нее не выедешь. Будешь со мной жить.
Она шутила. Я – нет. Дай волю – запру и не выпущу. Оставлю себе, навсегда. И свадьба для этого не обязательна!
– Сначала принеси мне свои документы. И покажи.
– Это еще зачем?
– Проверить хочу, сколько у тебя еще скелетов попрятано в шкафах, кроме Янины.
Все ж таки, это сокровище, а не женщина. Прямая, как шпала, и красивая какой-то ведьминской, загадочной красотой…
– Все, сдал назад, фраер? – Еще и нетерпеливая. Я задумался, любуясь, а она неправильно все поняла.
– Нет, конечно. Разве можно с тобой сдавать?
– А почему тогда молчишь?
– Думаю, с чего начать… Это ж надо где-то выписку заказать, чтобы там было указано все мое имущество. Я раньше не делал таких никогда…
–Ты что, серьезно? – Тарелка с ракушками отодвинута в сторону. Милана грудью на стол навалилась, чтобы быть ближе и смотреть мне прямо в глаза.
– Ну, блин, ты пробовала хоть раз бегать по инстанциям и собирать выписки? Это же такая волокита, что ни в сказке сказать…
– Ну, то есть, ты реально собираешься все это мне предоставлять?
Нам принесли, наконец-то, мясо. Феечка потеряла ко мне всякий интерес, зато увлеклась тем, что лежало на ее тарелке. Принялась усердно орудовать вилкой и ножом, с таким выражением на милом личике, словно кого-то живого на месте этой отбивной представляла.
– Я уже столько всего насочинял, что теперь придется выкладывать все карты. Думаю, это будет справедливо.
Еда источала волшебный аромат, и рука уже сама тянулась за приборами… Но важнее было расставить все точки над «и», а потом уже что-то жевать.
– Так совсем не интересно. – Она бросила эту фразу, озорно глянула в мою сторону, и тут же снова опустила вниз глаза.
Хоть ревнуй к этому несчастному куску мяса и овощам!
– Что ты имеешь в виду?
– Вся интрига исчезнет.
– А тебе нужна интрига?
– Конечно. Что я буду с тобой делать, когда все узнаю? Проверять счета каждый день? Выяснять, что и куда ты потратил? А потом еще и всяких девок отгонять? Сколько у тебя всего квартир, в которых они поселены?
– Слушай… А мне это нравится… – Стало вдруг спокойно и хорошо. Как-то отпустило, что ли. Все это время, оказывается, я провел в тревожном ожидании: вдруг, Милана просто пошлет меня к чертям, без шанса вернуться обратно?
– Что? – Теперь уже она немного напряглась. А может, и много. Очень сложно разобраться в настроении женщины, когда она активно жует, не переживая о том, что может размазать помаду.
И снова в памяти всплыла Янина: та всегда жеманничает за столом, даже когда завтракает. И без помады я ее никогда не заставал, даже самым ранним утром…
– Ты переживаешь из-за других женщин. Значит, тебе это не безразлично. И я небезразличен, кажется…
– Еще бы! – Она махнула вилкой. – Ты же мне квартиру обещал! А вдруг, на нее еще пять-шесть человек рассчитывает? Я не хочу ни с кем сражаться!
– Не верю.
– Ну, я реально не хочу никаких скандалов! Мне после этой твоей Бабки Ёжки теперь дня три нужно, чтобы прийти в себя!
– Только это волнует?
– Конечно. Если ты состоятельный человек, это может вызвать массу проблем. Я должна быть заранее готова к тому, что может случиться.
И несла она это все с такой серьезной миной, что где-то под сердцем засвербело… Это было слишком не похоже на уже привычную Милу…
– Я думал, ты обрадуешься…
Как маленький мальчик, ей-богу. Занервничал, забеспокоился.
– Чему? Я же не планировала выходить за тебя замуж сначала. Хотела, чтобы ты покошмарил Стефанию с мужем. А потом – разбежаться.
Она пожала плечами – мол, что непонятного-то? Что за вопросы, парень?
– А что теперь?
– А теперь придется всерьез рассматривать твою кандидатуру. Согласись, такие хорошие мужья на дороге не валяются. Значит, надо брать. Но сначала зачистить все в округе!
– Похоже, сегодня шеф-повар в этом ресторане пьян. А может, сильно влюблен… – Я лениво, без всякого удовольствия, прожевал пару кусочков мяса, и больше не смог – ничего уже в горло не лезло.
– Да? Странно… Мне все нравится. – Она уже подчистила тарелку и с любопытством заглядывала в мою. – Если ты не будешь, то я и твою порцию съем. Не против?
– А ты не лопнешь, деточка?
Она не стала ждать моего согласия, забрала тарелку. И – реально – взялась пилить еще одну отбивную.
– Нет. Раз кормят на халяву, я все могу переварить! И еще попрошу чего-нибудь. Десерт, например… Тут есть хорошие десерты?
Твою же ж мать! Если она решила довести меня до белого каления, то очень успешно! Зубы заскрипели, а из ушей, кажется, уже начал вырываться пар!
– Есть. Тебе сколько заказать? Все, что есть в меню? Или только половину?
Денег – не жалко. Вот нисколечко! Но зачем вдруг прикидываться такой меркантильной и жадной? Тем более, что я в это все равно не поверю! Я же видел – она совсем другая, моя феечка!
– Бери все. Если что-то не съем, попросим завернуть с собой. Кирюхе отвезу, угощу на работе девчонок…
– Милан. Посмотри на меня, пожалуйста!
Она упорно смотрела куда угодно, только не в мою сторону.
– Зачем? Я уже все разглядела. Или ты испачкался, нужно что-то протереть? – Ледяные глаза. Изумруд, оказывается, может быть очень холодным камнем. И очень неприятным…
– Зачем ты это делаешь?
– Ну, ты привел меня сюда поесть. Я, кажется, исполняю твое желание. В чем претензия? – Ведьма. Настоящая! Отставила тарелку, отложила приборы, промокнула рот белоснежной салфеткой.
– Зачем ты притворяешься?
– Разве? В какой момент?
– Ты не такая. Не меркантильная, не жадная, не злая… И тебе не идет эта роль, поверь!
– Неприятно, да?
– Конечно, неприятно. – Слава богу, ее взгляд чуточку потеплел… В нем снова появились бесенята, хоть и хорошо припрятанные…
– Ну, значит, мы квиты теперь!
Чудеса!
Мы ушли из помпезного заведения, и никто не пытался нас удержать. Никто не требовал мыть платить, мыть посуду или хотя бы купить и вернуть потраченные продукты.
Похоже, Ваня меня не обманул. Хотя бы в этом.
Но он подозрительно долго молчал. Затих. Поток его красноречия резко иссяк – сразу же после того, как я призналась, что его разыгрываю.
Обиделся, что ли? А может, задумался? Или, вообще, разочаровался?
Так и тянуло что-нибудь еще ляпнуть – поддеть, зацепить, вывести хоть на какую-то реакцию… Сил не хватало на держание морды кирпичом и такое же мертвое молчание.
– Ай! Что ты делаешь?
– Соринка прилипла.
И, ничуть не стесняясь,
