оба сказали, что надо приложить холодное, и оба заржали, как укурки на конопляном поле, по которому кто-то щедрой рукой решил разбросать трусы. Розовые. И с кисками.
— Отдаю нижнюю полку и половину средней, — произнес я не самую примирительную речь, собрал трусы и протянул пакет соседке и стажерке. — С веревками… — пожевал губу, соизмеряя степень своего дискомфорта от выставки нижнего белья и присутствие вкусной еды, и выбрал второе, — забирай первые три.
— До дому подвезешь? — улыбнувшись самыми краешками губ, спросила Геля.
— Не вопрос. Если не будешь называть меня Денисом. Бесит.
— Денчик?
Не Ден, конечно, но и тут кивнул, решив, что такое обращение лучше, чем коробящее официозом Денис.
— Мир?
Я протянул ладонь, увидел девчачий жест — отогнутый мизинец, — и со вздохом уступил и в этом. За что, видимо, и получил награду.
— Пицца и пиво? Чур я выбираю пиццу! — застолбила право выбора Геля, добавив многообещающее, — Тебе понравится.
