шел второй час дня.
— Прости, Денечка, я никак не могу. Надо мелкого укладывать спать: у него же режим…
— Ладно, — он расслабленно, даже ласково улыбнулся мне. — Завтра увидимся? А то я скоро уезжаю в город…
— Совсем? — опешила я.
Он пожал плечами:
— Как пойдет. У меня там дела…
— Да… хорошо… конечно, давай увидимся.
Придя домой, я наспех покормила младшего брата (самой мне еще не хотелось кушать) и прилегла с ним в спальне. Достала телефон и открыла нашу с Денисом переписку. Меня внезапно обуяла жадная тоска.
«Когда ты уезжаешь?»
«По плану — послезавтра»
«Но ведь до конца лета еще больше месяца, ты можешь приехать снова…»
«Обычно я не мотаюсь туда-сюда, в городе хватает дел и развлечений»
«Ты так мало пробыл…»
«Маруся, ты меня провоцируешь»
«На что?»
«На какие-нибудь желания, связанные с тобой»
«???»
«Например, остаться до воскресенья и сходить с тобой на танцы. Я не большой любитель сельских дискотек, но раз уж ты так переживаешь из-за нашей скорой разлуки…»
Хм, да уж, я явно нарываюсь на что-то… Он не выдержал моего молчания и повторил свое предложение:
«Так что, пойдешь со мной на танцы?»
А потом добавил:
«Или ты с Глебом..?»
Я закусила губу и написала на свой страх и риск:
«Нет, я с Диной»
Осталось только уговорить подругу…
Глава 13. Коварные планы и ночные приключения
ГЛЕБ
Мне кажется, от этой нашей совместной поездки с Марусей на дальнюю речку я стал томиться по ней еще хуже. Вроде, несколько часов вместе провели, и сама Манюня высказывала предположение, что должно надоесть, а я стал только сильнее тосковать. Когда мы вместе, мне все время кажется, что вот сейчас, еще шаг — и она упадет в мои объятия, но этого, блин, не происходит. Ну никак! И мы постоянно топчемся у этой черты и не можем ее перешагнуть (я не могу, а она, может, и не хочет?). Но когда Машенька далеко от меня, то мы еще дальше отступаем от этой черты, и все мои нервы крутит, и это невыносимо!
Меня теперь как никогда накаляют мои обязанности, которые отвлекают от Маруси, заставляют находиться вдали от нее, и даже писать в такие моменты я ей не могу: надо работать, да и связи на дальних полях да огородах нет.
Закончив прополку картошки, мы с отцом поехали за сеном — для этого он, как всегда, позаимствовал трактор у своего двоюродного брата Антона. Мы давно копим на собственный, но деньги прибывают медленно, цены растут, а кредиты батя не признает.
В итоге вернулся я домой уже почти в десять. Солнце висело низко над горизонтом, дневная жара уступала место ночной прохладе. Наспех поужинав (буквально за пять минут закидал в себя гречку с курицей!), я с тягостным чувством побежал к Манюсе. Через полчаса ее матушка начнет нас разгонять по домам, а это так невозможно мало!
Моя огненно-рыжая красавица ждала меня на крыльце, перебирая какие-то рисунки.
— Глеб! — ее зеленые глазки сверкнули радостью, пролив бальзам на мое измученное сердце. — Как здорово, что ты пришел! Я как раз тебя жду… Смотри.
Я с интересом заглянул в те листы бумаги, что она держала в руках. Там были какие-то разноцветные каракули, намалеванные краской. Полоски, кривые кружочки, пятна…
— Что это? — спросил я недоуменно.
— Это мои картины. Абстракция. Тебе нравится?
Я помялся, потер пальцами лоб.
— В них есть какой-то смысл? Хотя бы названия?
— Это «Композиция № 1», а это «Композиция № 2».
— Честно говоря, я не очень понимаю подобное… хм… искусство. Такое может любой неразумный малыш наляпать.
Маша вздохнула и расстроенно сложила бровки домиком:
— Тебе не нравится?
— Марусь, я ведь сказал, что не понимаю… Как может нравиться то, что не понимаешь?
Она вдруг резко переменилась в лице и прыснула смехом:
— Молодец! Ты прошел экзамен на честность!
Я напрягся:
— Какой еще экзамен?
— Да это я так просто сказала. Я, на самом деле, пошутить хотела, но мне было интересно, скажешь ты, что это красиво, просто чтобы мне угодить, или ответишь честно.
— Это не ты рисовала? — наконец дошло до меня.
Она отрицательно покачала головой:
— Кирюха.
— Обманщица! — воскликнул я, но улыбку было трудно сдержать. — «Абстракция»! Я ж верю тебе, Манюся…
Отчаянно хотелось потрогать ее: обнять, пощекотать, потискать — но я стеснялся. Чем дальше я заходил в своей привязанности к ней, тем тяжелее становилось проявлять инициативу в нужном направлении. Прийти легко — так ведь друзья делают, а вот обнять — это уже действие из совсем другой роли… и меня даже слегка потряхивало при мысли о том, чтобы переходить эту грань вот так — внаглую, напролом. Но я знал, что это необходимо. И в то же время боялся. Помимо страха быть отвергнутым, еще кое-что останавливало меня. Денис Уваров. Если он поймет, что проиграл, то запросто может выстрелить мне в затылок, а как эту победу скрыть? Как защитить наши с Маней отношения от его убийственной правды? То, что он может рассказать обо мне, навсегда разрушит в ее голове мой образ как безупречно порядочного человека. Надежду вселяло то, что Уваров никогда не задерживается в Филимоново надолго — максимум на неделю. Это значит, что завтра-послезавтра ему пора отчаливать, вот тогда и можно рискнуть.
Я наметил себе план вскрыть карты на дискотеке. Ну, или после нее. Приглашу Машу на медленный танец, пообнимаю ее, наберусь решимости. В крайнем случае, выпью немного для храбрости — и в омут. Дожить бы еще до этого дня…
— Глеб, — проговорила Манюня своим нежным голоском (всю оставшуюся жизнь бы только и слушал, как она зовет меня по имени!), — пообещай мне, что всегда будешь вот так же честен со мной, как с этими рисунками.
Я похолодел. Нет-нет-нет, не проси меня, пожалуйста, об этом!
— Глеб? — Машины зеленые глазки встревоженно уставились на меня, потому что я слишком долго молчал.
— Я постараюсь, — ответил я хрипло. — Но… понимаешь… никто не говорит всю правду — это порой бывает ни к чему… Ну, там, невежливо и прочее…
— Мы ведь с тобой друзья… и можем отличить грубость от искренности.
— А если какая-то неприятная правда была в прошлом, но она больше не актуальна?
— Тогда это неважно, — пожала она хрупкими плечиками, и я немного выдохнул. — Важно то, что сейчас, и… ну, понимаешь, главное. Не то, как у
