ей таким далёким и чужим? – Мне надо было подумать. И поговорить с Наташей.
– Поговорила? – Костя не сумел скрыть тревогу в голосе, и от этого на душе Алисы стало тепло. Переживает. Правда переживает.
– Нет, она ушла в школу, но вечером обязательно поговорю. А потом будете налаживать общение. Если ты хочешь, конечно.
– Думаешь, могу не хотеть? – Костя осторожно взял её за руки, мягко поглаживая. – Лис, я так виноват перед тобой. Перед вами обеими. Я…
– Ты не знал, – оборвала она резче, чем рассчитывала. – Откуда ты мог знать? Я понимаю. А Наташа… Она тоже поймёт, со временем.
– Я всю ночь думал о нас, о том, что теперь будет. Ездил к Игнату…
– Среди ночи?
– Да, представляешь! Разбудил его, конечно. Даже ночевать остался в офисе.
– Я сумела выбить из колеи самого Жарова, – улыбнулась Алиса, поднимая руку, чтобы убрать за ухо выбившуюся из его причёски прядь. – Это дорогого стоит.
– С твоего возвращения в мою жизнь ты только и делаешь, что выбиваешь меня из колеи, – прошептал он, склоняясь к её губам.
– Константин Андреевич, вы не против, что я надела эту рубашку? – Амалия вышла из ванной комнаты и картинно замерла на пороге. Высокие шпильки, чулки телесного цвета с широкой резинкой и бельё, повторяющее их узор – не застёгнутая рубашка только придавала образу небрежной завершённости. На груди алело яркое пятно. Испуганно хлопнув глазами, Амалия уставилась на Алису, но, заметив растерянность, быстро взяла себя в руки и вздёрнула подбородок.
– Ночевал в офисе, значит? – прошипела Алиса, выдёргивая свою руку из его. – Ты не меняешься, Жаров!
– Алиса, это совершенно не то, что ты думаешь! – Костя улыбнулся. – Я тебе сейчас всё объясню.
– Не надо ничего объяснять, и так всё понятно, – горько отозвалась Алиса, окинув Амалию внимательным взглядом. – Я не могу запретить тебе общаться с дочерью, если ты действительно этого хочешь, но ко мне лучше не приближайся!
– Алиса! – Костя выбежал за ней в коридор, но тут же остановился – устраивать скандал на глазах у сотрудников он не собирался. Развернувшись на пятках, он стремительно влетел в кабинет, глядя на Амалию, продолжавшую стоять в дверях.
– Одевайся и выметайся отсюда, – процедил он, едва сдерживаясь. – Чтобы к обеду духу твоего в компании не было. Уволена!
– Константин Андреевич, я… – залепетала Амалия, стягивая, наконец, рубашку на груди. – Я не знала, я не хотела, я…
– Пошла вон! – рявкнул Костя, скрипнув зубами. Подумать только – из-за такой мелочи, из-за этой дешёвки всё начинать сначала! Вновь пытаться завоевать расположение любимой женщины, вновь пытаться заставить её поверить ему… Кулак с грохотом опустился на стол, хлопнула дверь, выпустив Амалию. Костя тяжело вздохнул и подошёл к окну, засовывая руки в карманы. Качнулся с носка на пятку, усмехнулся горько. Не поверила. Не поверила, что он не спал с этой дурочкой. Решила, что он вызвал её, как только остался один. Стало обидно. Конечно, он заслужил её подозрения, но разве не доказал, что достоин доверия? И что теперь? Бежать просить прощения за то, чего не совершал?
Внутри вскипела гордость. Он не будет ничего доказывать. И объяснять не будет тоже. Захочет выслушать – придёт. А с дочерью… Узнать, в какой школе учится, и завтра же приехать. Там и поговорят. Спешить некуда, успеют узнать друг друга.
14. Гордость и предубеждение
Это было даже не смешно. Костя сжал руку в кулак и прижал его ко рту, стукнув по зубам. Нелепо, да, но ни капли не смешно! Хотелось воскликнуть, что его окружают одни идиоты, но отчего-то казалось, что на этот раз идиотом выставили его самого. Злость поднималась внутри, медленно, подбираясь к груди. Выпустить бы сейчас пар, накричать на кого-нибудь… Давно его не накрывало такое чувство свободного падения, когда от эмоций совершенно не знаешь, что делать, как ориентироваться в пространстве и ловить расползающийся в стороны мир. Вроде бы ничего особенного не произошло. Ведь действительно не произошло, ситуация, достойная дешёвого ситкома!
Костя фыркнул, в деталях вспоминая появление Амалии, глаза Алисы и собственную растерянность. Надо было её удержать. Схватить, если надо, обнять крепко, и пусть истерит, пока не выдохнется. А потом спокойно, обстоятельно рассказать о том, что на самом деле произошло. Вместо этого всё случилось так, как случилось, а, зная характер Алисы, поговорить с ней просто так не получится. Разве что ловить у подъезда, бегать и молить о прощении. Вот только он ни в чём не виноват. И извиняться ему не за что. Мучительно застонав, Костя уронил голову на стол.
– Почему у тебя там Амалия сопли распускает и вещи в коробку складывает? – Игнат обладал удивительно способностью: появляться в самый подходящий момент. А порой и в самый неподходящий. И Костя не мог определиться сейчас: рад ли он видеть друга.
– Что случилось? – Игнат подошёл к столу и посмотрел на Костю, который нехотя поднял взгляд, не отрывая голову от столешницы.
– Помнишь, ты говорил мне, что спать с секретаршами нельзя?
– Помню. – Скрестив руки на груди, с довольным видом откликнулся Игнат. – Амалия накосячила?
– Я, – глухо ответил Костя, – я накосячил, когда повёлся на неё.
– Надо же, у господина Жарова начинают появляться мозги! – Игнат всплеснул руками и обошёл стол, прислонившись к нему рядом с креслом Кости. – Колись давай, что она натворила. И действительно ли ты готов её уволить.
Костя упёр взгляд в бедро Игната, оказавшееся в непосредственной близости от его глаз, и нехотя выпрямился. Несколько раз энергично провёл по лицу руками, встряхнулся и только тогда посмотрел на друга.
– Обещай, что не будешь смеяться, – предупредил он, и Игнат, не удержавшись, фыркнул.
– Прости. – Он поднял руки. – Не буду. Давай, вещай о своей жуткой истории.
Когда Костя замолчал, Игнат сгибался от смеха, протяжно и тонко выдыхая. Попытался принять вертикальное положение, посмотрел на возмущённое лицо друга и снова захохотал.
– Знаешь, – проговорил с трудом, вытирая выступившие слёзы, – мне кажется, Амалии надо работать в театре. Серьёзно. Я как представлю, сколько она это выдумывала…
– Хрен с ней, с Амалией, с Алисой что теперь делать? – спросил Костя.
– Что-что, пойти и поговорить.
– Ну уж нет. Хватит, наговорился уже.
– Да ладно тебе, что вы как дети малые, ей-богу! – Игнат укоризненно уставился на Костю. – Ну, недоразумение, не разобрались что к чему, подумаешь! У вас сейчас другая проблема должна на первом месте стоять – как с дочкой отношения наладить.
– Представь себе, именно об этом я и думал, когда пришла Алиса, – ехидно ответил Костя. – Только теперь мне либо идти к ней на поклон, либо действовать самому, а я понятия не имею, как общаться с подростками! Ещё и девочками!
– Жопа, – глубокомысленно откликнулся Игнат. Костя слабо кивнул и потёр переносицу.
– Знаешь, – глаза Верхоянского вдруг загорелись азартом, –
