у него такие красивые модели парусников!
Одну из этих моделей я подарила Виктору на день рождения. Впрочем, вряд ли он сохранил ее на память обо мне.
– Давай.
В отличие от всего остального дома, в кабинете старшего Воржева ничего ровным счетом не поменялось. Как я и думала, нет только моего парусника стоявшего раньше на каминной полке, но это меня совершенно не удивляет. Если уж он меня так легко вычеркнул из своей жизни, что ему стоило избавиться от моего подарка?
– За этой картиной находится сейф, – сообщает Ариша.
– Это мне тоже известно.
Ариша выглядит несколько недовольной моей осведомленностью. Как будто я обесцениваю те секретики, которыми она хотела со мной поделиться. Закусываю щеку, чтобы не улыбнуться.
– Так, может, ты и пароль от него знаешь? А то мы не можем открыть. Кирилл даже специальных людей вызывал.
– Нет, вряд ли. Наверняка твой папа его поменял после того, как мы развелись.
Но для чего-то я подхожу к стене, сдвигаю картину вбок и по памяти ввожу заветные цифры.
– Ух ты! – хлопает в ладоши Ари. – Получилось!
Признаться, это приводит меня в некоторый шок. Зато дочка, вон, какая радостная. Для нее это все равно, что попасть в пещеру Алладина – целое приключение.
– Думаю, нам нужно позвать Кирилла.
– Он занят, – отмахивается Ари. – Давай посмотрим, что там лежит!
– Ну не знаю. Неудобно как-то.
– Неудобно спать на потолке. Ну? Покажи! Покажи!
Драгоценности в бархатных футлярах, перетянутые резинкой пачки денег, какие-то документы… Но это я подмечаю. Ариша, как истинная ценительница прекрасного, слилась еще на первой коробочке, в которой обнаружила мое ожерелье с рубинами.
– Этот комплект папа подарил мне, когда ты родилась.
– А почему же ты его не забрала?
Отворачиваюсь, чтобы дочь не увидела подкативших к моим глазам слез. Понятия не имею, что на это сказать. Она еще совсем ребенок. Я не могу признаться, что ее отец выставил меня за дверь, в чем была.
– В моей квартире нет сейфа.
Очевидно, такой ответ Арише кажется разумным. Она рассеянно мне кивает и открывает следующий футляр. Мое же внимание привлекает знакомый блокнот в кожаном переплете. Воржев в шутку называл его своим дневником. В моем же понимании, на дневник этот опус тянул слабо. Так, что-то среднее между ежедневником и наблюдениями из жизни: «Сегодня в семь встречаемся у Королевых. Толик разжирел и в четвертый раз женился. Надеюсь, на этот раз ему хватило мозгов составить брачный контракт» или «Был на форуме в П. Пустая трата времени».
Не знаю, зачем я тайком от Ариши перекладываю дневник на полку к книгам. Пальцы дрожат, так мне хочется его тут же открыть, перелистнуть страницы к дате нашего расставания и почитать, что по этому поводу писал Виктор. Я ведь до сих пор не понимаю, какой бес в него вселился! И это непонимание взрывает мне мозг. Почему он так поступил? За что? Чем я-то перед ним провинилась?
– А вы чего тут? Еще и сейф открыли…
Вздрагиваю, как трусливый заяц.
– Это мама! Правда круто? Она знала пароль, представляешь?
– Странно, что Виктор не стал его менять, – лепечу, как преступница, застигнутая на горячем. – Хочешь посмотреть, что здесь? Или закроем?
Кир легонько пожимает плечами. Пересекает кабинет и, встав рядом, начинает выкладывать содержимое сейфа на стол.
– Я сегодня хочу поспать одна.
Взгляд Кирилла в зеркале темнеет, наполняясь знакомой пугающей тяжестью, от которой у меня, и когда он был пацаном, начинали трястись поджилки.
– Поясни.
– У меня месячные. Я себя плохо чувствую. Буду ворочаться и мешать тебе.
– К врачу поехать не думала? – сопляк тянется к телефону, словно собирается прямо сейчас звонить в неотложку.
– Эй! Ну какие врачи? И так понятно, что со мной.
– И что же?
– Я вернулась в большой секс после долгого перерыва. Мой немолодеющий организм просто отвык от таких нагрузок.
– Что я могу сделать? Как тебе помочь?
Кир моргает, темнота по капле вытравливается из его глаз.
– Ничего. Я уже приняла таблетку. Не хочу тебя беспокоить.
– Ты не побеспокоишь, но если тебе так хочется – пожалуйста, – кивает на дверь. Мне едва удается сдержать вздох облегчения. Смотрю на Кирилла в последний раз. Выглядит он так, как будто и сам не знает, какого черта согласился на эту авантюру. Губы поджаты. Скулы обострены. Совершенно точно ему не по душе то, что я буду спать отдельно. Но он уступает, будто бы понимая, как мне важно сохранить видимость контроля над жизнью. Очень мудрый мальчик. Исключительный. Обещаю себе, что не стану злоупотреблять его готовностью идти на уступки. Я почему-то уверена, что этого Кирилл не простит. Моя власть над ним – тот ресурс, который нужно использовать лишь в исключительных случаях. Сегодня как раз такой. Мне не терпится остаться одной, чтобы прочитать дневник Виктора и получить ответы на вопросы, которые терзали меня много лет. Был ли у меня шанс спасти ситуацию? И что мне нужно было для этого сделать?
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Аня. Приходи, если передумаешь.
Ныряю в постель. И даю ровно полчаса на то, чтобы все уснули. Время тянется немилосердно. Дом засыпает, воцаряется тишина. Лишь в приоткрытую форточку доносится убаюкивающая трескотня насекомых. Я даже успеваю задремать. Проснувшись, на цыпочках бегу в кабинет Игоря. Реагируя на мое движение, в доме загорается точечная подсветка. Подпрыгиваю. Господи, я совершенно о ней забыла!
Когда я, никем не замеченная, благополучно возвращаюсь в свою комнату, зажав в подмышке дневник, мое сердце едва не выпрыгивает из груди, а в теле вырабатывается столько адреналина, что его можно разливать по ампулам. И ни следа от былой сонливости.
Уж не знаю, чего я ждала, но первая запись, касающаяся нашего развода, обрушивается на меня ушатом холодной воды.
«Развожусь. Кирилл увлекся Аней. Надо убирать ее от парня, пока тот не наделал глупостей. Баб много, а сын один. Никому не позволю встать между нами».
Вот так просто? Вот так, мать его, просто?! Я же верила в то, что была для него особенной! Думала, может, Виктор пошел в разнос, потому что не смог справиться с ревностью. А на деле выходит, он просто боялся, что из-за меня у них с сыном разладятся отношения?! И все? В этом вся причина?
