Тим снова что-то начал кричать мне на ухо и я поежилась от его теплого и влажного дыхания на своей щеке. Отстранилась, чтобы забрать коктейль и в очередной раз взглянула на входную дверь в бар. Рука замерла, едва коснувшись холодного стакана. Музыка как будто затихла и голова наполнилась белым шумом. Прямо у выхода, весело смеясь, Илья помогал надеть плащ высокой девушке. В темноте черты лица были размыты и я как в бреду встала со стула и сделала шаг к ним, стараясь всмотреться, вглядеться в их счастливые улыбки. Бывший муж приобнял девушку рукой за плечо, открыл дверь и пропустил ее вперед. Я ускорила шаг и, оттолкнув танцующих людей, пошла за ними.
Дыхание участилось, мне стало жарко и трудно дышать. Шаг, еще и еще, дверь за парой закрылась и в то же мгновение я касаюсь ручки двери, распахиваю ее и вылетаю на крыльцо. Площадка перед клубом пуста, лишь одинокое такси светит фарами. Илья захлопывает за девушкой дверь, обходит машину с другой стороны и садится. Я словно завороженная смотрю на него, мысленно заклиная посмотреть на меня. Но дверь машины с громким звуком закрывается и машина уезжает.
Только сейчас я понимаю, что не дышу и воздух тяжело вырывается из груди. По щекам бьет мелкая, холодная морось, отрезвляя и возвращая меня в реальность. Я кладу руку на лоб, остужая сама себя и облокачиваюсь о стену. Что за дура! Зачем я пошла за ними, чтобы я сказала, если б Илья меня увидел?
— Вера? Все в порядке?
Вздрагиваю от голоса Тимофея. Он пошел за мной и я ругаю себя еще больше.
— Да…Да, нормально.
— Ты их знаешь? — кажется, в голосе звучит беспокойство.
— Нет, — зачем-то вру, — то есть да, знаю. Я знаю парня. Он…Мой бывший муж.
Хлопаю себя по карманам джинс, в поисках сигарет. Но сигареты есть только у Вали.
— У тебя нет сигареты?
— Я не курю, — Тим неуверенно улыбается и быстро произносит, видя мое расстроенное лицо, — Но если хочешь, сбегаю внутрь за ними.
— Нет, не нужно.
Обхватываю себя за плечи. В футболке холодно, зато дыхание успокоилось и голова перестала гудеть. Я определенно сошла с ума, если хотела, чтобы Илья меня увидел. Я прислушалась к себе и почувствовала как сжимается грудь. У него появилась девушка. Сколько еще нужно выпить коктейлей, чтобы перестать чувствовать?
— Так ты была замужем.
Это не вопрос. Я смотрю на Тима, будто только заметила его. Раздражение к нему прошло и я просто кивнула.
— Давно развелись?
— Официально месяцев девять назад.
Как же хочется сигарету.
— Ты выглядишь…Расстроенной, — Тим посмотрел сочувственно.
— Все нормально, — повторила я, — просто не ожидала его увидеть.
Я бы не хотела с ним обсуждать мое внезапное помутнение, но я чувствую бессилие и слабость в теле. Мысли в голове налетают волной и отступают, оставляя звенящую пустоту. Как будто со стороны вижу, как парень делает шаг ко мне и кладет руку на талию. Он заправляет мне за ухо прядь волос и шепчет еле слышно:
— Я могу тебе помочь?
Я закрыла глаза и качаю головой в стороны. Нет, ты не можешь. Я не смогла. Мама не смогла. Алкоголь и бег не смогли. Саша смог совсем немного. Почему он не приходит? Чувствую тепло чужого тела. Холодные капли перестают колоть лицо и руки, Тим словно стена перекрывает мне воздух, закрывает от мира. Я хочу оттолкнуть его, хочу вдохнуть дождь, хочу снова перечувствовать холод. Поднимаю руки и упираюсь в грудь парню, но он понимает этот жест по своему и резко сокращает оставшуюся между нами дистанцию и касается моих губ. Мне не нравится, я нажимаю на грудь парня сильнее. Хочется кричать, голоса нет и сил сделать хоть что-то тоже.
— Я думал, ты хотела поговорить.
Внезапно я остаюсь без опоры, Тим отпрыгивает от меня, будто пружина и я наконец выдыхаю. Саша стоит всего в паре шагов от нас. Он тоже одет легко — только в одной футболке. Вся его поза — спокойствие и привычная насмешка. Но челюсть сжаты так сильно, что я вижу вену, что пульсирует на его шее.
— Саша, — голос Тима нарушает наше молчание.
Парень делает шаг к Саше и повторяет:
— Саша, все не так…
Саша смотрит мне в глаза. Я пытаюсь понять выражение его лица, прочитать его мысли. Чувствую острое желание начать оправдываться, кричать: это не я, я этого не хотела! Но внутри апатия и пустота, нет сил сказать хоть слов. Нет сил на оправдания, нет сил отвести взгляд и уйти в бар допивать свой коктейль. Как я могла чего-то ожидать от нашего разговора? Как я могла думать, что вот сейчас, вот теперь-то все получится? Что-то поломано во мне. Что-то поломалось до Илья и моего навязчивого желания всегда быть рядом, до Саши с моим удовольствием мазохиста от ссор и примирений, до моего первого поцелуя, такого странного, такого случайного, не принесшего никому удовольствия. До ухода папы из семьи и плачущей на кухне мамы, курящей одну сигарету за другой.
Так ничего и не сказав, Саша разворачивается. Я прихожу в себя от такого резкого разрыва нашей невидимой связи и делаю маленький шаг за ним из-под крыши. Холодная морось, переходящая в дождь будоражит и я понимаю, что не могу так просто его отпустить, нужно поговорить, нужно решить.
Тим обгоняет меня, хватает Сашу за руку, разворачивая его, что-то крича о том, что я была не против, что я сама хотела. Саша легко разворачивается и я вижу, словно в замедленной съемке, как он заносит кулак и бьет парня в лицо.
Я ловлю его взгляд — злость и ненависть. Он задерживается лишь на секунду, снова отворачивается от меня и Тима, сидящего на асфальте и потирающего скулу.
— Саша! — я обошла Тимофея и быстрым шагом догнала мужчину, держась на небольшом расстоянии, — Саша!
Саша остановился и медленно развернулся.
— Я ждала тебя к девяти, — не узнаю свой голос — тонкий, хрупкий.
Он усмехается.
— Ожидание не было томительным.
— Перестань, — я сжимаю руки в замок, — это ничего не значит, ты же знаешь.
— Откуда мне это знать, Вера?
Слова звучат как пощечина. Он правда мне не верит или просто злится? Я замечаю, что руки Саши трясутся, он сжимает и разжимает кулаки, словно они онемели. Он расстроен, он зол, я снова все сделала не так.
Разжимаю губы, словно они окаменели и произношу:
— Ты ведь злишься не на меня, не на этот дурацкий поцелуй. Мне жаль, что ты сорвался, но не вини в этом меня.
Саша вздрагивает и его губы расплываются в пугающе злой улыбке. Он делает шаг ко мне, вставая почти вплотную и я сжимаюсь, но поднимаю подбородок и смотрю ему прямо в глаза.
— Ты права, ты не виновата. Ты не виновата, что мы встретились и я не смог остановиться. Что когда-то обещал себе не повторять ошибок, но снова сорвался, потерял контроль, — он сжимает кулаки, как будто в судорогах, — ты не виновата, что помнишь и напоминаешь мне об этом.
— Саша…
— Ты не виновата, что я напугал тебя, дав ключи от своей гребанной квартиры. И ты, конечно, не виновата, что я сегодня опоздал и тебе пришлось целовать Тима.
— Я не целовала его!
Я схватилась за голову и закрыла на мгновение глаза. Голова гудела от выпитого алкоголя. Дождь усилился, но я как будто не чувствовала холода. Все казалось таким сложным. Как же хотелось все перечеркнуть. Не обижаться, не оправдываться, начать с чистого листа. Вернуться на пять часов назад и остаться дома. Или на неделю назад, взять из его рук ключи с благодарностью, не убегать и не бояться. Все сделать правильно, постепенно. Или вернуться в тот бар, в холодный март. Не узнать, не обернуться. Продолжать утопать в тоске и жалости к себе, пока не осознаю, что это и есть свобода, это и есть мой чистый лист. Или еще раньше — вернуться в наше первое лето. Сидеть у речки на бревне, дотрагиваться до чужой, но такой близкой души, без флирта, без тайных смыслов, без грубых подтекстов. Удивляться, поражаться, ничего не обещать и говорить правду, даже ту, в которой не признаешься себе.
— Я не целовала его, — говорю почти жалобно, но тут же взрываюсь, не в силах больше сдерживать эмоции, — я облажалась, доволен? Я ведь хотела поговорить с тобой! Я напилась, ожидая тебя, Тим вечно лез ко мне, потом я увидела Илью и…
