на коже.
Свежий снег лежал идеальным белым покрывалом, как сахарная пудра, которой Лайла посыпала свои пирожные.
Я осторожно ступала, стараясь не оставлять ненужных следов на нетронутой поверхности, затем легла на спину, ноги прямые, руки по бокам.
Медицинская форма была не совсем снежной экипировкой. Ноги мгновенно замерзли, но мне было все равно. Я сделала снежного ангела, подняв руки и вытянув ноги, не сводя глаз с нескольких звезд, осмелившихся пробиться из-за облаков.
Фостер последовал за мной, примостившись на снегу. Несколько мгновений он лежал неподвижно, устремив глаза в небо, пока его ноги не зашевелились. Затем его руки. Он сделал своего собственного ангела, а затем отвернулся от неба, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Сколько ей лет? — спросила я. — Твоей дочери?
— Я могу сказать больше, чем сказал прошлой ночью.
— Отвечай на вопрос.
В глубине души я знала ответ или примерно представляла его. Я работала врачом в маленьком городке, что означало, что я видела много детей в приемных кабинетах. Детей, нуждающихся в ежегодном осмотре. Детей, приходивших на прививки для детского сада. Детей с шишками и синяками. Детей, у которых выпали передние зубы, обычно в возрасте шести или семи лет.
Фостер выдохнул, и его струйки пара поплыли над снегом вокруг нас.
— В прошлом месяце ей исполнилось семь лет.
Семь.
Мы были в разлуке семь лет. Это означало, что если день рождения девочки был в декабре, то Вивьен была беременна ещё до моего отъезда.
— Я никогда не изменял тебе, Талия.
Ещё одно никогда.
Неужели я была такой дурой, чтобы поверить им?
— Ты позволишь мне объяснить? — он потянулся ко мне, его холодные пальцы обхватили мои. — Пожалуйста.
Я не ответила. Я высвободила руку и встала, оставив Фостера во дворе, а сама пошла в дом.
* * *
Когда я проснулась на следующее утро и выглянула в окно, наших снежных ангелов уже не было. Их стерла буря и сантиметры снега, выпавшие за ночь.
Они были стерты, как будто их никогда и не было.
Я проплакала целый час, прежде чем отправиться на работу.
Я хотела вернуть этих ангелов.
Я взглянул на часы на микроволновке.
— Твою мать. Я опаздываю.
— Вот, — Джаспер открыл холодильник, взял бутылку воды и бросил её мне. — До завтра.
— До завтра. Ты закроешь дверь перед уходом? — я поймал бутылку, помахал ему рукой, а затем трусцой побежал к двери, не дожидаясь его ответа, когда я выскочил на улицу и сел в пикап.
Джаспер был здесь с девяти утра, раздавая мне пинки под зад. В Вегасе мы начинали свой день раньше, около шести, и заканчивали в обед. Но в Куинси время наших тренировок диктовалось школьным расписанием Каденс.
Так что Джаспер приходил в девять, после того, как я отвозил Кадди в школу, и мы заканчивали к двум, что давало мне достаточно времени, чтобы быстро принять душ, прежде чем отправиться в город за ней.
Сегодня был первый официальный день тренировок после переезда, и Джаспер не сдерживался. После интенсивной кардио и разминки мы провели два изнурительных часа на ринге, отрабатывая удары. Все для того, чтобы подготовиться к поединку со Скоттом, мать его, Сэваджем.
Обычно при одной мысли об имени этого засранца я испытывал всплеск адреналина. Восторг от мысли, что я поставлю этот болтливый кусок дерьма на место. Но моя голова, мое сердце были не на месте. Что-то, что Джаспер заметил сегодня множество раз, когда ловил меня на том, что я смотрю вдаль, думая о Талии.
Прошло шесть дней с тех пор, как мы сделали снежных ангелов в ее дворе.
Я дал ей время, глупо надеясь, что она одумается. Но этого не произошло. С каждым днем мои надежды угасали.
Единственной светлой частью последних шести дней была Каденс.
Пока я вел машину, зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Вивьен.
— Привет.
— Привет. Как прошла тренировка?
— Длинный день, — сказал я. — Я немного опаздываю.
— Ничего страшного. Я просто подожду. — Вивьен хотела быть на телефоне, когда я забирал Каденс. Если она не могла приехать лично, это был следующий лучший вариант.
— У тебя всё хорошо? — спросил я.
— Я ненавижу это. Я скучаю по ней. Телефонных звонков недостаточно.
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Это временно.
Она вздохнула.
— Знаю, но это всё равно отстой.
Прошлая неделя в школе была короткой. Вивьен осталась в Куинси, чтобы убедиться, что Кадди освоилась в квартире. Они спали вместе в спальне и распаковывали чемоданы Кадди, заполняя её шкаф и ящики. Они развесили на стенах фотографии и постарались сделать всё как дома.
Затем Вивьен уехала в субботу. Мы отвезли ее за два часа в Миссулу в аэропорт, и после слезного прощания она улетела в Вегас, а мы с Каденс поехали домой в Куинси.
Она плакала почти целый час во время этой поездки. А я был бессилен в попытках отвлечь её, так как мне нужно было следить за дорогой.
Для следующей поездки Вивьен я закажу самолет, чтобы она могла прилететь прямо в Куинси и приземлиться в маленьком местном аэропорту, который не принимал коммерческих рейсов. По крайней мере, это избавит нас от необходимости в долгой поездке.
— Мы совершаем ошибку? — спросила она.
— Надеюсь, что нет.
Я тяжело выдохнул. Мы пытались быть хорошими родителями. Мы пытались принимать правильные решения для нашей дочери. Куинси обещала прекрасную жизнь и детство.
— У неё всё хорошо?
— Она в порядке, Виви. Она тоже скучает по тебе.
— Это временно, — повторила она. — Я скоро приеду.
Пока я был здесь с Кадди, чтобы она могла начать школу, Вивьен была в Вегасе. Она собирала вещи в доме, чтобы мы могли выставить его на продажу. Она должна была продать спортзал. Она планировала свадьбу.
Она тоже отходила от шантажа Арло.
— Слушай, прежде чем я заберу Каденс, мне нужно с тобой кое о чем поговорить, — сказал я.
— Хорошо. В чем дело?
— Я должен рассказать Талии правду. Всю правду.
Включая версию Вивьен. Если бы Талия позволила мне всё объяснить той ночью, я бы так и сделал.
— Нет. Ты обещал мне.
Я сжал челюсть.
— Я теряю её, Виви. Я не могу её потерять снова.
— Я приеду в эти выходные. Ты можешь просто подождать? Пожалуйста?
Блять.
— Хорошо.
— Спасибо.
— Ага, — пробормотал я.
Остаток пути до города прошел в тишине. Я присоединился к очереди родителей, продвигаясь вперед в ряду машин. Потом появилась моя девочка, бегущая к пикапу, ее рюкзак подпрыгивал,
