— Это не самое подходящее место для деловой беседы.
— Мне тоже так показалось, — отозвался он.
— В чем дело, Брок? Вы чем-то раздосадованы?
Он не стал притворяться:
— Раздосадован ли я, что вы ведете нечестную игру? — Он слегка улыбнулся. — Да, можно сказать, я крайне раздосадован.
Его неожиданная улыбка застала Кейт врасплох. Она почувствовала, что ее бросило в жар, но твердо сказала себе, что этой улыбке нельзя доверять.
Ей, как и всякой женщине, было не чуждо желание. Просто она не хотела становиться рабой собственных страстей. Этот мужчина — да впрочем, и любой другой — воплощал угрозу закабаления.
Кейт избегала личных привязанностей, чтобы не бередить старые раны. У нее были друзья среди мужчин, и пару раз даже случались романы — но они всегда оказывались безрадостными и недолговечными. К тому же она помнила, что никогда не сможет иметь детей. Ей пришлось смириться с этой мыслью, но она не могла требовать, чтобы близкий ей мужчина отказался от мысли иметь полноценную семью. Кейт давно пришла к убеждению, что ей не дано испытать женское счастье.
Вот и Сойера Брока надо рассматривать таким, каков он есть, сказала она себе. Сыщик по найму, только и всего. И об этом нельзя забывать.
— У каждого из нас есть свои причуды, правда ведь, мистер Брок? — Кейт первой нарушила молчание.
— Возможно, — он снова улыбнулся. — Вы не против, если наш разговор будет менее официальным? Называйте меня Сойер.
После некоторого колебания Кейт кивнула в знак согласия, но не могла заставить себя произнести его имя.
— Вернемся к тому делу, которое привело меня сюда. — Он со значением посмотрел на нее. — Мне нужны подробности. В архивах клиники мне ничем не могли помочь. Единственно, я узнал, что в указанный вами период усыновлений не было.
— Знаю, — тихо сказала Кейт.
— Знаете? — Сойер насторожился. — Почему же тогда вы…
— Не исключено, что ребенка подбросили в придорожный мотель, — торопливо сказала Кейт.
Сойер был ошарашен:
— В мотель? Боже праведный! — Он быстро совладал с собой. — Наверняка вам известно не только это.
— На данный момент это все. Я совсем недавно сама узнала об этом.
Сойер чертыхнулся:
— И что же это за мотель?
— Пока не знаю.
— Вы не кривите душой?
— Нет, — кратко ответила Кейт.
— Но вы можете хотя бы выяснить его название?
— Постараюсь.
— Поймите, если не от чего будет оттолкнуться, я не смогу довести дело до конца.
Кейт и так намеревалась потребовать ответа у Томаса, но тогда, когда это понадобится ей самой, а не кому-то другому. На протяжении многих лет она запрещала себе не только встречаться с Томасом, но даже читать газетные и журнальные публикации о нем и его миссии. Ее сдерживали стыд и самолюбие. Но теперь этот барьер рухнул. Неважно, каких действий потребует от нее Сойер, но она должна узнать всю правду. Впрочем, теперь уже она почти не сомневалась, что Томас действительно бросил Сэйру в мотеле. Если это подтвердится, Томас заплатит за все дорогой ценой. Но так или иначе, она готова была приложить все усилия, чтобы разыскать дочь.
— Кейт!
Ее имя в устах Сойера звучало по-особому. Он смотрел на нее в упор. Кейт отвернулась. Ей каждый раз трудно было собраться с мыслями в его присутствии. Она не могла понять, что выражает его взгляд: восхищение? презрение? или желание?..
— Значит, мы договорились, — сказала Кейт, — как только мне удастся выяснить название мотеля, я вам позвоню.
— Кто мать ребенка? — без обиняков спросил Сойер.
Кейт не ожидала этого прямого вопроса. Она гневно сверкнула глазами:
— Это к делу не относится.
— Позвольте мне судить. На данной стадии существенна каждая мелочь.
— Если не возражаете, — сказала она, недвусмысленно подчеркивая, что разговор окончен, — я пойду оплачивать покупки.
— Хорошо. Я подожду, сколько надо, а потом провожу вас до машины.
Кейт мучительно переживала, что ему каждый раз удается задеть какие-то струны ее души, но не подала виду.
— Как хотите, — сказала она с напускным равнодушием и, подняв голову, направилась к кассе.
Сойер прислонился к чаше фонтана и смотрел на удаляющуюся фигуру Кейт. Плотно облегающие джинсы ладно сидели на ее бедрах. Она ничем не напоминала строгую деловую женщину, которая приходила к нему в кабинет. Сейчас она была больше похожа на девочку-старшеклассницу, чем на судью. Кейт принадлежала к тому редкому сорту женщин, которые в джинсах остаются женственными.
Вопреки обыкновению, ее волосы сегодня не были стянуты в узел, а свободно рассыпались по плечам. В последних лучах уходящего солнца они отливали старинным золотом. Когда она волновалась, голос ее начинал звучать чуть резковато. Сойер не отрываясь провожал ее взглядом.
Почему-то ему нравилось подкалывать ее. В профессиональном отношении это не самая удачная тактика, но извиняться он не собирался. Она тоже все время гладила его против шерсти. У них обоих было далеко не радужное детство; однако разница заключалась в том, что Кейт хотела это забыть, а Сойер, наоборот, поклялся себе помнить об этом всю жизнь.
Надо отдать ей должное, она умеет держать себя в руках. Он нарочно в лоб спросил о матери ребенка, желая посмотреть, как Кейт отреагирует. Она и бровью не повела. Но он заметил секундное замешательство. Мимолетную тень. Сойер все более утверждался во мнении, что пропавший ребенок — ее родная дочь.
Он еще раз отметил, как она хороша собой. От нее трудно оторвать взгляд. Причем не он один так считал. Мужчины оборачивались ей вслед. Сойер поймал себя на том, что тоже откровенно глазеет на нее, и молча обругал себя.
Когда Кейт вернулась, заплатив за покупки, он заметил, что она раскраснелась и избегает его оценивающего взгляда.
— Дела закончены? — спросил он.
Не глядя ему в глаза, она чуть заметно пожала плечами:
— Пока да.
Ее холодный тон задел самолюбие Сойера. Перемирия, на которое он рассчитывал, не получилось.
— Помочь вам донести покупки? — предложил он, желая хоть как-то пробиться сквозь непроницаемую стену отчужденности.
— Нет, спасибо. Они уже в машине.
Сойер разозлился. Зачем ему вообще было влезать в эту историю: с одной стороны, Харлен, с другой — она. Надо бы послать их обоих ко всем чертям.
Кейт словно почувствовала, что нельзя больше испытывать его терпение. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. Их разделяло всего несколько дюймов, но казалось, это бездонная пропасть. Сойер почувствовал напряжение во всем теле и хотел стряхнуть его, но не мог. Ему было не оторваться от этих глубоких темно-карих глаз.
