Меня передёргивает от отвращения.
— А у нас с дедушкой твоим свадьба со дня на день… А я сказать ему не могла. Потому что это же смертный приговор. Он бы не сдержался…
— И?
— Любовь победила.
— Как это?
— Прабабушку твою звали Любовь Николаевна. Славным она была фельдшером. А у нквдшника этого аппендикс воспалился… Не спасла! — разводит бабушка руками. — Так в лазарете и помер в муках. От острого перитонита.
— А прадеда отпустили?
— Через год, — вздыхает она.
— Ну нет… Моему «нквдшнику» я смерти не желаю. Он не скотина. Он, вообще-то, нормальный мужик. Справедливый. Только оказались мы с ним по разные стороны баррикады.
— А это правильно. Противника нужно уважать. Тогда делай, что можешь, если женщине помощь нужна. Благословляю.
— Спасибо, ба.
Нас встречает нарядная Варвара. Коса, длинное платье… улыбка. Цветёт вся. Андрей обнимает её, их руки сплетаются у неё на животе. Оторвавшись от него, Варя приобнимает меня, целует в щёку. Мне очень хочется обнять её покрепче, чтобы подзарядиться этим тёплым и женским. И я превращаю приветственные короткие объятия в полноценные, сжимая крепко Варвару.
— Ээ… братишка! — слегка получаю по почкам от возмущённого Андрюхи. — Со своей пора приходить.
— Отстань… — отмахиваюсь от него, не отпуская её. — Я как сестру.
И пока Варвара обнимается с бабушкой, сваливаю в детскую к малым. Заваливаюсь между ними на пушистый ковёр.
— Привет, детвора!
Радостно нападают на меня, заваливаясь сверху. Вот это я понимаю, батарейки! Шутя забрасываю одного выше и, перекинув через себя, заваливаю аккуратно на пол. Потом второго. Довольно пища, лезут снова. Накувыркавшись с ними, беру на руки, собираясь сдать Варе.
— Ванечка, пойдём за стол, — заходит она.
Забирает у меня младшего Лёху. У него родинка над губой, а у Илюхи нет такой.
— Что-то ты сегодня на надрыве прямо. Случилось что-то?
Отрицательно качаю головой.
— Случится? — прищуривается она строго.
— Может быть…
— Что?
— Посадит меня страшный нквдшник в застенок… — вспоминаю я бабушкин рассказ. — Будешь мне передачи носить. Больше, увы, некому.
Получаю от Вари сестринский подзатыльник.
— Да шучу я!
— Нормально шути! Пойдём… Там Виктор пришёл, — снижает она заговорщицки голос, — с невестой! — распахиваются её глаза. — Представляешь?? Виктор! С невестой! Красивая!! — восхищённо вздыхает она.
— Чего? — сглатываю я ком в горле, прижимая крепче к сердцу Илюху, как щит.
— Диляра зовут… Пойдём. Знакомиться будем.
Глава 38
Предложение
Виктор
За окном машины мелькают знакомые улицы города. В моей голове как огромное дерево разрастаются варианты и схемы того, как всё обстоит на самом деле. Тасуются обстоятельства и персонажи — Иван, Диляра, Эва, Мамедов, София, я… София… София — ключевой персонаж. Это понятно и идиоту. София с Мамедовым? Так сказала её бабка. Ты ищешь племянницу? Это не тот секрет, о котором ты не могла бы сказать мне открыто сразу. Там что-то ещё…
Дерево растёт!
Усилием воли подавляю этот процесс. Расскажи мне всё сама, моя девочка. Куда ты встряла? Моя женщина должна мне доверять. Игр за спиной я не выношу. Использовать себя не позволю. Но только попроси — и я помогу.
— Паш, у ювелирного притормози.
Покручивая в руках карту, смотрю на прилавок с кольцами.
Ты уверен, полковник, в том, что собираешься сделать? Тебе сорок два… Она такая молоденькая…
Ну и что? Я буду о ней заботиться.
Заботиться? Ты не позволишь ей забеременеть, если она захочет. Это честно?
Считаю, сколько лет мне надо ещё, чтобы выйти в отставку. Пять лет… Родит чуть за тридцать. Это некритично.
Она будет всегда под наблюдением…
Переживёт. Это тоже только пять лет.
Она не любит тебя… Больше боится.
Я это исправлю. Полюбит. Я сделаю всё, чтобы это случилось. Ну а нет…
Сердце болезненно разгоняется от этой мысли. Никаких «нет». Полюбит! Я всё для этого сделаю.
А если она любит Ивана?
Тогда я сегодня это увижу.
Отпустишь?…
Да я понять не могу, почему он не борется за неё, если у них что-то есть! Если между ними действительно то, что я наблюдал сегодня! Да он порвать меня должен… и её! А он гладит её пальцы… и отпускает со мной. Я ошибся?
Я всё сегодня увижу. Будет надо — спровоцирую его. Пусть говорит открыто! Нехуй у меня за спиной разводить игры.
А за неё решать я не буду. Моё право — предложить, её право — мне отказать.
Предложить… Уверен? Она будет жить в твоей квартире. Ты будешь с ней просыпаться. Она будет оставаться там, когда тебя нет. Распоряжаться твоим свободным временем. Ей нужны будут твоё внимание, твоя забота, твоя постоянная защита!.. Это полностью сломает то, как устроена твоя жизнь! Это невообразимо её усложнит.
Но если её вычесть из моей жизни, то это сломает гораздо более критичные вещи. И я хочу с ней просыпаться! Пусть распоряжается…
А ещё… Ты не заглянул в её тень, полковник. Она осталась там, в кабинете.
Но ведь зная все тени делать предложение не подвиг, а ей нужны демонстрации, чтобы довериться. Я это осознаю. Сначала я делаю шаг, потом она. Тогда у нас есть все шансы…
Да ты не знаешь её!
А что ещё я должен знать? Что изменят эти знания? Ты либо чувствуешь, либо нет. Я уже и не думал, что когда-то почувствую.
Быть может, она засланный казачок… И эта София — точка давления.
Может быть… Возможно. Даже наверняка!
И?…
Мне плевать, я всё равно буду решать эту задачу.
Мамедов в разработке. Его подельник пришёл в себя. Я его на тёрке натру, но он мне выдаст всё, что знает. И Мамедова, и его дочь я найду.
Поэтому — кольцо. Не для меня. Это для неё. Хочу ей дать защиту и уверенность. Вот это с овальным бриллиантом — красивый символ всего, что я хочу дать. Взять или нет — пусть решит сама.
— Вот это, пожалуйста.
— Какой размер?
А, чёрт… Как всё сложно. Никогда не дарил колец.
Смотрю на руки девушки за прилавком. Нет, не то. Пальцы толще.
— Покажите Вашу кисть, пожалуйста, — прошу ту, что стоит чуть дальше.
Послушно протягивает руку над прилавком. А у этой слишком тонкие.
— Мне нужно кольцо на безымянный. Размер больше, чем у Вас, и меньше, чем у Вас.
Девушки, переглянувшись, быстро соображают.
— Какого цвета коробочка?
— Не знаю… Пусть будет белая кожа.
Прячу коробочку в карман. Наверное, нужны ещё и цветы. Но… мы едем в гости. И это неуместно сейчас. Я заказываю букет для неё домой, ближе к ночи.
Ждать её не приходится. Когда мы подъезжаем, она уже стоит внизу, обнимая себя руками за плечи. Платье развевается на ветру. Выхожу из машины сам. Открываю молча дверь.
Её губы в этот раз ярко-бордовые. Ей не идёт… Огрубляет образ. Мне она нравится в более нежном облике. Но это, вероятно, попытка замаскировать разбитую в спортзале губу.
Разглядываю её и не понимаю, как она могла двигаться так, как двигалась там.
Захлопываю за ней дверь и сажусь рядом. Поднимаю разделяющее с водителем стекло.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке.
— Посмотри на меня.
Не вижу никакой асимметрии. Достаю из кармана в сиденье влажные салфетки.
— Сотри помаду. Пожалуйста.
— Зачем? Я не хочу, — начинает нервничать она. — Она стойкая.
— Пожалуйста…
— Зачем?
— Я хочу тебя поцеловать.
Обезоруженно распахивает глаза. И тут же расстроенно отворачивается к окну.
— Говори вслух. То, что думаешь.
— Я не понимаю… Где ты настоящий, а где маска.
Вздыхаю.
— Такая же проблема и у меня. Эта игра подходит к концу, пора вскрывать карты. Как мужчина, сделаю это первым.
Мы встречаемся взглядами. Забираю в плен её кисть. Кровь бросается в лицо, и голос хрипнет.
Ух! А мне казалось, это просто. А это сложнее, чем присяга.
