Нет, оно там есть. Я почти на сто процентов уверен, что Алиса любит меня. Не любила, завела бы отношения — это логично. С ее данными, с ее внешностью и ее внутренним миром, спорю на что угодно, легко и просто исполнить. Конечно, кто-то воспримет ее как «слишком податливую» или безинициативную, но это смотря, что ты ищешь. Если тебе нужна спокойная, мягкая гавань, которая мир ярче делать будет одним своим нахождением рядом — Алиса твой вариант. Мне такая гавань нужна, я без нее задыхаюсь, выброшенный на берег после кораблекрушения. Я скучаю по тому времени, когда приходил домой, где меня ждали с улыбкой. Где меня тупо ждали — этого уже достаточно. Для меня Алиса — идеальная женщина. Да, путем проб и ошибок, но я это понял. И мог бы найти похожую, но я хочу ее. Именно свою гавань, именно ее мысли и чувства, именно то, как ее сердце умеет любить — я хочу обратно домой, но для этого просто слишком рано.
Так что терпи, Олежа, терпи. Коли дрова, сублимируй злость на себя за дурость, неудовлетворённость и то, как каждый раз, когда ты чувствуешь ее запах — у тебя внутри стягивается плотный, тугой ком.
Щелк-щелк-щелк!
- Олег?
Слышу ее тихий голос и резко оборачиваюсь. Алиса стоит в стороне, мнет руки, кусает губу. На меня, что важно, не смотрит вообще — и это снова бесит. Ей настолько противно? Пожалуйста, посмотри на меня, малыш…
Нет. Продолжает изучать вишню, а я смиряюсь — ничего. Слишком рано, но когда-нибудь настанет то время, и ты больше не сможешь от меня отвернуться.
- Уложила Давида? - выдыхаю также тихо, беру новое бревно и ставлю его на пенек.
- Да.
- Прости, если шумно…
Щелк-щелк-щелк!
- …Но потом не уверен, что будет время на это.
Снова выдыхаю и вытираю пот со лба.
- Баню начну топить где-то через пятнадцать минут.
- Я поняла.
Отлично. Нифига: плохо. Значит, она сейчас сбежит. Нет, не буду смотреть, не хочу видеть, как она уходит от меня даже в дом, поэтому отворачиваюсь и выбираю полено потолще. Хочется разрубить его в щепки, а еще больше хочется разрубить также просто все свои прошлые ошибки — жаль, не выйдет.
- Я не об этом хотела поговорить.
Сейчас вздрагиваю. Честно? Не ожидал, что она еще стоит, поэтому резко оборачиваюсь и тяжело дышу. Алиса нервничает сильнее, но, черт, какая же она красивая…Я невольно разглядываю ее профиль. Мягкие черты лица, длинные ресницы, чувственные губы…Волосы ее красивые, от которых всегда сладко пахнет, а сейчас, спорю на что угодно, еще лучше — мукой и блинчиками. Мне очень хочется подойти к ней и обнять, но я себе запрещаю: меня от этого запаха кроет еще больше, потому что он переносит меня на пару часов назад. За стол. Там, где мне было так классно и тепло. Там, где за долгие шесть лет я впервые почувствовал себя на своем месте, дома.
Нет, не смей подходить, ты не сдержишься. А еще слишком рано.
- Что-то случилось? - спрашиваю аккуратно, - Или что-то забыла купить?
- Нет, не в этом дело!
Злится. Серьезно, каждое мое слово вызывает в Алисе какую-то неконтролируемую реакцию, которая, конечно, цепляет, но с другой стороны…Это же хорошо. Значит, у нее есть ко мне чувства. Я этим только и живу — теплится под сердцем что-то хорошее. Не все просрал, хотя и очень старался.
Улыбаюсь. Да и как иначе? Как бы меня не задевали ее реакции, они безумно вкусные. Я чувствую себя живым, когда получаю их — больной? Да, совершенно точно. Но она такая милая…
- Алис? Ты же помнишь, что я не умею читать мысли? - усмехаюсь и втыкаю топор в бревно, а она молчит.
С чем-то борется? Нет, она меня с ума сведет...а когда подбирается, гордо плечи расправляет и смотрит на меня наконец, понимаю: точно сведет. Уже свела. Я никогда не устану поражаться ее силе…
- Я думаю, что мы можем узнать что-то в обход папе.
Ого. Это интересно.
- И как же? - поднимаю брови, она выдыхает внезапно, как будто шарик сдутый, киснет — меня это настораживает.
Какую дурость задумала?!
- Алис?
- Можно попробовать позвонить маме.
О. Этого я не ожидал. Почему она так сникла? Неужели я прав в своих мыслях, и они больше не общаются? Решаю уточнить. Аккуратно так.
- Ты уверена, что это хорошая идея?
- Нет, но другого варианта я не вижу, так что… - жмет плечами, а я отворачиваюсь.
Все-таки, как бы не пытался, все-таки разрушил ее жизнь…Отнял не только отца, но и мать? Нет, она никогда меня не простит.
- Отсюда звонить не вариант, завтра прокатимся до города.
- Почему?
Как ты наивна…Невольно улыбаюсь снова, бросаю на нее взгляд, на который Алиса цыкает.
- Да, я не разбираюсь во всем этом, и что?! Необязательно на меня вот так снисходительно смотреть!
И снова. Она так резко реагирует на меня и любые мои даже не слова! Взгляды! Хотя я такого смысла не вкладываю, но объяснить?! Куда там! Алиса разворачивается и гневно собирается взбежать по ступенькам, но внезапно вскрикивает и прижимает правую ножку к другой.
- Что случилось?!
Я подхожу быстро, а когда смотрю на светлую, каменную дорожку — там шмель. Здоровенный еще такой, жирный. Всмятку. Ох, Алиса… еще смотрит на меня так жалобно, в глазах слезы стоят, а мне и говорить ничего не надо больше. Я подхватываю ее на руки и уношу к столику под яблоней, а потом иду в дом. Где-то должен быть пинцет…ах да, он в аптечке есть. Алла — женщина, которая живет «с запасом», так что везде пихает важные инструменты. Важные для тех, кто обожает копаться в саду, в грядках, а там, как известно, разное случается.
С белой коробкой наперевес выхожу обратно и сразу отмечаю, как Алиса быстро и украдкой вытирает слезы. Не хочет казаться слабой? Глупая ты девочка, для меня ты — сильнейшая из всех, кого я знаю. Если иногда не видеть твою слабость, можно и головой тронуться — дотянуть-то до твоего уровня будет нереально.
- Давай.
Присаживаюсь на стул напротив и пару раз стучу по колену рукой, Алиса вжимается в стул и мотает головой.
- Я сама. Занимайся своими…
Ага, сейчас. Сама. Тянусь и нагло забираю ее ножку за щиколотку, кладу на указанное место и открываю коробку. Она не борется, но лишь потому что не ожидала такого — и хорошо. Сиди молча, меня и так подрывает от этого вида.
Черт, какая же у нее мягкая кожа…
Так! Не отвлекайся! Тебе давно уже не пятнадцать, чтобы так слюняво реагировать на женщину — держи себя в руках!
Вооружившись всеми нужными инструментами, приступаю к извлечению из тела больного инородного предмета — жала, а через миг, когда операция закончена, тяну с усмешкой.
- Жаль, что так же просто нельзя вытащить твое жало.
Дергается, но я готов к этому: удерживаю ножку, сам посмеиваюсь и мотаю головой.
- Я пошутил, успокойся.
- Так себе из тебя хирург! Не доверила бы вытаскивать свое «жало», - цедит, я смеюсь громче и киваю.
- Тогда ограничимся не-твоим-жалом и обработкой. Подожди.
Лью перекись водорода на ватку, а когда прикладываю к припухшей ноге, поднимаю на нее взгляд и добавляю. Потому что хочу, чтобы она говорила наконец! Говори со мной!
- Твои укусы вредят твоему здоровью, Алиса.
- Моему здоровью вредит кое-что другое! - фырчит, сжимает руки на груди и отворачивается.
Надувается еще так забавно…как Давид прямо. Нет, они — одно целое, и я так этому благодарен, черт возьми.
- Вы с Давидом злитесь одинаково, - тихо шепчу, за что получаю еще один взгляд.
На этот раз первая ее реакция не злость, она приходит потом. Сначала следует удивление, сменяемое какой-то странной благодарностью и даже радостью. Сомневалась?! Ну ты даешь, Алиса, он же твоя копия!
- Если ты думаешь…
- Пожалуйста, прекрати. Я знаю, что моя компания — последняя в списке твоих желаний. Мне это правда известно, - по-прежнему тихо и максимально мягко прошу, а потом вздыхаю и опускаю глаза на ее ножку.
Не выдерживаю, потому что все еще трус. Где-то в глубине души, мне все еще дико страшно.
