даже спросила у непривычно хмурого Руслана, не знает ли он, что случилось. Тот как-то зло на меня зыркнул. Уткнулся в телефон, что-то там наклацал и толкнул по столу ко мне. Я тупо уставилась на наши с Вершининым размытые фото с яхты с кричащим заголовком «Как делают карьеру в балете».
Чуть более чем за год до основных событий
Наверное, это было не ново. Ну кого из известных артисток не обвиняли в том, что они сделали себе карьеру через постель? Но все равно было обидно. Особенно потому, что на самом деле я как раз таки отказалась от карьеры, чтобы не пришлось лезть в эту грязь. Может, заносчивая, да… Может, излишне много о себе возомнившая. Но уж как есть — принципиальная.
— Ясно все, — усмехнулась, выбираясь из-за стола. — Ну, давай, не кашляй.
— Да сиди, куда тебе идти?
Я оглянулась. Мазнула взглядом по настороженным лицам. Конечно, меня нигде не ждали. Можно было сесть за пустой стол, но аппетит у меня пропал. Обидно. Обидно, да… Я думала, что хоть Рус выше этого.
— От тебя подальше, Руслан.
Он, конечно, офигел. Изменился в лице, вскочил за мной следом. Я вернула свой поднос с так и не тронутой гречкой, не забыв забрать с раздачи стакан с морсом, который здесь обычно был страшно вкусным. Выпила залпом. Умей я готовить — непременно бы попросила рецепт.
— Сень! Слушай, не обижайся.
Я остановилась, демонстративно округлив глаза. Дескать, вот как? Типа, у меня нет повода?
— Эти на уши присели, ты же знаешь, как они умеют накручивать. Одно за другое, и понеслось, — мялся Руслан. — А я тебя своими глазами с Вершининым видел. Или хочешь сказать, что это был не он?
— Нет. Не хочу. Более того, я вообще не понимаю, почему должна отчитываться перед кем-то.
— Да не должна! — психанул. — Просто все писали, что у него есть невеста и…
— И что? Ты о ней переживаешь? Или о моей репутации? Да брось.
— Блин, ну по-дурацки вышло, согласен. Ты же не можешь не понимать, что мне нравишься.
— Руслан, — поморщилась, — не усугубляй, ладно? Ответить взаимностью я все равно не смогу. Давай как-то без этого.
— Давай, — вздохнул он. — Мир? — протянул руку.
Ага. Еще чего? Не так сразу. Я никогда не была злопамятной, но выводы все же делала из любой ситуации.
— Мир.
— Завтра еще поработаем над выходом?
Я закивала и отвлеклась на пискнувший телефон. Звонила мама. В затылке похолодело. Если и до нее это все дошло, то… ужас-ужас.
— Я побегу, — шепнула Руслану, прикладывая айфон к уху.
— Есения, дочка! Я тут… Мне тут… такое показали! Ты только не расстраивайся, моя хорошая. Наверное, это какой-то монтаж. Отец мне еще до этого случая рассказывал, про эти… как их? Дипфейки! Наверное, это они. И знаешь что я думаю? Приглядись к своему окружению! Уверена, к этому приложили руку твои драгоценные коллеги. Когда они уже от тебя отстанут?!
— Стоп, мам. Ты про наши фото с Вершининым?
— А про что ж еще?
— Фото настоящие. Мы с Артуром… кхм… встречаемся.
— К-как? У него же Катя… — растерялась мама. — Почему ты ничего не сказала?
— Вот поэтому! — вспылила я. — С Катей они еще до меня расстались. А чуть что — Катя, Катя!
Теперь, когда наши отношения с Артуром зашли так далеко, мне стало еще ревнивее, чем вначале. Я его на физическом уровне ощущала своим мужчиной. И реакции выдавала соответствующие. Так странно.
— То есть он правда помогает тебе с карьерой? Ты из-за этого с ним? Или… — я буквально почувствовала, как мать подавилась воздухом. — Или это из-за меня, Сеня? Он… все-таки настоял, он…
— Мам, ну что за чушь? Разве Артур не может понравиться женщине просто так? Говоришь, как будто я шлюха какая-то!
— Не шлюха! И он, конечно же, может понравиться. Безусловно. Но тебе-то он никогда не нравился, дочь! Что с тех пор поменялось?! — голос матери звенел от напряжения.
— Я, наконец, его разглядела, мама.
— Ох, Сеня!
— Ну что Сеня? Разве не ты мне все уши прожужжала о том, какой Артур Станиславыч хороший?
— Хороший, да. Только… Господи, Сень! Ему лет сколько? Он же наш с отцом ровесник почти.
— Не такой уж и ровесник. Ему всего тридцать девять.
— Между вами семнадцать лет! В современном мире это настоящая пропасть.
— Может быть, — на своем стоять было глупо хотя бы потому, что эти слова имели смысл. Начни я отрицать очевидные истины, мы бы наверняка поссорились. — Но знаешь, пока нам хорошо.
— Пока?! Ну да… Пока хорошо, но что будет потом?
— Почему я должна отравлять настоящее этими мыслями?! Потом может быть по-разному, мам, но какой смысл мне об этом гадать сейчас? Не проще ли жить в моменте?
— Согласна. Когда тебе двадцать два. А он, поверь, уже о будущем думает.
Разговор угрожал зайти на второй круг.
— Мам, я счастлива! Понимаешь? Впервые за черте сколько времени. Можно, я просто чуть-чуть это ощущение продлю? Мне правда… — я осеклась, моргнула, уставилась на… Вершинина! — Прости, мам, я перезвоню, — только и успела бросить, перед тем как отбить звонок. И шагнула к Артуру: — Ты что здесь делаешь?
Выглядел он не очень — не у меня одной выдался сложный день.
— Да так, прогуливаюсь, — усмехнулся и с силой прижал к себе. Такой мощный, такой напряженный — просто как до предела закрученная пружина. Я провела ладошками вверх-вниз, чуть разминая мышцы… Довели мне мужика.
— Лучше бы отдохнул.
— Не выходит. Ты как вообще? — Артур отстранился, чтобы смерить меня обеспокоенным взглядом. — Видела?
— Ага. Показали добрые люди.
— И что думаешь? — спросил Вершинин, — А впрочем, нет, молчи. Сначала меня послушай. — Удивившись такой горячности, я несколько растерянно развела руками, дескать, ну давай, говори. — Я виноват. Не все предусмотрел. Не подумал о твоей безопасности, и все такое. Но, обещаю, это в первый и последний раз. А эти фото… Над их удалением из сети уже работают. Быстрей, к сожалению, не получается. Все же мое влияние на столичную прессу не так велико, как хотелось бы.
Я хлопнула ресницами в попытке переварить полученную информацию. А она не переваривалась. Никак. Она взрывала мне голову… И даже страшно было… Страшно было представить, на что еще он готов пойти, что сделать и как напрячься ради моего душевного спокойствия. Все-таки он абсолютно уникальной породы мужик. Права Даночка…
В груди стало мучительно тесно, будто сердце вмиг увеличилось в несколько раз и
