открывает ее.
Иду к креслу, безжизненно опускаюсь в него. Заходит Стас, садится напротив.
— Что случилось? Ты плакала?
— Ничего, Стас. Говори, что хотел. Я очень устала.
— Давай прогуляемся. На улице тепло, а в доме невыносимо душно. Вижу ведь, что тебе плохо. Подышишь свежим воздухом. — Говорит тихо, спокойно, как будто и не было между нами ничего плохого.
Сама понимаю, что задыхаюсь и не помешало бы пройтись. В голове туман. Еле встаю с кресла, накидываю куртку и иду к двери. У выхода беру ключи, закрываю, и мы выходим.
— Хочешь закурить? — Протягивает мне пачку. Смотрю на него безучастно, ничего не меняется. Проходимся у подъезда. Свежий воздух проникает в легкие, и становится легче дышать, слезы засыхают.
— Рассказывай, Марина, что стряслось? Чего такая убитая?
— Не имеет значения, Стас. Просто устала.
Медленно потягивает сигарету, и я начинаю понимать, что, обычно он ходит с вейпом. Его глаза начинают становиться одурманенными, речь тягучая. Возможно, сейчас он курит дурь. Стоим у подъезда, я боюсь пошевелиться, но понимаю, что пора заходить домой.
— Ты, Марин, объясни мне, че я не так делал? Чем тебя не устроил? Или тебе с самого начала нравились старперы?
Понимаю, что пора бежать, но сделать это нужно аккуратно.
— Стас, у меня очень сильно разболелась голова. Я зайду домой, хорошо? А завтра в универе мы с тобой обо всем поговорим.
— Нет, Маринка. Знаешь, как у меня болела голова в тот день, когда меня в лес возили? Откуда тебе знать, да? Садись ка ты в машину, проедемся.
— Стас, я, правда, себя плохо чувствую, извини, пожалуйста.
— И посочувствовать бы тебе, да не очень то хочется.
Чувствую, как он становится более агрессивным, не понимаю, чем его так разозлила. В ту же минуту понимаю, что дело не в моем поведении, он с самого начала хотел, чтобы я вышла из квартиры. Вот же дура! На секунду потеряла бдительность, и вот, пожалуйста! Со стороны улицы к нему подходят еще двое парней.
— Я не люблю повторять дважды, Марин. — Затягивается сигаретой и, выдыхая дым, щурясь, смотрит на меня.
Нащупав в кармане куртки только ключи, понимаю, что телефон оставила дома. От страха голова сразу становится ясная, предпринимаю попытку еще раз.
— Стас, позволь я хотя бы переобуюсь.
— А зачем? И так норм.
Вглядываюсь в лица парней, не узнаю, значит не с универа.
— Долго собираешься, Марин. Тебе помочь? Ребята посадите девушку в машину.
— Я сама.
Эти двое садятся вперед. Стас присаживается ко мне сзади. Мы быстро отъезжаем и летим сначала по улицам, затем по трассе. Чувство страха усиливается, когда мы выезжаем из города. Слезы снова подступают к глазам от понимания, что Жене на меня все равно, а Ася вернется домой в лучшем случае к обеду. Тогда меня и начнут искать, если повезет. А за это время что угодно может случиться.
Сама себя успокаиваю, напоминаю про стрессоустойчивость. Все будет хорошо, дышу. Справлюсь, главное, чтобы мама ничего не узнала. Я — единственная, кто у нее есть. Вопреки всем моим оптимистичным настроям, Стас меня пугает, кажется, что сейчас он способен на все. Тянет свою руку на мое бедро.
— Черт, Марин. Где платье? Что это за плюшевая хрень? Мне хочется смотреть на твои ноги.
Не шевелюсь. На улице начинается дождь, и я окончательно теряюсь в местности.
— Ладно, сейчас приедем, разденешься для меня. Он тебя уже трахнул или я все-таки буду первым? Не говори! Пусть это будет сюрприз! Больше всего на свете, Марин, я люблю трахаться. Я тебя прощаю, ну молодая, глупая, повелась на бабки старпера. С кем не бывает. Хотя, признаюсь, я до конца думал, что ты не из таких. Крутила вокруг меня своих хвостом. Но я в это время тоже штаны не просиживал. Знаешь, сколько у меня было телок, пока мы встречались? Каждый раз, когда ты мне не давала, я шел и трахал кого-нибудь в этот же вечер. Иногда даже двух подряд, а иногда сразу двух. Так что, будем считать, что 1:1.
Слышу противный смех с передних сидений.
— Че молчим, Марин? Говори, давай, тебе же хуже будет, если будешь молчать.
Сдавливает бедро сильнее.
— Что говорить?
— Какие планы? Не всю же жизнь сосать хер этого мудака? Срать он на тебя хотел. Щас потрахает тебя и найдет другую дуру. И так будет всю жизнь.
Еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать от обиды, потому что начинаю вспоминать, что так все и есть.
— Ты же взрослая девочка, он таких целок как ты издалека чует. Хочет воспользоваться вот и все. Но я его опережу. Мы щас приедем в дом, сначала я тебя трахну, потом посмотрим. Если не появится желание дальше кувыркаться, присоединятся парни. Я же тебе обещал, а свои обещания надо сдерживать. Сегодня тебя искать не будут, Ася развлекается со своим, а папик успокаивает свою мать, которая знает, что ее сын извращенец. Так что мы наедине дня три точно, Марин.
У меня сжимается в груди, начинаю понимать, что этот полет был продуман Стасом и Марией, они все рассказали маме Жени. Наверняка добавили мерзких подробностей. Поэтому он срочно собрался. Но это ведь никак не оправдывает его поход в бар с другой. Снова отчаянно выдыхаю. Мерзко улыбается. Ведет своей рукой вверх, добирается до груди.
— Помню этих малышек. Они у тебя что надо. Я тогда в универе, когда на перемене прижал тебя у окна, так возбудился, что чуть крышу не снесло. Но ты меня кинула и убежала на пару, помнишь? Прижал в туалете эту дуру Алену Самойлову, она мне отсосала за проходку в элитный клубешник. Так что ты не думай, что я сильно мучился. У меня то всегда все на мази. А вот твой папик меня недооценил, думал, что припугнет меня, а вот и хер. Когда он тебя найдет, меня в этой стране уже не будет. Так что пошел он нахер.
Противно прикусывает свою губу. Оглядывает меня с ног до головы.
— Твое счастье, что ты в этом убогом костюме, была бы в платье, трахнул бы прямо в тачке.
Пододвигается ближе, на среднее сиденье. Лезет под худи и начинает трогать.
— Стас, убери, пожалуйста, руки.
— А что ты мне сделаешь?
Его холодные пальцы добираются до сосков.
— Бля, да ты без лифака.
Его взгляд становится бешеным. Просовывает вторую руку и продолжает трогать.
— Стас, мне холодно.
— Не волнуйся, я тебя согрею, чуть позже. Прижимается своими губами к моим.
