миг вылетают из головы. – Короче, мне по нужде, – сухо бросаю я и вылетаю из класса.
Плевать, что некоторым моё заявление показалось очень смешным, и они заржали. Плевать на то, что там подумают обо мне Соболевы! Сейчас я срочно должен узнать, за что и как наказали Асю.
Сначала иду к кабинету директора. Потом решаю, что это перебор и отправляюсь на поиски завуча.
Большая удача, что я нахожу мать Аси в её кабинете. Она здесь редко бывает. В основном торчит с директором или бегает по школьным делам.
– Кирилл? Ты ко мне? – удивляется Татьяна Геннадьевна.
Видимо, сейчас она тоже собиралась уйти, потому что я поймал её буквально в дверях.
– Да, к Вам. Хотел узнать, где Ася.
– Зачем тебе это? – спрашивает она с дежурной улыбкой. – В этой истории ты один из пострадавших, так что… Хочу донести до твоего сведения, что преступник наказан.
Пытается говорить со мной дружелюбно. И даже шутливым тоном. Но я-то знаю, что скрывается за этой улыбкой и ровным голосом.
– Вы считаете свою дочь преступницей? – злобно ухмыляюсь я.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду, – говорит она неуверенно. – Ведь понимаешь, да? Конечно, я не считаю свою дочь преступницей, Кирилл. Но за свои поступки ей придётся отвечать.
– Какие поступки?
– За испорченные зелёнкой вещи.
Я раздражённо фыркаю:
– Она не сможет отстирать мои вещи. Я их выбросил.
– Дело не только в твоих вещах. Теперь это ещё и одежда Вероники Гордеевой.
И я совсем, ну совсем не удивлён, чёрт возьми!
– Ася ей что-то испортила?
– Да, и не только ей. Моя дочь испортила школьное имущество. Ящик в раздевалке, пол, мебель. Я её совсем не узнаю!.. Скажи, Кирилл… – мать Аси смотрит на меня чуть ли не заискивающе. – Может, ты знаешь, что с ней происходит?
– Хм… – на моих губах появляется недобрая улыбка, наверняка напоминающая оскал.
То, что сделала Ася с моей одеждой – это просто детская шалость, вызванная обидой. А вещи Ники она вообще не трогала… Но я всё равно решаю подыграть сложившейся ситуации.
– Может, она просто решила отрастить зубки, а? Не думали об этом?
– Какие ещё зубки? – недоумённо спрашивает Татьяна Геннадьевна.
Недоумевает и явно злится!
От моей дерзости.
– Обычные такие зубки. Чтобы, наконец, ответить таким мажорам, как Ника… Или таким, как я.
Резко развернувшись, ухожу прочь, не желая ещё что-либо объяснять. Татьяна Геннадьевна требовательно окликает меня, но я даже не оборачиваюсь.
В голове каша.
Понятия не имею, что именно сейчас буду делать… Но я уверенно шагаю на выход и направляюсь к спортивному залу. Зайдя внутрь, беру курс к раздевалкам. Дверь женской немного приоткрыта, и я осторожно заглядываю внутрь.
Ася стоит на коленях спиной ко мне и с усердием трёт пол тряпкой. Споласкивает её в ведре, и вода в нём становится светло-зелёной. Отжимает тряпку и снова трёт пол. Кажется, всхлипывает…
Я не решаюсь войти. Меня буквально парализовало от накативших вдруг воспоминаний.
– Дядя, а когда мы будем праздновать новоселье? – с энтузиазмом спросил я, присаживаясь за стол.
Тот скривился. Его тяжёлый взгляд впился в моё лицо.
– Как только, так сразу, – отбрил он.
Тоже сел за стол и взял в руки ложку. А я начал размышлять вслух, игнорируя плохое настроение своего опекуна:
– Понимаешь, в чём проблема… Я даже адреса нашего нового пока не знаю. А мне бы школу выбрать. Документы подать. Лето закончится быстро…
Дядя проигнорировал мои слова. Склонившись над тарелкой, понюхал то, что я приготовил.
– Ты совсем ничего не умеешь, да?
Его претенциозный взгляд скользнул по моему лицу, после чего он недовольно покачал головой. Зацепив ложкой гречневую кашу, немного поморщился.
– Я готовлю только то, что подходит мне по рациону. Не нравится – не ешь, – ответил я со скупой улыбкой.
В тот день дядя выглядел чернее тучи. Он пришёл домой в тот момент, когда я собрался поужинать. А находился я в то время на специальной спортивной диете. Белки, медленные углеводы… Не слишком вкусно, но я привык.
Дядя положил в рот кусок куриной грудки – отварной и без соли. И поморщился снова.
– Мой братец тебя разбаловал, – оскалился старший брат моего покойного отца. – Надо было лупить тебя хорошенько! Сейчас бы всё умел!
Я молча жевал гречку. Но ложка, которую я с остервенением сжимал в пальцах, громко скребла по дну тарелки.
– Ты не согласен со мной, что ли? – фыркнул дядя. – Чего вылупился, щенок?!
Я, и правда, уставился в его лицо испепеляющим взглядом. Совершенно не понимая, как себя вести. Как я должен ответить?
По всей видимости, дядя налегал на спиртное этим вечером. От него исходили флюиды невменяемости.
Он вновь принялся за курицу, но тут же выплюнул кусок в ладонь и швырнул на стол. Я медленно отложил ложку.
– Да ладно тебе, дядька… – постарался всё же говорить как можно дружелюбнее. – На самом деле не так уж и плохо, если привыкнуть. К тому же, ты всегда можешь заказать себе еду из ресторана.
Но эффект от моего доброжелательного тона был обратным. Махнув рукой, дядя скинул тарелку со стола. Та полетела на пол и вдребезги разбилась.
После этого в столовой повисла звенящая тишина.
– Хватит называть меня так! – прошипел он. – Олег Игоревич! – отчеканил гневно. – Для тебя я Олег Игоревич, щенок! И ты должен пахать так же, как и я! Вот тогда мы сможем заказывать еду из ресторана! Усёк?
Я ошеломлённо смотрел на него, не зная, что сказать. У моих родителей было предостаточно денег, поэтому я вообще не понимал, о чём сейчас шла речь.
Дядя прокашлялся. Опустил взгляд на свои сжатые кулаки.
– Убери разбитую тарелку, Кирилл! – сказал он таким тоном, будто я его прислуга.
Ответ слетел с моих губ мгновенно.
– Нет.
Взгляд дяди взметнулся к моему лицу. Похоже, он получил удовольствие, услышав именно такой ответ. А в следующую секунду всё, что стояло на столе, оказалось на полу. Тарелки с едой, чашка с какао… Пол покрылся безобразным месивом из битой посуды и еды.
Дядя с некоторым трудом встал на ноги. Его повело в сторону.
Я был прав – спиртным он точно накачался.
– Теперь тебе придётся убирать намного больше! Начинай!
По моему телу пробежала волна пульсирующего гнева. Я тут
