вернуть её, если захочу, – произношу я и тут же морщусь от того, что сказал.
Я не могу её вернуть…
– В качестве кого ты её вернёшь? – возмущённо бросает Алиев, вновь пихнув меня в грудь. – В качестве зверушки? Думаешь, она поверит тебе после того, как ты поступил? Ты всё лето её игнорил! А теперь позволяешь своим новым друзьям издеваться над ней! Да мне ничего и не нужно было делать! Ты сам её отдал. Спасибо, «дружище»! – заканчивает он, издевательски подчёркивая последнее слово.
Каковы шансы, что я его не уничтожу прямо сейчас? Всё верно – ничтожно мизерные. Потому что сдерживаюсь с трудом и нахожусь буквально на грани.
– Вали уже отсюда! – почти силой оттаскиваю себя подальше от бывшего друга. Резко выбросив руку вперёд, указываю на дверь. – Вали! Давай, иди к ней!.. И попробуй только разбить ей сердце! Я не знаю, что с тобой сделаю…
– Я не могу его разбить! – перебивает меня Алиев. – Я могу лишь собрать его по кусочкам.
Распахнув дверь, выходит в коридор и громко захлопывает её с той стороны.
Ну да, конечно. Собиратель хренов…
Ася
– Эй, Белова! Ты уже настучала своей маме о неприятностях с одеждой?
Именно этими словами встречает меня Гордеева, едва я переступаю порог школы. Сейчас я одна. Буквально сбежала от собственных друзей этим утром, чтобы не идти с Маратом за руку.
Я пока не могу до конца переварить то, что случилось. Тот нелепый поцелуй, которые видели остальные. И эту игру, которую мы затеяли.
Прошлым вечером мы с Маратом занимались английским, и я чувствовала жуткую неловкость от начала до конца занятий. А ещё Даша, будто бы заделавшись нашей сводницей, всё время пыталась оставить нас наедине, хотя я попросила её этого не делать.
Вскинув подбородок, бесстрашно смотрю на Нику. Она тоже сейчас одна.
– Ты прекрасно знаешь, что я никогда и ничего не рассказываю своей маме.
– Я этого не знаю, – Ника смотрит на меня исподлобья. – Думала, ты сразу побежишь плакаться, – на губах девушки расцветает самодовольная ухмылка. – Поэтому решила немного подстраховаться.
Ника собирается уйти без дальнейших объяснений, но я дёргаюсь вперёд и встаю на её пути.
– Что ты сделала? Как подстраховалась?
Она брезгливо морщится, потому что я посмела помешать ей уйти.
– Ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы? – надменно бросает Гордеева. – Брысь-брысь! – машет она руками.
Обходит меня и за какие-то считанные секунды растворяется в толпе школьников. Тяжело вздохнув, я нехотя бреду к классу английского.
Когда до звонка остаётся около минуты, являются Даша и Марат.
– Мы ждали тебя на первом этаже, – говорит подруга, сев за парту. – Ась, в чём дело? Зачем ты пошла одна?
Марат подходит ко мне и, поставив ладони на парту, наклоняется ко мне.
– Всё нормально? – с волнением заглядывает в глаза.
Я поспешно киваю.
– Да… Мне просто с мамой нужно было увидеться.
Ложь мне всегда даётся очень сложно, но сейчас просто нет выбора. Я не могу сказать друзьям, что немного устала от этой ненависти, которая затрагивает нас всех. А от игры в отношения с Маратом я устала, ещё даже не начав толком играть.
Спокойно смотрю на него и уверенно отвечаю:
– Всё хорошо. Правда.
Он наблюдает за моим лицом. Словно понять пытается, не вру ли я. А потом накрывает ладонью мою руку, сжимает и улыбается.
– Ладно… Потом поговорим.
Я чувствую, как мой затылок сверлят четыре пары глаз. Однозначно – это компашка Соболевых наблюдает за нами.
Марат уходит назад, за свою парту, а Даша шепчет мне в самое ухо:
– Ты сегодня какая-то странная, Ась. Так почему ты ушла? Дело ведь не в маме?
– Ну, как видишь, меня никто не убил, – отвечаю с улыбкой. Потом понижаю голос до шёпота: – Я просто устала бояться их, Даш.
Оборачиваюсь. Мой взгляд непроизвольно находит тех людей, которых я боялась последние четыре года. Я, и правда, устала от всего этого. Особенно теперь, когда Кир с ними.
Гордеева тут же замечает мой взгляд и расплывается в улыбке.
– Заинтриговала я тебя, да?
Не отвечаю. Даша дотрагивается до моего локтя.
– Что происходит, Ась?
Я качаю головой, продолжая смотреть на всю четвёрку. Тимур и Артём ухмыляются, а вот Кирилл смотрит на новых друзей с недоумением.
Звенит звонок. Жанна Альбертовна входит в класс и тут же обращается ко мне:
– Ася, тебя вызывает Денис Викторович. Прямо сейчас.
Чуть ли не все присутствующие начинают на меня пялиться. От всеобщего внимания класса мои щёки начинают гореть. Неловко поднимаюсь с места. По инерции хватаюсь за рюкзак.
Жанна, словно подтверждая мои мысли, согласно кивает:
– Да, бери вещи с собой.
Ясно. Моё возвращение на урок не предполагается.
Я смотрю на Дашу, но та сверлит взглядом Гордееву. Видимо, вот она – её страховка. Ника что-то рассказала обо мне директору. И теперь он вызывает меня на ковёр. Моя мама там тоже наверняка будет.
Когда я направляюсь к двери, весь класс ведёт себя очень оживлённо. На лицах половины явно читается, что они довольны таким раскладом. Наконец-то дочка завуча попалась на каком-то промахе! Некоторые перешёптываются. Даша и Марат смотрят на меня с беспокойством. А Кирилл…
Прежде чем выйти, оборачиваюсь и успеваю заметить, как его лицо становится напряжённым, скулы заостряются, а кулаки сжимаются. Он бросает взгляд на своего соседа по парте.
Это всё, что я успеваю увидеть…
* * *
Под сочувствующим взглядом секретарши директора стучу в дверь и тут же её открываю.
– Денис Викторович! Можно? – робко интересуюсь я.
– Ася… Да, проходи.
Я распахиваю дверь пошире и сразу вижу маму. Она стоит по правую руку от директора, который сидит за своим столом. Захожу в кабинет и встаю по центру.
Попала так попала… Прямо на ковёр к директору…
Нервно поправляю лямки рюкзака.
Сразу понятно, что «сделала» я что-то ужасное. Потому что мама смотрит на меня очень строго. И с явным разочарованием.
Она требовательно спрашивает:
– Ася! Это правда?!
– Татьяна Геннадьевна! – резко перебивает её директор. – Позвольте, я начну, хорошо?
Мама неловко переступает с ноги на ногу, бросив виноватый взгляд на Дениса Викторовича.
– Да, конечно.
Директор встаёт из-за стола, обходит его и, остановившись напротив меня, прислоняется к столешнице.
– Не будем ходить вокруг да около. Ася, скажи, пожалуйста, это ты испортила зелёнкой вещи одного из учеников?
Я даже не вздрагиваю от его вопроса. Потому что в глубине души знала, что я здесь именно по этому поводу.
Врать бессмысленно.
– Да, – тихо признаюсь я.
Мама протяжно
