я понял, насколько нелепо выгляжу, взбешённый нагруженный покупками и разозлился уже сам на себя. Мне не обязательно с ней говорить. Отдам купленное, заберу кота, раз обещал и все.
— Иду.
— Пятая палата дальше по коридору, — отмахнулась девушка на этаже.
Возле дверей палаты я чуть помедлил. Со злостью совладать было сложно. А потом толкнул створку. Аня спала. Рядом с кроватью капельница, тонкая трубка тянется к откинутой руке и лекарство капает так медленно, что становится ясно — лежит она так уже давно. Я тихо опустил пакеты, чтобы не хрустели, не разбудили. Посмотрел на ее лицо. Осунувшееся. Под глазами тени. Кажется, все углы ее лица обострились, выступили скулы, подаренные ей бабушкой якуткой. Красивая. Уставшая. И понял вдруг — не злюсь. Ревную, да, перестать ревновать не могу, но хотя бы на куски от злости не рвет.
Один из пакетов все же предательски хрустнул, из него на пол выпала бутылка йогурта. Аня вздрогнула и открыла глаза.
— Привет, — сказала она.
— Привет. Давно лежишь?
Кивнул на капельницу.
— Часа два. Еще столько же лежать, а то и больше. Чертовски медленное лекарство.
Попыталась принять удобную позу, но боялась задеть систему и наверное уже все отлежала. Я сбросил пальто на стул, сел на кровать рядом. Взял ее тонкую руку. Аккуратно, чтобы не сместить катетер капельницы и принялся осторожно разминать руку. Аня сначала напряглась, затем расслабилась. Я решил не говорить ей про Андрея ничего. Не сейчас. Потом.
— Это ананас? — спросила Аня глядя на пакет. — Что же вас так на экзотику то тянет.
Вас? Надо полагать меня и Андрея. Напомнил себе — не сейчас.
— Он просто такой…праздничный. Радостный фрукт. Тебе не помешает, здесь так серо. И холодно. Хочешь, обогреватель притащу?
Она снова чуть подвинулась и тонкое больничное одеяло чуть сместилось показывая ее животик. Он у нее уже был. Я прекрасно помнил ее гибкое худое тело. Сейчас ее живот уже стал округлым и это естественное изменение вдруг до глубины души меня потрясло, делая все происходящее невероятно реальным.
— Ты кота покорми, главное. Я со вчера уже тут, боюсь Люкс голоден и очень зол.
Свободной рукой взяла ключи от квартиры с тумбочки и положила на кровать передо мной.
— У тебя…хорошие прогнозы?
Осторожно, словно взглядом можно было сделать больно, посмотрел на ее живот.
— Если плацента поднимется, все будет хорошо. Надежда есть.
Взглядом и правда можно было сделать больно. Только самому себе. Я впервые осознал сколького лишен. Я хотел, чтобы мой ребенок так же зрел в женском теле. В ее, Ани, теле. Женя так много лет мечтала о ребёнке, для меня же это было просто уступкой ей. У всех есть дети, значит и нам можно бы завести. Просто этап.
А сейчас…сейчас я впервые хотел ребёнка. Именно этого ребёнка от этой женщины. Я хотел, чтобы он был моим. Я хотел иметь право касаться женского живота и чувствовать как упруго бьётся дитя внутри. То, что я ощущал сейчас было почти болью, настолько острой, что она отодвинула и ревность и ненависть к Андрею, который не ценил доставшееся ему.
— Там трусы, — показал я на пакет. — Что-то еще женское. Завтра еще привезу. И пижаму. И одеяло. Я поеду кота кормить, ты спи.
Встал, с сожалением выпуская ее руку. Напоследок, в дверях уже, оглянулся. Одна рука Ани все ещё в плену капельницы, а вторая аккуратно обнимает, словно прячет живот и того, кто в нем растёт.
На улице все накрапывало, пальто сразу украсилой кучей мелких мокрых клякс. До квартиры Ани доехал быстро — в этом городе до любой точки можно было за полчаса на авто добраться. В подъезде холодно и я предчувствую, как холодно будет в квартире. Думаю о Ане — одеяло ей завезти нужно будет. Утром, первым же делом.
Уже отпирая замок услышал из квартиры сердитый голос Люкса. Вошел. Кот недоуменно дернул хвостом — не меня ожидал увидеть. Затем вовсе его задрал и гордо ушел в комнату, словно и не сидел со вчера некормленый.
— Да брось, — крикнул я. — Мы же неплохо с тобой ладили.
Сбросил ботинки и прошел на кухню. Налил свежей воды, насыпал корм, открыл упаковку влажного, вывалил в другую миску. Люкс вернулся, остановился в дверях, большой, мощный, пушистый.
— Не выпендривайся, — попросил я. — Ешь. Ты же знаешь, что твоя хозяйка сейчас беременна. Родит тебе забаву, будет за хвост тебя таскать. Хотя тебя разве утащишь, толстожопого…
Люкс подумал немного, затем все же склонился к миске. Сначала долго нюхал, словно подозревая меня в желании его отравить, затем все же поел. Потом прошёл мимо меня в открытую дверь туалета и принялся остервенело скрести наполнитель в лотке. Я заглянул туда и понял — одной кормёжкой дело не обойдётся. Люкс не только ел хорошо, с другими потребностями своего организма он тоже неплохо справлялся. Поэтому я дождался, пока он закончит, затем присыпит свою кучку наполнителем, затем подобрал все совочком и смыл в унитаз.
— Бывай, — сказал я коту. — Завтра вернусь.
Запер квартиру. Дождь разошелся уже в полную силу барабанил по крыше машины почти оглушая. Я посидел некоторое время в машине. Корпоративная квартира была готова, как и несколько номеров в местной гостинице для специалистов из Москвы, что неустанно трудились на благо возрождения былой силы комбината. Надо ехать. Спать. Завтра поработаю здесь, раз уж прилетел. И надо ехать, да…затем посмотрел на время — еще не очень поздно, ночь только начиналась. И набрал номер начальника охраны комбината.
— Да, слушаю, — сразу же взял трубку он.
Наверное, в курсе, что я прилетел.
— Андрей в городе, — сказал я.
— Какой? — не поняли меня.
Я снова мгновенно, с пол оборота вспыхнул злостью.
— Самойлов, блять!
— Точно. Простите. Да, я слышал.
— Адрес мне его найди. Быстрее.
Справится — город маленький. Я пошарил в бардачке и нашёл пачку сигарет. Закурил в приоткрытое окно, которое то и дело брызгало в меня холодными каплями дождя. Перезвонили мне через минут десять, а вскоре я ехал по нужному адресу. Частный дом, окружённый высоким забором. Дождь прекратился, даже небо частью расчистилось и в нём повисла огромная, неправильная и даже немного пугающая круглая луна. У ворот маячил Олег — начальник охраны своей персоной.
